Синдром эмоционального холода у девушек

«Двухвекторный подход к концептуализации проблем эмоциональной близости и ответственности в межличностных отношениях»

Кочарян И.А. Ст. преподаватель кафедры психологии Национального аэрокосмического университета им. Н.Е. Жуковского «ХАИ», г. Харьков.

Статья посвящена проблемам ответственности и эмоциональной близости в межличностных отношениях. Предлагается стратегия коррекции вышеупомянутых проблем.

По мнению Ф. Перлза, контакт является естественным процессом взаимодействия организма с окружающей средой и представляет собой четырехфазный цикл: предконтакт, контактирование, финальный контакт и постконтакт .

Зрелые близкие интимные взаимоотношения предполагают способность индивида к естественному свободному последовательному прохождению всех фаз цикла контакта без срывов на какой-либо стадии. Такой контакт проявляется в стремлении уделять внимание, заботиться о партнере, проводить время вместе, оказывать эмоциональную поддержку, ощущать комфорт и удовольствие от общения друг с другом . Важным аспектом таких отношений является партнерство, демократичность в принятии решений, низкая «интрузивность», т. е. отсутствие собственничества и ревности, принятие проявлений индивидуальности, личных взглядов и убеждений, взаимная ответственность . Зрелая близость – это движение партнеров навстречу без каких-либо навязанных обязательств, манипуляций и ожиданий. При этом, в цикле межличностного контакта важен не сколько этап ухода, сколько способность отпустить партнера, если на то есть зрелое желание одной из сторон отношений. Подобное движение навстречу, может быть, небезопасным и травматичным. «У невротика нарушен ритм контакта/ухода» . Он не способен разобраться, какие объекты наделены для него позитивным или негативным катексисом; он не знает, когда и от чего следует уходить. Он не может быть ответственным, т.к. потерял свободу выбора, и не способен выбрать подходящие средства для своих целей, не умеет видеть возможности, которые перед ним открываются, и бежит от реальности, ответственности. На каждом этапе развития отношений партнеров подстерегает опасность потерять объект привязанности, поэтому невротику проще остановиться, установить препятствия и преграды на пути движения или схватиться за партнера, удерживая его рядом с собой. В такой момент один из партнеров может не выдержать напряжения и потерять естественность контакта, движение друг к другу может замереть или ускориться, что неизбежно приведет к ответным действиям другой стороны в связи с актуализацией тревог партнера. С этого момента вероятность расставания партнеров крайне велика, а взаимные накапливаемые обиды и претензии только ускорят процесс распада таких отношений. По мнению Л.Я. Гозмана эмоциональные отношения нельзя остановить и «заморозить» до лучших времен, эти взаимоотношения представляют собой динамический процесс, ведущий либо в сторону их развития, либо в сторону распада. Партнерам необходимо своевременно реагировать на нарушения баланса во взаимоотношениях, в противном случае процесс их распада становится мало обратимым .

Целью данной статьи является рассмотрение эмоциональной дистанцированности и безответственности в межличностных отношениях в контексте специфики ранней семейной социализации личности , предрасположенности к нарушению цикла контакта , как проявление страха интимности («fear of intimacy») и синдрома эмоционального холода в межличностных отношениях .

Процесс сближения или контактирования можно представить в виде модели двух пересекающихся полярных векторов: радость – травматичность и близость – отдаленность (рис. 1). Для зрелой личности близость сопряжена с переживанием радости и счастья. Тогда как невротическая личность, приближаясь к партнеру, сталкивается с инфантильными травмами, связанными с ситуацией ранней семейной социализации. Невротический контакт – это поливекторный процесс, в котором одновременно с нарастанием радости происходит возрастание тревоги и страхов.

Вектор «травматичность-радость» отражает погруженность субъекта эмоциональных отношений в инфантильную травму, являющуюся основой типа характера и определенного восприятия мира.

В основе любого типа характера содержится некоторый конфликт, выражающийся в наличии одновременно, как потребности в интимности, близости и самовыражении, так и страхе, что эти запросы несовместимы. Структура характера является наилучшим компромиссом личности в своей ранней жизненной ситуации, сохранившимся не смотря на ее изменение и в период взрослости. А. Лоуэн выделял пять таких конфликтов: шизоидный, оральный, мазохистский, психопатический и ригидный .

