Зачатие ребенка с синдромом дауна
«Вероятность рождения ребенка с синдромом Дауна — 1:3». От неожиданности потемнело в глазах, перехватило дыхание, а в висках стучало: «Нет, этого не может быть, только не со мной».
Елена Березкина, автор портала Ребёнок.BY рассказывает историю мамы Алены из Белоруссии.
— Мы были обычной белорусской семьей — папа, мама, дочка и сын — с разницей в 8 лет. Наши дети получились очень похожими на мужа — темноволосые, кареглазые, смуглые.
Большее количество детей в наши планы не входило, но я иногда шутила: «Интересно, если бы у нас родился ребенок, на кого бы он был похож?»
Но когда сыну было 2 года, я забеременела. Эта новость застала меня врасплох — ведь детей мы больше не планировали. На тот момент мне было 39 лет, а мужу 41 год. Да и отношения в семье в тот период в нашей семье были, мягко сказать, сложными.
Я много плакала в тот период своей жизни, потому что понимала — никто, ни один человек в нашей семье, не будет рад этому известию. Но в то же время я чувствовала, что этот ребенок дан нам не просто так.
Мужу я сообщила о моем положении не сразу, только спустя неделю. Эта новость ввела его в замешательство. Он совсем не был готов к этому и не разговаривал со мной целую неделю. Наши отношения в тот период были очень натянутыми.
О беременности знали всего несколько человек
В 2,5 месяца я пошла сдавать анализы в поликлинику, чтобы встать на учет по беременности. Врач-гинеколог отнеслась к моему визиту спокойно. На ее вопрос сохранять ли беременность, я ответила положительно.
Тогда о моем интересном положении знали только я, муж и моя близкая подруга.
Вопросы к моей беременности и к моему ребенку начались сразу после первого УЗИ. Ко всем моим медицинским бумажкам врач-узист приложил маленькую фотографию. Я не придала ей значения, так как решила, что сейчас всем так делают, и даже порадовалась, до чего у нас дошел прогресс.
Но оказалось, что здесь не до радости и шуток. Это фото шейной складочки, которая является показателем патологии — синдрома Дауна. Я сдала кровь — результат снова нехороший — высокая зона риска рождения ребенка с генетическим заболеванием.
Всю серьезность ситуации я поняла, когда мы с мужем попали в кабинет на прием к генетику. Врач объяснила нам, что результаты УЗИ, анализа крови, мой 40-летний возраст, мой отрицательный резус-фактор — все это указывает на то, что ребенок родится либо с синдром Дауна, либо с генетическим заболеванием, или все вместе. И в моем случае доктор хотела донести всю реальность ситуации. Вероятность была 1:3
Когда врач увидела, что у меня на губе герпес и задала мне несколько вопросов, я прочла в ее глазах неподдельный ужас. Она стала нам объяснять, что такое амниоцентез и насколько важно мне его сделать.
— Нам рекомендуют амниоцентез, — говорю я мужу.
— В вашем случае, не рекомендуем, а настаиваем! — отрезала врач.
На аборт все равно бы не пошла
Я попросила у доктора возможность поговорить и обсудить все с мужем не в кабинете, а в коридоре. Там мы приняли решение не делать этот анализ, а записались в регистратуре на следующее УЗИ. Я понимала, что если результаты амниоцентеза будут для нас неутешительными, у меня не хватит сил противостоять этой ситуации.
Генетик была возмущена нашим «безответственным» решением. Но это решение было наше. И мы были готовы идти до конца.
На следующее УЗИ я пошла одна, без мужа. Мужчина-доктор был очень строг и недоволен: «Это что ваша первая и последняя беременность? Что вы за нее так держитесь?!»
Я понимала, что у врачей поток людей, что медицина — это цифры, и врачи реально видели плохие ситуации в своей рабочей практике. И я спокойно относилась к их отношению к себе. Но для меня это были не просто цифры и показатели, для меня — это человек, мой ребенок, и уже живой!
