Синдром второго альбома что это
В музыкальной индустрии существует такое понятие, как «синдром второго альбома». Оно описывают ситуацию, когда какая-нибудь группа выпускает дебютный диск и становится популярной. Сразу же появляется контракт с мейджором, интенсивные и изматывающие гастроли, куча поклонников, повышенное внимание не всегда адекватной прессы, давление со стороны лейбла по поводу выхода следующей пластинки. И тут нужно понимать одну вещь: свой первый альбом группа сочиняла все предшествующие годы, и времени у них было хоть отбавляй; как правило, первая работа всегда хороша, но значит крайне мало в, скажем там, последующей перспективе. Профпригодность банды определяется именно вторым диском, который сделан быстро, в жестких рабочих условиях и, выдавая кредит доверия наперед, профессионалами. И очень часто начинающие группы с ним не справляются – после чего следует или распад, или творческие поиски, или за воротник притаскивают маститого продюсера. Это я к чему? В игровой индустрии «профпригодность» бренда проверяется примерно по такой же схеме, только шагов больше. Это можно назвать «синдромом трилогии».
Сразу следует оговориться, что толкования сакральных смыслов значения «тройки» здесь не будет, ровно как и глубокого экономического анализа, которые проводят топовые сотрудники крупных компаний с толстым кошельком и секретаршей под столом. Это скорее подмеченная закономерность, наблюдение со стороны, которая никем не доказана и не опровергнута.
Если посмотреть на Священный Геймерский Календарь (это как обычный календарь, только на определенных датах стоят пометки вроде «11 ноября: АНЧАРТЕД 3!!!!111), то можно заметить, что этой осенью-зимой на прилавки поступят заключительные эпизоды чуть ли не самых громких тайтлов в истории индустрии: Gears of War 3 (только-только вышла, впрочем), Uncharted 3: Drake’s Deception и Call of Duty: Modern Warfare 3. Плюс – совсем недавно окончилась серия Resistance, тоже на третьем выпуске. Плюс – Battlefield 3, который, правда, в парадигму не вписывается, ведь сериал не завершается, а достигает своего творческого пика.
То, что вся тройка выходит примерно в одно время – это, конечно, исключительно бизнес-дело, борьба за аудиторию и подходящий сезон для громких релизов в принципе. Куда важнее то, что именно третья глава во всех тайтлах – завершающая. Приключения заканчиваются, интриги подходят к логическому завершению, фанаты смахивают скупую слезу на финальных титрах (попивая из рокса виски со льдом, это важно!) – мини-эпоха Фениксов и Дрейков скрывается за горизонтом.
Так вот, «синдром трилогии» в игровой индустрии – это проверка «профпригодности» бренда: глубины изначального творческого замысла, свобода его интерпретации, развития и улучшения без риска оказаться в тупике, когда тема исчерпана, а «народ» требует еще; разработанной бизнес-модели, когда продвижение выполнено качественно, охват аудитории максимальный, и в то же время требуется поддерживать интерес к франчайзу на протяжении многих лет; технической подкованности разработчиков, которым требуется каждый раз выдавать все более совершенную картинку и придумывать способы, как обойти технические ограничения.
Конечно, примеров, когда игр в серии намного больше, чем три, хватает, особенно в японской школе геймдизайна, но в европейской/американской именно трилогия является краеугольным камнем в формировании успешности игрового бренда. Помимо приведенных выше примеров, можно вспомнить и другие. Серия Halo, которую Bungie решительно завершили на третьем выпуске. Halo 4, конечно, делают, но непонятно кто, и все это выглядит вымученным. Спин-оффы Halo: ODST и Halo: Reach, сами по себе отличные игры, развивали бренд вширь, а не вглубь. Относительно недавний Prince of Persia тоже задумывался и воплотился в виде трилогии, хоть и слегка сдавшей к концу – а далее пошли различные переосмысления, перезапуски и другие пере-. Английский Fable достиг третьей стадии, после чего Мулине вряд ли решится делать четвертую часть, но выдаст что-нибудь новое. Да что там – придумывая Mass Effect, BioWare стучала кулаком по столам боссов Electronic Arts, утверждая в дееспособности IP как трилогии – и сейчас каждый выпуск заканчивается чуть ли не как телесериал, с клиффхэнгером в конце.