Шизоидный конфликт выражен в следующем мироощущении – «если я выражу свою потребность в близости, то это будет угрожать моему существованию. Следовательно, я могу существовать, если мне не требуется близость, и я должен находиться в состоянии изоляции». Человек с шизоидным характером избегает близости, его контакт блокирован на самой первой стадии – предконтакта. Он боится эмоций и уходит в фантазийную сферу от реального контакта. В психотерапии очень важно для подобной личности получить опыт безопасного близкого контакта с терапевтом.

Оральный конфликт – «если я независим, то должен отказаться от потребности любой поддержки и тепла. Но я нуждаюсь в близости, поэтому могу выражать свои потребности, пока я зависим». Индивидуум с оральным характером может установить близость только на основе своей потребности в тепле и поддержке, т. е. на инфантильной основе. Наличие оральной фиксации в структуре личности приводит к расщеплению объектов контакта. Все потенциальные партнеры воспринимаются как «опасные» – уделяют внимание, но могут его лишить, и «безопасные» – уделяют внимание и не лишают его. Остальные автоматически исключаются из круга потенциальных партнеров. Личность с оральной травмой склонна метаться от «опасного» партнера к «безопасному» и наоборот. «Опасный» партнер – это проекция материнского образа, дающего и забирающего тепло, и не позволяющего субъекту каким-либо образом влиять на этот процесс. Подобный объект наделяется амбивалентным катексисом, он одновременно вызывает радость и тревогу. Дальнейшее сближение с ним проблематично и небезопасно, но связано с компульсивным отыгрыванием инфантильной травмы лишения, провоцирующей субъекта активно искать все больших поводов для подтверждения своей нужности объекту контакта и обижаться на малейшие признаки ослабления внимания к себе. Реакция ребенка, покинутого матерью, со стремлением схватиться за объект привязанности и удерживать его, приводит к нарушению естественности контакта и запускает маховик «парадокса страсти»[7], способствует развитию токсической любви [6] и отношений созависимости. Все это ведет к неминуемому распаду взаимоотношений с последующими страхами в них входить в дальнейшем. Теперь потребность в близости легче реализовать с «безопасным» партнером, в отношениях с которым первоначальная позиция созависимого переформировывается в позицию контрзависимого. В подобных взаимоотношениях страх близости реализуется в стремлении убежать из контакта. Отсутствие страха по поводу возможности потерять внимание партнера приводит и к редукции радости в контакте, пустоте в жизни и поиске нового «опасного» объекта привязанности. Психокоррекция подобного типа личности должна быть направлена на прояснение данного сценария и понимание (переживание) причин, нарушающих естественность цикла контакта.

Психопатический конфликт – это конфликт между независимостью (или автономией) и близостью. Это может быть выражено следующей жизненной позицией: «я могу сблизиться, если позволю тебе контролировать или использовать меня. Но это означает полный отказ от ощущения себя». При этом, он уже не отказывается от своей потребности в близости, как это делает шизоид, и не становится зависимым, как оральник. В детском возрасте, он был вынужден изменить роли и в своих настоящих отношениях становится контролирующим и соблазняющим родителем по отношению к другому человеку. Таким образом, сохраняя контроль над другими, он может позволить некоторую степень близости. Это может быть выражено следующим образом: вместо «мне необходима близость с вами» осуществляется такой поворот «вы можете быть близки со мной до тех пор, пока вы уважаете меня». Психопатический характер может установить отношения только с теми, кто нуждается в нем. Пока он нужен и находится в позиции контроля отношений, то может допустить некоторую степень близости. В процессе сближения с партнером подобная личность испытывает одновременно радость и страх использования, поэтому перевернув свою жизненную позицию «ты мне нужен» в «если ты хочешь быть нужным мне», теряет естественность контакта, манипулируя и соблазняя быть с ним. Мир поляризуется, окружающие делятся на «своих» людей и «чужих». В таком контакте редуцируется не только тревога, но и радость в жизни. Психотерапевтической задачей в подобном случае является открытее клиентом того факта, что взаимоотношения без манипуляций могут быть не менее безопасными, чем привычные.