Доктор еще долго водил датчиком по моему животу и вдруг неожиданно для меня сказал:
Я не знаю, откуда вы такая экстремальная, но, надеюсь, прорвемся!
Этого одного слова «прорвемся» было достаточно, чтобы моя уверенность в том, что я правильно поступаю, окрепла.
Внутри росла материнская вера в то, что мой ребенок здоров.
Беременность скрывала даже от родителей
Беременность протекала как обычно. От всех, в том числе и от родителей, я ее скрывала. Я понимала, что совет будет один — аборт.
Внутренне я сражалась за моего ребенка и не хотела тратить свои силы на то, чтобы выслушивать человеческие страхи и сомнения. Я решила для себя, что приму и не брошу любого ребенка — здорового или больного. Но плохие мысли гнала от себя прочь — не изучала литературу по этому вопросу, не сидела на форумах.
На роды я шла спокойно. Впервые я ни с кем из врачей не договаривалась, никому не платила. Внутри меня был мир и спокойствие. И я с моим ростом 1 метр 59 сантиметров родила самого крупного ребенка в больнице на тот момент — 4 830 г, 58 см. Родила сама, без разрывов и последствий. Но у ребенка получилась родовая травма — парез Эрба-Дюшена.
Малыш родился крупным по весу, но по некоторым медицинским показателям по своей зрелости он был как недоношенный. Ребенка мне сразу не отдали. Он тяжело дышал, и несколько дней провел в кувезе.
Выписались здоровыми
Через несколько дней нас перевели в «Мать и Дитя» на обследование и лечение. Страшные генетические диагнозы не подтвердились! Нас обследовали высококлассные специалисты этого центра, и почти месяц мы были под наблюдением внимательных и чутких врачей и медсестер. Выписывались абсолютно здоровыми.
В центре «Мать и Дитя» я провела месяц. Это время я разделила с другими мамочками, поддерживая и воодушевляя их в сложных ситуациях.
Наш малыш родился особенным: голубоглазый, светловолосый, совсем не похожий на старших детей. И только к году стали заметны какие-то общие черты с братом и сестрой. И характер у него особенный — мальчик веселый и игривый, ласковый, нежный и очень чуткий.
Муж, побыв без меня месяц, соскучился и стал больше ценить те моменты, когда мы вместе, осознал мою роль в его жизни.
Мама — это первый и зачастую единственный человек, который может спасти жизнь ребенку. Я понимала в тот момент, что это именно моя ответственность и больше ничья.
После этого малыша, у нас родился еще один ребенок, тоже мальчик. Сейчас у нас 4 детей — Эдда, Фаддей, Феликс и Филат. Нашей дочери 18 лет, и подрастают трое сыновей, за одного из которых мне пришлось побороться.
© Фото из личного архива Алены
Мой характер сильно изменился благодаря материнству, поменялась степень моей ответственности. Приходится быть более организованной, дисциплинированной и терпеливой. До сих пор во мне происходят внутренние перемены, ведь дети растут и меняются, и все они разные.
Не всегда все просто, но дети для меня — это счастье. Я стараюсь ценить каждое мгновение, когда мы вместе, и рада, что у нас такая большая семья.
Врачи ошибаются?
По УЗИ и анализу крови в конце 1-го триместра врачи не дают точных прогнозов, они лишь оценивают вероятность рождения ребенка с генетическими проблемами.
Если специальная компьютерная программа показывает, что риск выше, чем 1:360, женщину приглашают на консультацию в медико-генетический центр. Около 4% беременных женщин в Беларуси оказываются в группе высокого риска.
Дальше им предлагают пройти уточняющую диагностику, например, амниоцентез, когда для исследования берутся околоплодные воды. Таким образом, врачи получают клетки, в которых исследуют набор хромосом плода, и дают почти 100% ответ, есть у ребенка хромосомное заболевание или нет.