Ключевая мысль заключается в следующем: пытаясь создать максимально успешный продукт, компании обращаются к схеме «трилогии». Таким образом, они подвергают себя сильнейшему риску и одновременно стремятся обезопасить свои сбережения. Рискуют – потому что сил, времени и средств на разработку проекта, способного вытянуть на себе целых три игры, требуется намного больше, чем для «одноразового» IP, и в случае неудачи потери будут заметно выше. Подстраховываются – потому что в случае успеха ломать голову над новым миром, сюжетом, персонажами, движком, технологиями и проч. не будет необходимости. Когда бренд становится успешен (см. выше), все прекрасно, но часто компания полагается на модель «трилогии» и ломает об нее зубы. В этом стремлении и проявляется «синдром трилогии».
Вот, Advent Rising. Вы же помните, что планировалось сделать три игры, снять телесериал, нарисовать комиксы и вообще сделать «убийцу Star Wars в видеоигровом формате»? И уж точно знаете, где сейчас разработчики, с издателем Majesco Entertainment заодно. Другая игра – Too Human от Silicon Knights – тоже задумывалась как трилогия, и даже сюжет расписали на три книги, и персонажей напридумывали сполна – но не случилось. Проект провалился, «синдром трилогии» сработал. Возвратимся к Мулине – в голове создателя Black & White должен был дожить до третьей фазы– но. Список можно продолжать: Fallout (тот самый «Фоллаут», «Ван Бьюрен», а не обливион-стайл), Baldur’s Gate, Beyond Good & Evil. А ведь мы не знаем и половины случаев, когда какую-нибудь игру планировалось реализовать в трилогии – такая информация обычно не покидает определенных стен и всплывает много позже, иногда от человека в обиженных чувствах.
Причины неудачи примерно те же, что и у музыкальных групп: давление издателя, завышенные ожидания поклонников, технические трудности в разработке – только с более сильным привкусом денег. «Синдром трилогииа», если допустить его существование, работает скорее для европейских и американских разработчиков и издателей – Япония вообще в другом мире живет –, и в нем слишком много «но». Но ведь именно таким способом и проверяется истинность или ложность любой гипотезы.
Источник
Работа над второй пластинкой почти всегда становится самым трудным периодом в истории коллектива, приносит в группу творческие кризисы, конфликты. Именно на этом этапе многие перспективные группы распадаются. Именно вторая пластинка зачастую оказывается намного слабее первой и третьей. Весь комплекс означенных проблем принято определять как «синдром второго альбома». В России, где быстрый старт с первого альбома – большая редкость, синдром этот встречается реже, но все же встречается. В этом номере российские и иностранные музыканты рассказывают о синдроме второго альбома применительно к своему творчеству.
Dave Grohl (FOO FIGHTERS)
Я вспоминаю, как критики громили наш дебютный альбом. Они утверждали, что это всего лишь бледная копия группы NIRVANA, что свежие идеи отсутствуют напрочь и что фэны покупают его из-за любви к Кобэйну. Я здорово обижался на такие высказывания, пытался парировать, но потом понял, что критики правы. А теперь я благодарен этим людям за их замечания, так как без этого я, наверное, не смог бы сделать шаг вперёд, постоянно топтался бы на месте, а то и вообще прекратил бы этим заниматься, оказавшись в творческом тупике. Долгое время находясь в тени «Большого Брата», естественно пытаешься подражать и во всём быть, как он. Так что с идеями действительно было туговато. Я читал тогда всю критику на пластинку, пытаясь понять, что мне нужно сделать, чтобы мой материал зазвучал по-настоящему оригинально. Я пытался абстрагироваться от сделанного ранее, но это было бесполезно! Слишком глубоко въелась в меня эта музыка. Я был растерянности. Долгое время думал, как повлиять на сложившуюся ситуацию. Песни, которые я продолжал писать, всё равно были похожи на творчество моей старой группы, но они были моими, и я не должен был от них отказываться! Тогда я принял решение поработать над СВОИМ фирменным саундом и нанял в качестве продюсера Джила Нортона. А звукооператор Брэдли Кук получил указание, чтобы звук альбома не был гранжевым и не напоминал «Nevermind». Они отлично поработали! Второй альбом FOO FIGHTERS получился оригинальным и получил хорошую критику. Я тогда попробовал себя в новом качестве – режиссёра, сняв клип на песню «Monkey Wrench», имевший большой успех на MTV и, я думаю, тоже повлиявший на успех пластинки. И фэны были довольны, – ведь они получили не копию любимой команды, а новую и, как оказалось, неплохую группу. Я был счастлив. После этого всё пошло как по маслу.