Мазохистский конфликт – это конфликт между любовью, близостью, и свободой. Мазохист считает – «если я свободен, ты не полюбишь меня. Поэтому я буду хорошим, и ты будешь любить меня». Личность с травмой подавления должна заслужить внимание и принятие партнера посредством служения ему. При этом обида за унижение собственного Я, которому подвергается подавляемый, проявляется в стремлении каким-либо образом наказать обидчика – родителя.

Прямая попытка проявить агрессию для него неприемлема и чревата еще большим наказанием, поэтому она поворачивается на себя в форме аутоагресси и стремлении к мукам. Кроме того, обнаруживаемые у себя запретные мысли и стремления усиливают эмоции стыда и вины, поэтому посредством наказания ребенок редуцирует усилившуюся до предела тревогу. В период взрослости стремление к близости у подобной личности часто реализуется в поиске давящего авторитарного партнера, попытке найти способ быть чем-то ему полезным, служить ему, отказываясь от собственного Я. При этом эта полезность, реализуется без разрешения самого партнера, она нарочита и навязчива, вызывая его гнев. В тот момент, когда субъект полностью подчинил себя партнеру, он осознает, что все жертвы напрасны, не ценны, полностью разочаровывается в объекте своей привязанности и выходит из контакта. Тем самым он восстанавливает автономию, разрушенную близостью, наказывает родителя в лице своего партнера за все унижения и муки. После этого он снова открыт для повторения сценария – нового контакта. Работа терапевта в этом случае должна быть направлена на помощь в раскрытии клиентом собственного я и обнаружении им того факта, что это раскрытие можно осуществлять и без манипуляции служением.

Конфликт ригидного характера — ригидный характер относительно свободен, относительно потому, что он постоянно оберегает эту свободу. Его конфликт может быть выражен так: «я могу быть свободным, если я не потеряю голову и не попаду полностью под влияние любви». В результате его желания и любовь всегда ограждаются. Обида на родителя противоположного пола за то, что тот не смог отстоять стремление ребенка в близости с ним перед другим родителем находит свое отражение во взрослой жизни. В контакте с партнерами противоположного пола подобная личность вступает на путь завоевания и бросания. В акте бросания видится стремление наказать партнера за слабость родителя.

Длительная близость неприемлема и вызывает тревогу и злость. Качество контакта уступает в угоду количеству завоеваний. С партнерами своего пола на пути естественности контакта становится конкурентность отношений подобных взаимодействию с соответствующим родителем периода эдипальной стадии развития. В процессе психокоррекции следует особое внимание сосредоточить на принятии родителей или замещающих их людей своего и противоположного пола.

Следует учитывать тот факт, что в случае реального клиента как правило наблюдается смешение всех травм и сценариев с определенным преобладанием какого-либо одного. Смешение травматических переживаний клиента наряду с особенностями его индивидуального жизненного опыта способствуют формированию индивидуальных сценариев цикла контакта, которые необходимо проработать в процессе психокоррекции.

Таким образом, нарушения естественности цикла контакта , синдром «эмоционального холода» в межличностных отношениях и многие другие феномены связаны с наличием у субъекта характерологических конфликтов. При этом подобные проблемы могут проявляться как парциально, в форме Эго-дистонного невротического симптома, так и тотально, стабильно, Эго-синтонно с отрицательной динамикой. В первом случае можно говорить о том, что некоторый стимул активизировал бессознательный инфантильный конфликт и клиент использует для его решения неподходящие методы, которые могли быть наилучшими из тех, что имелись в детстве, но теперь создают большие проблемы. Задачей же терапии становится создание условий для формирования рабочего альянса между терапевтом и клиентом, определение конфликта, помощь клиенту в переживании связанных с ним эмоций, разработка новых решений для работы с ним. Во втором случае созданию рабочего альянса мешает отношение клиента к собственному поведению как естественной и единственно возможной реакцией на текущие условия жизни, и цель данной терапии будет отличаться только тем, что Эго синтонное нужно сделать Эго дистонным . Процесс же терапии будет характеризоваться длительностью, тяжестью эмоциональных переживаний и высокой сопротивляемостью клиента психотерапевтическим процессам.