Многие боятся делать этот тест, учитывая риск выкидыша. На самом деле, риск небольшой — всего 1% — такой же, как у любой беременной без дополнительных процедур. У каждой 9-й женщины, прошедшей такую диагностику, сегодня выявляют хромосомные нарушения у плода, поэтому врачи считают такую диагностику оправданной.
Источник
Автор Оксана Фирова На чтение 15 мин. Просмотров 312 Опубликовано 22.11.2018
«Солнечные» – так чаще всего мы называем детей с синдромом Дауна. Они улыбчивые, общительные, любят внимание. А еще они требуют особого ухода. Потому что они сами особенные… Их особенность в одной единственной лишней хромосоме. Но откуда она берется? Что это случайная «шутка» природы? Или причина хромосомной аномалии в самих родителях? Мы поговорили обо всем этом с врачом-генетиком Международного клинического центра репродуктологии PERSONA, MD, Членом Ассоциации генетиков Казахстана, Украины и РФ Ириной Григорьевной ХОРОШИЛОВОЙ.
Ирина Хорошилова
– Ирина Григорьевна, синдром Дауна – это наличие у ребенка одной лишней 21-й хромосомы. Почему происходит эта ошибка?
– Объясняя с точки зрения биологии, причина возникновения этой ошибки – нерасхождение хромосом в фазу мейоза. Что такое фаза мейоза? Это очень важный период при половом способе размножения, в котором происходит перекомбинирование наследственной информации и передача генетической информации будущим поколениям.
Повлиять на нерасхождение хромосом могут много причин, поэтому ни одна супружеская пара, к сожалению, не застрахована от рождения ребенка с синдромом Дауна. Хотя по статистике общепопуляционный риск составляет 5%.
– Что может повлиять на нерасхождение хромосом? Назовите, пожалуйста, наиболее часто встречающиеся причины.
– На первом месте, конечно, стоит возраст мамы старше 37 лет. Вероятность ошибок в фазе мейоза существенно возрастает в результате процесса старения яйцеклеток. Природа распорядилась таким образом, что каждая женщина появляется на свет уже с определенным запасом яйцеклеток, которые начинают созревать в период полового созревания, и, с увеличением возраста женщины, стареют вместе с ней. Чем старше женщина, тем хуже качество яйцеклеток для оплодотворения.
Тогда как мужчины производят новые сперматозоиды непрерывно. Процесс сперматогенеза – превращения сперматогония в спермий, занимает у около 74-75 суток, а процесс обновления сперматозоидов каждые 72 часа.
Хотя в медицинской литературе можно найти результаты исследований, о том, что мужчины в возрасте старше 45-ти лет имеют повышенный риск возникновения новых (de novo) аутосомно-доминантных мутаций в сперматозоидах, которые могут затем приводить к возникновению хромосомных аномалий плода.
– Возраст мамы не единственная причина, ведь дети с синдромом Дауна рождаются и у молодых мам?
– Как факторы риска, приводящие к нарушению деления хромосом, можно рассмотреть различные природные явления. Есть результаты проведенных научных исследований о влиянии на разделение хромосом геомагнитных и климатических явлений, таких как температура воздуха, продолжительность светового дня и влажность.
Планета Земля подвергается постоянному видимому и невидимому влиянию из космоса. Например, солнечные вспышки, приводящие к магнитным бурям, грозам, северному сиянию и др. – мы не замечаем их, но они оказывают влияние на наш организм. В эту группу факторов риска можно отнести рентгенологическое исследование и компьютерную томографию.
Уменьшение продолжительности светового дня также расценивается генетиками как фактор риска. Результаты проведенных исследований показывают, что ошибки в фазах митоза и мейоза встречаются чаще, если зачатие произошло в период с конца октября до конца марта. Поэтому генетики рекомендуют в рамках предгравидарной подготовки и периконцепционной профилактики рождения детей с хромосомной патологией и врожденными пороками развития планировать зачатие ребенка с конца марта и до середины октября. Кроме того, этот период наиболее безопасный в плане эпидемиологических вспышек инфекционных и вирусных заболеваний и благоприятный в отношении качества фруктов и овощей – они содержат максимальное количество витаминов и минералов и выращены с минимальным применением пестицидов и нитратов.