Shirley Manson (GARBAGE)
Да, я понимаю, о чём идёт речь, ведь эта проблема стояла перед нами очень остро и едва не развалила группу. Я имею в виду запись нашей последней пластинки. Почему четвёртой? Сейчас поясню. Да, совершенно верно, она четвёртая по счёту, но по сути своей – именно вторая. Многострадальная, рождённая в неимоверных муках и в условиях происходящей вокруг неё различной мистически. А вторая она по очень простой причине: первые три альбома были фактически одной большой пластинкой в трёх частях. Мы выпустили диск «Garbage», затем его вторую часть, которая так и называлась – «Vol.2», а потом и третью – «Beautiful Garbage». Даже названия подчёркивают то, что в музыке АБСОЛЮТНО ничего не менялось. И в один прекрасный момент нам всё это просто осточертело – играть на каждом концерте одну и ту же длинную композицию и записывать очередное её продолжение. Лэйбл, я думаю, был бы не прочь издать GARBAGE #3, да и фэны скорее всего это купили бы. Но мы вдруг поняли, что если запишем что-то похожее и выпустим под названием типа «True Garbage», то этот «настоящий мусор» в творческом плане будет достоин разве что мусорного ведра, а нас однозначно выставят на всеобщее посмешище. Поэтому что-либо подобное старому (первому альбому) мы решили больше не делать. А если не это, то тогда что? И оказалось, что идей, способных показать группу с другой стороны и заявить о ней как о находящейся в творческом развитии, просто нет. Это было ужасно. Вот тут-то всё и началось. Мы стали обвинять друг друга в тупости, в творческой несостоятельности, да и вообще во всех смертных грехах. Естественно, перессорились и разъехались кто куда, чтобы свести общение к нулю. Наверное, в результате стрессов, порождённых этой ситуацией, у меня вдруг пропал голос (пришлось перенести операцию), а Бутч даже слёг в клинику. Мы забились по своим углам, злясь друг на друга. Но через некоторое время ситуация стала разряжаться, да и как взрослые люди мы понимали, что обидами и взаимными обвинениями проблемы не решить, что нужно что-то делать. Вялый обмен какими-то идеями, а вернее – сэмплами, как ни странно, раздражал ещё больше, чем молчание. Группа была на грани распада. И тогда кто-то решил (наверное, это всё-таки был Буч), что хватит сэмплов. Почему бы не построить новый саунд на гитарном риффе?! И произведённый им рифф стал главным сигналом к строительству нового звука, к созданию новой музыки, к записи новой пластинки, к коллективному творчеству, наконец, которое снова нас собрало в одном месте и помирило. Вот тут-то нас попёрло по-настоящему, и второму альбому группы GARBAGE суждено было появиться на свет.
