Сага норен и синдром аспергера

Осторожно! Текст содержит спойлеры!

Когда в 22 года я узнала, что я не неудачница, пытающаяся понравиться окружающим, что целый ряд ошибочных «благих намерений» родителей, учителей и педиатров «сохранили» меня от диагноза «аутизм» в 8 лет, то единственное, что поддерживало меня месяцами, — это охота на серийных убийц в Копенгагене и Мальмё.

Точнее, в мрачно освещённых и полных насилия версиях этих городов в сериале «Мост». Каждый из трёх сезонов «Моста» рассказывает о шведской и датской полициях, объединяющих свои силы для раскрытия череды ужасающих и таинственных убийств в обеих странах. Есть одноимённый американско-мексиканский римейк и англо-французская версия под названием «Туннель». Но я слишком обожаю оригинал и вряд ли захочу их посмотреть, потому не могу сказать, отличаются ли они чем-нибудь. В центре сюжета шведская полицейская Сага Норен, которую, несмотря на заявления актрисы Софии Хелин и сценаристов сериала о нежелании чётко обозначить у героини какой-либо диагноз, просто невозможно определить иначе чем аутистку.

Аутизм Саги проявляется в том, как она стоит, говорит, чуть наклоняет голову, смотря на людей. Хелин идеально попала в точку, показывая аутичное тело, которое я сама ощущаю как фабрику XIX века по ручной переработке хлопка, тогда как у всех остальных уже давно автоматизированное производство. Проявляется аутизм и в том, как она постоянно попадает в ловушки скрытых социальных норм, спрашивая человека, с которым только что познакомилась в баре: «Хочешь заняться сексом?» или отвечая: «Нет, это невкусно» на вопрос, понравилась ли ей еда. Один из многих противоречивых и захватывающих аспектов при просмотре «Моста» — то, что я могу умом понять, почему люди считают эти моменты забавными. Те слова, что произносит Сага, и у меня в голове, только я научилась не давать им хода из моего рта. Загадочная лирика похоронной песни «Hollow Talk» группы «Choir of Young Believers», как мне кажется, описывает Сагу и то, как она пытается пробраться через запутанный мир чувств.

Каждый раз слушая эту песню и видя знакомые кадры движения по Эресуннскому мосту, я словно возвращаюсь домой.

Сага — лучшее отражение меня, которое я когда-либо встречала в художественной литературе. Она — это то, что внутри меня, а не то, как я представляю себе других людей в моей жизни. Только будучи взрослой, я осознала, что не все ведут монолог «Держи Зрительный Контакт»: так, хватит, теперь можно отвести глаза… слушай, что они говорят, мысленно представь ответ и приготовься высказать его, чтобы не возникло паузы в разговоре… теперь сделай это и постарайся, чтобы было не грубо и не странно. Иногда мне казалось, что я изучаю социальные правила так, как заложник приспосабливается к требованиям похитителя. У меня не было ни малейшей радости от постоянных наблюдений за окружающими и попыток понять, что и как надо копировать, дабы казаться нормальной. Но я делала это и в начальной школе, и особенно много — в средней, ради того, чтобы хоть чуть-чуть уменьшить тот эмоциональный, а иногда и физический вред, который могли причинить мне одноклассники за то, что я не могла вписаться. Да я никогда и не вписывалась. Это огромная цена за чуть менее тяжёлые поездки в супермаркет во взрослом возрасте и особенно за имитацию нейротипика, вовсе не помогающую мне с кем-либо сдружиться, поскольку затрачиваемые усилия так велики, что в итоге я кажусь холодной или фальшивой.