– А влияют ли на рождение ребенка с синдромом Дауна вредные привычки мамы? Многие, например, считают, что такие дети часто рождаются у курящих матерей.
– Курение мамы – это достаточно весомая причина для возникновения хромосомной патологии у ребенка. Никотин выводит из организма фолаты. Что такое фолаты? Это главные защитники нашего генетического репродуктивного материала. Фолиевая кислота (витамин В9) обновляет хромосомный набор яйцеклеток и сперматозоидов и делает его более устойчивым к воздействию негативных физических факторов. Поэтому прием фолиевой кислоты будущими родителями за 3-6 месяцев до зачатия является обязательным условием предгравидарной подготовки (подготовки к беременности) и периконцепционной профилактики (профилактики врожденных пороков развития и хромосомной патологии у будущего ребенка).
Курение мамы – это тоже достаточно весомая причина для возникновения хромосомной патологии у ребенка. Никотин выводит из организма фолаты. Что такое фолаты? Это главные защитники нашего генетического репродуктивного материала.
И, конечно, ее прием обязателен мамам, которые курят. Поэтому врачи генетики при консультировании обязательно задают вопрос о курении. Причем важно не только курит ли мама во время беременности, но и курила ли она до нее, и за какой период времени она отказалась от этой привычки.
Согласно рекомендациям CDC (Center for disease control and prevention, USA) – Центр контроля и профилактики заболеваний, а также «Рекомендации ВОЗ по оказанию дородовой помощи для формирования положительного опыта беременности» от 2016 года, установлены рекомендованные нормы приема фолиевой кислоты в период предгравидарной подготовки и беременным женщинам – 400 мкг в сутки.
– За сколько времени до зачатия нужно бросить курить, чтобы этот фактор не влиял на здоровье будущего ребенка?
– Минимум за полгода и обязательно начать принимать фолиевую кислоту. Нужно восполнить количество фолатов, которые вывел из организма никотин.
Примерно 10% пациенток приходят ко мне на прием и рассказывают о том, что они не планировали эту беременность, так получилось, и на момент зачатия они курили. Что делать?
Если мужчина и женщина живут вместе, считают себя парой и живут половой жизнью, беременность по умолчанию считается запланированной.
Знаете, у генетиков вообще нет такого понятия «незапланированная беременность» в случае если мужчина и женщина живут вместе и считают себя семьей, и не важно, какой это брак с юридической точки зрения (зарегистрированный или гражданский), беременность по умолчанию считается запланированной. Поэтому я всегда прошу пациенток не говорить так о своей беременности. Каждый ребенок запланированный и желанный.
Что же касается курения на момент зачатия? Я могу рекомендовать лишь отказаться от этой привычки прямо сейчас и немедленно начинать прием препаратов, содержащих фолиевую кислот, в комбинации с поливитаминами для беременных. Дозировка фолиевой кислоты зависит от того, в какую группу риска входит женщина: низкого, умеренного или повышенного риска. Отношение к той или иной группе риска определяет врач генетик на основании данных ее анамнеза (наличие хронических заболеваний крови и желудочно-кишечного тракта, случаи рождения детей с пороками развития и/или хромосомной патологией, сахарный диабет, ожирение и т.д.), а также на основании результатов молекулярно-генетического исследования генов фолатного обмена.
– Какую роль играют поливитамины при беременности?