Joshua Homme (QUEENS OF THE STONE AGE)
Когда я и Ник Оливери замутили группу QOTSA, у меня был уже довольно большой опыт игры в различных командах. Я был упёртым сторонником стоунер-рока и долгое время играл его в своей группе KYUSS, с которой записал насколько альбомов. Но серьёзного успеха не было, а мы хотели быть рок-героями и собирать стадионы. Поэтому, создавая новую группу, мы решили сделать её саунд более традиционным, а любимый нами стоунер разбавить традиционным стадионным хард-роком. Мы записали дебютный альбом и неожиданно столкнулись с тем, что его никто не хотел издавать. Вот это да! Более коммерческий и облегчённый саунд, композиции с простыми и запоминающимися мелодиями, и это никому не нужно! Но мы всё-таки думали иначе: это нужно миллионам, но миллионы не подозревают, что такое существует в природе. Пришлось выпустить альбом «за свои кровные». Нас воодушевило то, что рецензии на него, которые мы читали, были положительными, а уважаемый нами журнал «Rolling Stone» зачислил нас в десятку самых крутых современных рок-групп. Всё это, конечно, было здорово, но коммерческого успеха так и не было. Поэтому мы поставили перед собой задачу: второй альбом должен быть бомбой. У нас не было проблем с отсутствием идей, – главной проблемой было пробиться к массовому слушателю. И мы изо всех сил стали пробиваться: поехали в тур, продлившийся практически два года, где выступали в связке с RAGE AGAINST THE MACHINE, SMASHING PUMPKINS и другими звёздами; записали EP с парой каверов моих любимых KINKS (на редкость тепло встреченные слушателями – первый звоночек будущего успеха) и довели до совершенства материал нового альбома. Даже пригласили продюсера, работавшего над ранними альбомами BLACK SABBATH и лучше нас разбиравшегося в правильном рок-н-рольном звуке. Группу уже хорошо знали фэны, они ждали выхода альбома, и когда он вышел, начали покупать его очень активно. Мы наконец добились своего: второй альбом (а это был «Rated R») сделал нас знаменитыми. И богатыми, разумеется.
Александр Ф. Скляр (BA-БАНКЪ)
Мы начинали записываться в дни небывалого подъема рок-культуры. Первый альбом был сделан всего за семь дней, потому что мы сочли, что просто грех не воспользоваться студией EMI. Он был выпущен за границей, так что ВА-БАНКЪ стал первой русской группой, которая издалась за рубежом раньше, чем на Родине. Синдром второго альбома не задел нас вообще. Даже наоборот!
Дело было так: кто-то во Франции нами заинтересовался после первой пластинки и сказал: «Чуваки, нам нужна от вас всего одна хорошо записанная песня». В сентябре 89 года нам под это дело предоставили на день студию в Париже. И мы сдуру за этот один день (!) записали сразу всю пластинку на две дороги. Сдуру, потому что мы я до сих пор не могу сказать, правильно ли мы все сделали со своей стороны тогда, потому что в результате они ведь не получили от нас одну хорошо записанную вещь – вместо хита мы им принесли 14 весьма средненько записанных песен — это и стало альбомом «Жизнь на колесах». И кто его знает, правильно ли мы сделали с точки зрения бизнеса, и могла ли эта одна хорошо записанная песня сделать нас звездами мировой величины? С другой стороны, все делается так, как делается. В итоге, мы вернулись в Россию с готовой пластинкой.
Евгений Фёдоров (TEQUILAJAZZZ)
Я, конечно, знаю об этой проблеме, много раз о ней слышал. И дело в том, что я давно играю в разных группах и много альбомов уже записывал. Но, например, у нас такая проблема не стояла, потому что в нашей альбомной истории ПЕРВЫМ стал, по-моему, седьмой альбом. А когда мы записали со своей группой в самом начале карьеры первый по-счёту, он был на кассетах или даже на бобинах (кассет тогда ещё не было), писался вручную. Мы его прошли спокойно, и так получилось, что второй, третий и т.д. были нормальным продолжением первого. Я думаю, что это проблема ребят, которые излишне рекламируют дебютные альбомы. «Открытие сезона…», скажем, и т.д., и т.д. Возникает проблема чрезмерного пиара, раздутой мотивации. На музыкантов вешают огромное количество обязанностей прямо-таки перед мировой культурой и они, несчастные, должны всё это отработать, они обязаны соответствовать тому, как их представили, должны держать ответ перед публикой. Часто бывает, что раздувают феномен из достаточно обычных музыкантов, записавших неплохой альбом. Успешный материал не гасит творчества. Мне кажется, что эта проблема создана искусственно. Если копнуть, например, джазовых музыкантов, то у них у каждого, может быть, по 40 альбомов. Альбомы, бывало, выпускались и раз в месяц. Пришёл, записал и сдал… Сейчас время контрактов с издателями, по которым артист обязан, скажем, раз в год выпускать альбом. И все к этому привыкли. Ну, кто от Пелевина, например, требует по роману раз в год? Может быть, издатели, но не читающая публика. Читателю нужен хороший роман, а он может писаться как неделю, так и десятилетия. А музыкантов вынуждают испытывать «синдром второго альбома» лэйблы, устанавливающие жёсткие сроки выпуска, – с одной стороны; и ПИАР, многократно повышающий их ответственность перед публикой, – с другой.