Вектор «близость-отдаленность» отражает степень эмоциональной близости, интимности, которую достигает субъект в межличностных отношениях. Вектор «травматичность-радость» отражает главные объекты в жизни человека, типы его Эго-защитных механизмов и характерологических конфликтов, а также степень переживания тревоги или радости в межличностном взаимодействии, тогда как вектор «близость-отдаленность» характеризует максимальную степень эмоциональной близости, которая будет безопасной во взаимоотношениях со значимыми другими. В этом смысле личность, способная устанавливать отношения близости интимности в ситуации зрелого выбора объекта привязанности готова взять на себя ответственность за свою жизнь и собственный выбор.

Так, в случае Аллы М. ею был выбран в качестве объекта привязанности изначально недоступный объект – женатый мужчина, старше ее на 10 лет, успешный бизнесмен. Ей было лестно его внимание, она была влюблена в него. Но через некоторое время, когда он собрался уйти от жены, и она почувствовала серьезность его намерений, призналась терапевту: «я не знаю, почему он вообще обратил на меня внимание. Я чувствовала с ним себя «гадким утенком». А теперь мне страшно, я не готова к такому шагу». Изначально этот объект был на границе оптимума ее близости (недосягаемый), но, когда объект стал реальным, тревога возросла до критических величин. Она была готова уйти от него, но, когда вернулась жена, он снова стал в поле ее оптимума близости и опять оказался привлекательным объектом. Причины амбивалентного отношения к партнеру, эмоционального дистанцирования от него или гипертрофированной любви, «избирательности ответственности» и кроются в ранних объектных отношениях . Так, неразрешенные инфантильные конфликты с объектами из родительской семейной подсистемы ведут к нарушению естественности цикла контакта, что отражается и на Я-концепции личности (самооценке, полоролевой идентичности и т.д.), и на отношении с окружающим миром (становлении индивидуальной идеологии, жизненных сценариев и т.д.).

Инфантильные конфликты также связаны и с нарушением структуры родительской семьи. Зрелая структура семьи предполагает: 1) партнерские отношения родителей, 2) наличие проницаемых границ между родительской и детской подсистемами, 3) главенство родительской подсистемы над детской и 4) принадлежность каждого члена семьи соответствующей подсистеме (рис. 2) . При этом далеко не всегда в семьях соблюдаются все четыре условия, и наоборот наблюдается нарушения структуры, которые закрепляются ребенком как естественные образования и транслируются им уже в период взрослости.

Отец = Мать

Ребенок

Рис. 2. Зрелая структура семьи

Так, например, в случае Юли А. структура родительской семьи имеет следующие особенности (рис. 3): 1) отец вытеснен из родительской подсистемы, он является «козлом отпущения» в семье, во всем виноват; 2) Мать с дочкой (Юлей А.) образовали альянс против отца и находились в симбиотических отношениях. Выражать положительные эмоции по отношению к отцу для Юли А. было опасно и подобные чувства табуировались. Существовала одна позиция во всех сферах жизни – мамина. В одном из воспоминаний детства Юля А. обращается к отцу, лежащему на диване и смотрящему телевизор: «Папа, удели мне внимание! — Пойди помоги маме на кухне». Данное заявление вызвало у отца бурю гнева и злости.

Мать= Ребенок

Отец

Рис. 3. Структура родительской семьи Юли А. (до семи лет)

Таким образом, естественность цикла контакта Юли А. была нарушена как в отношениях с «мужским миром» (отцовским), так и с «женским миром» (материнским). Мужчина воспринимался ею, как «сволочь», «скотина» — через призму маминого отношения, мамиными же словами. Женщина воспринималась как опасный объект, которому нельзя перечить и для того, чтобы быть близкой ей нужно потерять собственную автономию.

В процессе психокоррекции необходимо проработать барьеры, препятствия, стоящие на пути близости с отцом и матерью. Терапевт попадает в поле процессов, отражающих проблему контакта клиента. Переносные реакции позволяют терапевту пройти весь цикл контакта клиента, освобождая радость близости от соседства тревоги и страха.

Процесс контакта для клиента становится монотендентным – вызывающим радость, а объект близости лишается амбивалентного отношения.