– Огромную роль. Хорошо известно, что нехватка витаминов и минералов в женском организме может стать причиной осложнений беременности (преждевременная отслойки плаценты, самопроизвольное прерывание беременности, задержка роста плода, рождение ребенка с низкой массой тела) и возникновения врожденных пороков развития и хромосомной патологии у плода. Фолиевая кислота с трудом усваивается организмом без витаминов В1, В2, В6, В12, С, А, D, цинка и селена. Проведено множество научных исследований во многих странах и также в Казахстане с высоким качеством доказательств, которые показывают, что прием поливитаминов для беременных в комбинации с фолиевой кислотой действительно снижают частоту хромосомных патологий, в частности синдрома Дауна, и пороков развития центральной нервной системы у плода – дефектов невральной трубки.
– Какие на сегодняшний день существуют информативные методы диагностики, позволяющие выявить синдром Дауна на ранних сроках беременности? В основном диагноз «синдром Дауна» ставится по результатам УЗИ?
– Как раз УЗИ является лишь косвенным, т. е. дополнительным методом исследования и не может гарантировать высокую точность. УЗИ – это картина одного дня, поэтому оно не рассматривается специалистами как 100%-й метод диагностики. Более того, увидеть лишнюю хромосому на УЗИ невозможно. При ультразвуковом исследовании все дети на раннем сроке беременности одинаковые, и увидеть по лицу есть у него синдром или нет, практически невозможно.
– А как же такие параметры, как толщина шейно-воротникового пространства, особенности спинки носа и прочие отличительные черты детей с синдромом Дауна?
– Знаете, за 12 лет моей врачебной практики было немало случаев, когда высокопрофессиональные специалисты пренатальной ультразвуковой диагностики не видели никаких отклонений в параметрах, а дети рождались с синдромом. Это ни в коем случае не ставит под сомнение профессионализм врачей, это замечательные специалисты. Просто УЗИ – это довольно субъективная картина.
Кроме того, в нашей стране я вообще не стала бы сильно полагаться на УЗИ в диагностике именно синдрома Дауна. Дело в том, что Джон Даун, английский врач, первый описал морфологическую характеристику людей с особенностями строения языка и формой черепа в своей работе «Наблюдения по этнической классификации умственно отсталых людей», и на этом основании сгруппировал пациентов из 5 подгрупп, одной из которых была «монгольская» (именно диагноз «монголоидизм» впоследствии стали называть именем Дауна), а это значит, что применение ко всей азиатской популяции критериев, по которым на УЗИ определяют синдром некорректно. Посудите сами, монголоидный разрез глаз? Это не показатель, если ребенок казах или кореец. Плоская переносица? Но для нашей популяции и этот признак очень характерен. Увеличенная ширина воротникового пространства? Тоже некорректно, т.к. плоский затылок для представителей азиатского этноса тоже считается вариантом нормы.
Поэтому в нашей стране достоверно выставить диагноз «синдром Дауна» только по результатам УЗИ невозможно.
– Ирина Григорьевна, а как в нашей стране обстоят дела с пренатальной диагностикой в целом?
– Существует один неприятный момент… Да простят меня мои коллеги, но в нашей стране есть определенные проблемы в службе пренатальной ультразвуковой диагностики.
Я считаю, для того, чтобы стать специалистом пренатальной УЗ-диагностики нужно как минимум два-три года этому непрерывно учиться. У этой специальности очень много тонкостей. Но, к сожалению, я знаю случаи, когда в частных медицинских центрах УЗИ беременных проводят доктора, которые в очень короткие сроки просто взяли и сменили свою специализацию. На мой взгляд, это преступление. Поэтому у нас, врачей-генетиков, всегда есть «свои» специалисты ультразвуковой диагностики, у которых есть лицензия перинатолога и они проводят исследования экспертного класса, именно им мы доверяем своих пациентов. Но, к сожалению, мы не можем направить к ним всех 390 000 беременных (среднее количество родов в год в Казахстане).
– Какое Вы видите решение этой проблемы?
– Например, в Российской Федерации на законодательном уровне обязали врачей пренатальной УЗ-диагностики получать сертификат FMF, во избежание случаев ошибочного заключения. Что такое сертификат FMF? Это сертификат очень авторитетной медицинской организации – Фонда Медицины Плода (FMF – Fetal Medicine Foundation), который выдается специалистам УЗИ в качестве доказательства их высокого профессионального уровня и соответствия требованиям данной организации.