Сага не делает такого. Неясно, то ли аутизм проявляется у неё в иной форме, то ли просто она не та, кто чувствует потребность соответствовать, но я видела в ней все те части себя, которые подавляла в течение долгого времени. Одна из причин моей любви к Саге — я хочу видеть в художественной литературе ещё одну аутичную девочку или женщину («с очевидными чертами, даже если диагноз и не упомянут») помимо Тины Белчер и персонажа из романа, который пишет мой друг (его произведение точно изменит мир, когда будет опубликовано). Не то чтобы мне не нравилась Тина — я тоже была странной девочкой, сочиняющей фанфики. Теперь-то я не странный взрослый человек, говорящий вам, что если вы желаете поплакать, то фанфики про Сагу — самое оно. Вымышленные размышления о себе важны, но их недостаточно. Иногда хочется помечтать о себе в идеальном мире.

Белый цисгендерный гетеросексуальный мужчина без инвалидности может в любое время прийти в кинотеатр и увидеть в фильме персонажа, похожего на себя: некого мужчину с волевым подбородком и оружием, направленным на плохих парней. Люди других идентичностей не имеют такой возможности. И хотя мне удаётся полюбоваться некоторыми женскими героинями книг и шоу, они всё же кажутся мне представительницами похожего, но иного вида. И если я хочу увидеть аутичную женщину, жёсткую и бесстрашную, внезапно проявляющую знания шумерского алфавита или языка жестов при расследовании дела, управляющую винтажным Porsche, иногда обескураженную, но никогда не сдающуюся в своих поисках и попытках остановить опасных людей, если я хочу аутичную героиню, то мой единственный выбор — Сага Норен.

Мне поставили диагноз «аутизм» вскоре после поступления в школу журналистики. Это был первый шаг к карьере, о которой я мечтала целую вечность. Такие новости — как два ребра одной медали. С одной стороны, мои проблемы с социальными навыками были реальными и никуда не девались, но я стала свободна от постоянных попыток хоть как-то выбраться из них, с другой — мои проблемы с социальными навыками были реальными и представляли потенциально серьёзную угрозу разрушения моей жизни. Я задалась вопросом, стоит ли мне отказаться от обучения профессии, в которой работа строится на постоянном взаимодействии с людьми, и не слышно ни об одном работающем в этой сфере аутичном человеке. Я погуглила «аутичный журналист», надеясь найти примеры для подражания и советы, но в топе поиска было видео телепрограммы Onion, в которой аутичный журналист рассказывал о крушении поезда, однако при этом говорил только о его технических характеристиках. Все мои амбиции, само моё существование были вот такой насмешкой.

Работа Саги тоже ориентирована на людей и, казалось бы, ей не подходит, но «Сага Норен, полиция Мальмё», как она сама себя представляет, добивается успеха. Коллеги ценят и уважают её. А в финале она побеждает преступника, хотя не без боли и потерь: таков уж «Мост» — там очень плохие вещи происходят почти у каждого персонажа. Думаю, есть одна вещь, отличающая Сагу от карикатурного облика аутиста, несмотря на явно выраженные черты. Она состоит в том, что Сага не подана в стиле Шерлока Холмса из одноимённого сериала BBC, в котором забывчивость правил социального взаимодействия представлена как гротеск, но люди прощают персонажу эту особенность за сверхчеловеческие ум и наблюдательность. Я полагаю, что причина более редкой постановки диагноза девочкам в сравнении с мальчиками не в том, что аутизм у женщин действительно возникает реже, а в усиливающемся давлении, направленном на сокрытие наших отличий. Общество готово принимать и прощать многие причуды мужчин, но не женщин, которые в большинстве своём сознают с раннего детства, что мы вынуждены устраивать шоу. Увидеть в «Мосте» женский персонаж, которому позволено нарушать социальные ожидания, не выставляя это как бедствие или выход за всевозможные рамки, — настоящий глоток свежего воздуха.

Сага — яркий и смелый человек, но её способности не выходят за пределы реализма и ограниченны, потому что «Мост» предельно честно показывает те области, в которых она постоянно вынуждена испытывать напряжение. Когда Расмус, новый коллега Саги, не понимает, почему она не хвалит и не благодарит его, называет её «чрезмерно аналитический робот, лишённый каких-либо эмоций», вы видите боль на её лице. А когда её спросили, была ли сестра (которую она взяла под опеку, чтобы уберечь от матери, больной синдромом Мюнхгаузена) подавленной перед самоубийством, Сага ответила: «Я не замечаю подобных вещей».