Алексей ‘Лёлё’ Зверьков (МОРЭ&РЭЛЬСЫ)
Второй альбом, «На Дискач!», был для нас продолжением первого – «Играть по клубам, доить спонсоров». Я бы даже сказал, что переиздание второго альбома, которое сейчас вот должно произойти – это наш самый первый альбом. Потому что у нас не было серьезного подхода к записи и поэтому нельзя сказать, что это был полноценный продукт. Мы делали живые, по большому счету, записи, причем через попу. Если бы была возможность записываться на крутой студии, я прямо в студии этой раскладушку бы поставил и жил там. Песен хороших и невыпущенных придумано дофига, и я бы уже начал их записывать, но лето такое хорошее, обстановка не располагает. Идти по простому пути и писать концертник я не стану, потому что это, как мне кажется, вариант для тех, кто уже наделал студийных пластинок и думает как бы теперь еще выпендриться.
Гая Арутюнян (DETI PICASSO)
Синдром второго альбома обошел нас стороной, потому что этот альбом не рассматривался нами с точки зрения карьеры. Когда мы решили записывать «Этнические эксперименты», мы знали, что нет вообще никаких предпосылок к тому, что этот альбом поймут и оценят у нас в России. Поэтому мы вообще не думали о результате, не думали о том, куда нас этот альбом приведет, у нас не было с ним связано никаких надежд. Нам не хотелось понимания любой ценой. Если бы меня это все парило, я бы другие песни писала совсем — даже сочинила одну: «Твои руки гладят мои брюки, твои руки гладят мои брюки, твои руки гладят мои брюююки». И наоборот. Успех был бы грандиозный, я уверена.
На тот момент у нас был уже материал еще на один альбом –русскоязычный. И была такая идея – писать подряд «Этнические эксперименты» и эту пластинку, и выпускать подряд. Не получилось — нас с братом сильно увлек проект NOIZE ORCHESTRA, начались какие-то движения с ним, и это отняло у нас время, немножечко отвлекло.
А потом, вскоре после того, как альбом уже вышел, стала понятно, что какой-то резонанс все-таки есть, и этот резонанс нас очень вдохновил. И сейчас у нас гигантские планы – записать пять альбомов в этом году. Может, физически это и не очень возможно, но творческих задач много и идеи прут сейчас со страшной силой. Пошла вторая волна этнического материала, уже накрывает нас, но бросать русскоязычную пластинку не хочется – нужно закончить ее и снять груз с души. Со стороны это, наверное, выглядит так, как будто мы идем в трех направлениях, хотя на самом деле, мы движемся в одну сторону. Это можно сравнить с настроениями, состояниями человека: грусть, веселье, задумчивость, влюбленность. Просто не получается быть каким-то одним одинаковым все время, вот мы и делаем столько разных вещей… Я вот хочу еще один прое кт сделать — совсем другой, просто мой. Одна или вдвоем с кем-нибудь – минимум участников, максимум эксперимента, начиная от звука и заканчивая подачей.
СВЕТЛАНА СУРГАНОВА (СУРГАНОВА И ОРКЕСТР)
«Синдром второго альбома» мы испытали на себе в классическом варианте. Я не скажу, что второй альбом слабее первого по материалу, но по саунду, по звуку он, к сожалению, не реализован «на все 100%» так, как это виделось мне. А с другой стороны, это, наверное, очень личное и очень «моё» представление. Многим из тех, кто слушал альбом, он очень нравится (они ведь слушают как бы «с чистой доски»). Может быть, пройдёт какое-то время и я сама (свежими, отдохнувшими ушами) его послушаю и подумаю, что это хорошая, достойная работа. Я и сейчас, правда, могу это сказать. Он писался труднее, чем предыдущий, я много в нём экспериментировала, у меня было на тот момент много сессионных музыкантов. Последний, очень решающий этап (сведение и мастеринг) я отдала чужим людям, что на самом деле не правильно. На первом альбоме мы всё делали сами. И теперь мне понятно, что я такая индивидуалистка и собственница, что мне своё детище нужно доводить самой от начала до конца.
Источник