В нашей стране закона, обязывающего врачей пренатальной диагностики получать этот сертификат, к сожалению, пока нет.
FMF разработал четкие, строгие рекомендации, которым обязан следовать каждый врач, осуществляющий УЗИ плода. Для того чтобы получить сертификат, доктор должен сдать теоретический экзамен и подтвердить квалификацию, предоставив свои снимки, сделанные на реальном приеме. Все врачи, имеющие сертификат FMF, проходят ежегодную переаттестацию. Таким образом Фонд стимулирует стремление медиков к самообразованию и совершенствованию навыков. В нашей стране закона, обязывающего врачей пренатальной диагностики получать этот сертификат, к сожалению, пока нет.
– Если показатели УЗИ достаточно субъективны, то какие методы диагностики могут с высокой точностью выявить синдром Дауна на ранних сроках беременности – например, до 12 недель?
– Самая распространенная методика, которая может определить наличие синдрома с точностью 99,9% – биопсия хориона. Это инвазивная методика, при которой берутся для исследования ворсины хориона. Ни в коем случае не клетки эмбриона и не частичка плода, как думают некоторые будущие мамы. Хорион – это зародышевая часть плаценты, у которого одинаковый с плодом хромосомный набор. Хорионбиопсию возможно проводить с 9 до 12 недель беременности.
– Существует мнение, что эта процедура небезопасна – может привести к выкидышу и к инфицированию плода.
– Конечно, риск прерывания беременности и выкидыша есть, но он незначительный – от 2 до 4%. А вот по поводу инфицирования плода сильно переживать не стоит. В Республике Казахстан процедура биопсии хориона проводится трансабдоминально, т. е. через живот, поэтому риск инфицирования крайне низкий. В зарубежных клиниках и в РФ эта процедура проводится трансвагинально. Вот в этом случае риск инфицирования действительно высокий.
Биопсию не проводят всем подряд. Наши специалисты пренатальной диагностики, согласно правилам, проводят ознакомительное УЗИ, которое покажет, есть ли признаки угрозы, хороший доступ или нет. Если риск навредить беременности стоит выше риска родить ребенка с хромосомной патологией, то обычно врачи сами предлагают отложить процедуру на несколько дней для лечения акушерской патологии (угроза прерывания беременности и др.)
И потом… главное правило генетики гласит: «Не нужно подозревать каждую беременную в том, что она вынашивает больного ребенка». Это просто неэтично.
– Существует ли менее травмирующая, но не менее информативная методика определения синдрома Дауна у плода?
– Есть еще одна методика. Она полностью безопасна. Это неинвазивный пренатальный тест. В нашей стране их несколько разновидностей.
Процедура проста – у беременной женщины производится забор венозной крови, далее в этой крови ищут фетальную (плодовую) ДНК из клеток трофобластов, которую исследуют на предмет наличия хромосомной патологии у плода. Неинвазивный пренатальный тест – это генетическое исследование высокой точности (99,9%), но у него есть один недостаток – оно довольно дорогостоящее. Средняя цена – 120 000-140 000 тенге. Оно не входит в перечень ГОБМП, и квоты на проведение этого исследования не предусмотрены. Это полностью коммерческий проект.
Существует еще один высокоточный метод диагностики – преимплантационный генетический скрининг. Он позволяет выявить возможные хромосомные нарушения у эмбриона еще до имплантации его в полость матки, но воспользоваться им могут только те пары, которые прибегнули к процедуре экстракорпорального оплодотворения (ЭКО).
– Ирина Григорьевна, возвращаясь к причинам возникновения хромосомной ошибки, как Вы считаете, правы те, кто говорит, что рожать детей нужно только в молодом возрасте?