Она не единственная — да и не должна быть таковой — представительница аутичных женщин. И это не в последнюю очередь потому, что София Хелин, несмотря на усилия со стороны команды продюсеров придать ей негламурный вид (одевая её в одни и те же кожаные брюки и оливковую футболку), — очень привлекательная белокожая цисгендерная женщина. Конечно, это не отрицательные качества, но их не следует использовать, чтобы сделать отличия Саги более приемлемыми. Мы остро нуждаемся в вымышленных персонажах всего разнообразия аутичных людей в реальном мире, включая аутичных людей с разным цветом кожи, аутичных ЛГБТ-людей и аутичных людей с другими инвалидностями.

Но в то же время аутизм Саги — её сильная сторона, особенно применительно к работе в полиции. «Мост» — сериал, в котором много внимания уделяется вопросу, что значит быть этичным и эффективным полицейским. И в отличие от других фильмов и мнений реальных работников полиции в нём утверждается, что одно неотделимо от другого. Мартин, датский партнёр Саги в первых двух сезонах, иногда прибегает к насилию. Хенрик, её второй датский партнер, принимает наркотики, которые он покупает у гангстеров, чтобы справиться с болью от исчезновения жены и дочерей. Расмус проводит собственное расследование без разрешения и подделывает полицейские документы, чтобы сокрыть это. В другом сериале один из этих людей был бы героем или антигероем. Но в «Мосте» их действия в лучшем случае бесполезны и в худшем случае наносят существенный вред.

Сага никогда не прибегает к какой-либо форме насилия или коррупции. Правила — всё, чем она руководствуется. «Он сделал хорошее дело, но сделал это неправильно», — говорит она о Расмусе. Это то, под чем и я могу подписаться. Во время учёбы в школе я не ходила в один из туалетов для девочек, несмотря на то что мои одноклассницы пользовались им. А всё потому, что я когда-то раз услышала, что он предназначен для девочек шестого класса. Я всегда воспринимала своё основанное на правилах мироощущение как нечто сковывающее и ханжеское. Безусловно, подчиняться без вопросов правилам, заданными другими людьми, не всегда положительная черта характера. Но Сага изменила это мироощущение в хорошую сторону. Она успешна благодаря аутизму, а не вопреки ему. Она отказывается срезать углы и медленно, но настойчиво добивается правды.

Ещё один из хороших аспектов изображения Саги, как я его понимаю, и верный для аутизма — это то, что у неё есть эмпатия. В самом деле, несмотря на кажущуюся недружелюбность, иногда она понимает больше, чем люди вокруг неё. Пятый эпизод первого сезона по-настоящему показывает её характер. В этом эпизоде Мартин изменяет своей жене Метте и бьёт психически больного свидетеля, когда тот не смог им помочь в идентификации серийного убийцы. А Сага вызывает у свидетеля сострадание к сбежавшему подростку, чтобы убедить его дать показания. В другом эпизоде Сага резко говорит няне детей Мартина, что он и Метте «наймут другую няню», когда она уйдёт. Это оказалось вовсе не шуткой: Сага была против няни, потому что поняла — у той синдром Мюнхгаузена.

До тех пор, пока общество — в том числе и люди, создающие потребляемые нами медийные и культурные продукты — не перестанет бояться аутизма и не примет его как один из фактов человеческого существования, Сага Норен — всё, что у меня есть, единственный вымышленный персонаж, дающий мне надежду, что я могу гордиться теми сильными сторонами, которые даёт моё состояние, бороться с трудностями и жить той жизнью, которую я сама для себя желаю.

Представленный выше материал — перевод текста «Saga Norén, the Autistic Superwoman of The Bridge».