– Знаете, я бы не стала выделять возрастные пары в какую-то отдельную категорию. Во-первых, это неэтично. Согласно «Кодексу о здоровье народа» Республики Казахстан репродуктивный возраст у женщины до 49 лет, и мы не вправе решать за женщину рожать ей или нет. В моей практике были пациентки, которые думали, что у них менопауза, а выяснялось, что это беременность. И они рожали абсолютно здоровых детей.
Рожайте во сколько хотите, только давайте на раннем сроке беременности убедимся, что ребенок здоров
Вообще на вопрос возраста мамы я всегда отвечаю: «Рожайте во сколько хотите, только давайте на раннем сроке беременности убедимся, что ребенок здоров». Это ведь гораздо лучше, чем промучиться всю беременность, и потом на закате лет получить такую трагедию. Это очень тяжело. Потому что перед мамой встанет вопрос, что будет с моим особенным ребенком, когда я уйду, кому он будет нужен?
– К чему нужно быть готовыми родителям, если они твердо приняли решение не прерывать беременность и родить ребенка с синдромом Дауна? Ведь дело не только в лишней хромосоме?
– Конечно, синдром Дауна – это не просто лишняя 21-я хромосома и характерные внешние данные. У этих деток присутствует задержка умственного развития, пороки развития сердца, эндокринные нарушения. И, конечно, их реабилитация представляет некоторые сложности. Я считаю, что в нашей стране не хватает реабилитационных центров, где услуги предоставлялись бы бесплатно на государственном уровне. Они у нас есть, но только очередь в них расписана на несколько месяцев вперед. А упускать время никак нельзя. Поэтому родители вынуждены обращаться в частные центры. А найти квалифицированного дефектолога, логопеда – все это стоит немалых денег.
Также стоит запомнить, что у деток с синдромом Дауна снижена иммунная система, и они больше других подвержены инфекционным заболеваниям и осложнениям после них.
В большинстве случаев у детей с синдромом Дауна диагностируют врожденные пороки сердца. Но, знаете, тут есть один парадокс. Работая в Научном центре акушерства, гинекологии и перинатологии, я наблюдаю таких деток после рождения, и хочу сказать, что дети с трисомией по 21 хромосоме вполне неплохо могут жить с этим дефектом в период новорожденности. Если взять ребенка с пороком сердца без синдрома и с таким же пороком, но плюс трисомия по 21 хромосоме, то последний, как правило, не будет нуждаться в экстренной операции. Конечно, операции не избежать, но у него есть полгода – год подрасти и окрепнуть. А что если именно эта лишняя 21 хромосома влияет на активацию каких-то дополнительных ресурсов для жизнеспособности ребенка?
Вообще, дети с синдромом Дауна – это «дорогие» дети в плане финансов. Реабилитация, уход, медицинское обслуживание… До кризиса 2015 года на одного ребенка с синдромом родители в среднем тратили 1 млн тенге в год. Сейчас эта сумма уже выросла втрое.
– Ирина Григорьевна, но все же есть ли надежда, что ребенок с синдромом Дауна сможет полностью социализироваться, учиться в обычной школе, в вузе?
– Все зависит от реабилитации. От усилий родителей и их возможностей. Я знаю двоих детей с синдромом Дауна, которые родились у моих пациентов. Один ребенок вполне успешно учится в школе Монтессори, второй – это девочка, она учится в обычной общеобразовательной школе наравне со всеми. И, я считаю, это абсолютно правильно. Вообще, в зарубежных методических рекомендациях по реабилитации детей с синдромом Дауна приведено немало примеров, указывающих на то, что такие особенные дети становятся отличными садовниками, земледельцами, скотоводами и т. д. У них свое, особенное, единение с природой.
Я считаю, что особенных детей ни в коем случае нельзя изолировать. Нам нужна инклюзия, и не только в образовании, но и в обществе в целом. А начинаться она должна в семье. Если каждый родитель будет разъяснять своим детям, что все люди разные, и, что некоторые дети отличаются, то это не означает, что они чем-то хуже, – мир станет добрее и лучше.
Источник