Посткризисный синдром отечественной социологии и ее проблемы
Пугачева М. Г. В кн.: Новое и старое в теоретической социологии. Кн. 2. М.: Институт социологии РАН, 2001. С. 216-234.
В статье рассказывается о возрождении социологической науки в советское время, в частности о так называемом «семнарском движении» в социологическом сообществе, зозникшем в 60-е гг.
Добавлено: 16 октября 2013
Балабанова Е. С. Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. Серия: Социальные науки. 2016. № 4. С. 75-85.
Представлены результаты анализа научных публикаций как ключевого параметра профессиональной культуры социолога. Выполнен сравнительный содержательно-библиометрический анализ 1829 статей, опубликованных в последние годы в ведущих российских и зарубежных социологических журналах. Показано существенное отставание профессионального уровня отечественных статей по таким параметрам, как структура научных публикаций, их источниковая база, разнообразие и «прозрачность» методов исследования, объем и обоснованность выборок, уровень статистического анализа данных. Подчеркивается, что российские социологи в целом выпадают из мировой тенденции использования данных «объективного» характера, а стилистика текстов нередко публицистична и нормативна, не соответствует принципу идеологической нейтральности. Делается вывод об эндогенном характере кризиса российской социологии – «порочном круге недостаточного профессионализма».
Добавлено: 21 февраля 2017
Харламов Н. А. Социологические исследования. 2010. № 4. С. 145-146.
В статье рассматривается деятельность российских социологов «в международном масштабе», анализируется вопрос, почему российские статьи не публикуют за рубежом, почему на них не ссылаются там.
Добавлено: 3 октября 2012
Под науч. редакцией: Н. Е. Покровский М.: ИД Университетская книга, 2017.
В сборник включены статьи, материалы и выступления участников VIII Междисциплинарной научной конфреренции «Социальные науки и перспективы устойчивого развития сельских сообществ Ближнего Севера Росси», организованной РОО «Сообщество профессиональных социологов» и прошедшей 12–15 мая 2017 года в деревне Медведево Мантуровского района Костромской области. В материалах представлены результаты междисциплинарных экономико-социологических, социогеографических, социо-демографических и социокультурных исследований процессов, протекающих в сельских сообществах Ближнего Севера России.
Добавлено: 6 июля 2018
Гудков Л. Д. Мир России: Социология, этнология. 2008. Т. 17. № 3. С. 3-36.
Предварительные замечания. После смерти Ю.А. Левада был почти единодушно признан «безусловным моральным авторитетом» и наиболее ярким или даже самым крупным ученым в российской социологии. Однако его работы, как и раньше, остаются мало известными. Если в советское время отсутствие отклика можно было в какой-то мере объяснять недоступностью его сочинений (его почти не печатали, а то, что публиковалось, выходило в ведомственных или малотиражных сборниках; ссылки на них старательно вычеркивались), то с конца 1980-х годов никаких ограничений уже не существовало: Левада много печатался в специальных изданиях, выступал в широкой прессе. (См., например: Левада 1989, с.448-459; Левада 1989, с.34-45; Левада 1990, с.15-30; его статьи по бюрократии, интеллигенции и др.) Но его работы (особенно ранние – времени запрета на профессиональные публикации – 1972-1985 годов) сегодня почти не цитируются, не входят в учебные курсы по социологии или культурологии, а значит – не обращаются в качестве значимых теоретических и концептуальных конструкций, образцов анализа или интерпретации социальной реальности. Можно объяснять это непониманием, хотя, как мне кажется, более серьезные причины заключаются в неприятии его научной и человеческой позиции, оказавшейся явно маргинальной по отношению к правилам игры, принятым в отечественной науке. Отсутствие интереса к его идеям и исследованиям обусловлено инерцией академического конформизма, когда-то острой, сегодня почти стертой, раздраженной реакцией на независимость человека, не желавшего каяться в своих научных «грехах». Его дистанцированное отношение к российской социологической среде принимали за высокомерие, его подозревали в претенциозности или упрекали в неблагодарности. Но так или иначе, за «Левадой» оказалось записанным главным образом экстранаучные значения, а не его концепции или эмпирические разработки. В любом случае, я не хочу затрагивать здесь подобные темы. Для отечественной социологии, как мне кажется, гораздо важнее разобрать тот круг социологических проблем, которые притягивали внимание Ю.А.Левады, чем перебирать обстоятельства исследовательской работы в СССР или в постсоветской России. Теоретические работы Левады семидесятых-восьмидесятых годов написаны, действительно, предельно сжато, очень концентрировано, практически без примеров или разъяснений. Стиль его работ 1970-80-х годов лишь отчасти обусловлен соображениями «проходимости» и цензуры, а также неопределенности своего положения – представиться ли еще повод изложить свои мысли или нет. Более адекватным объяснением, как мне кажется, было бы указание на предельную сосредоточенность мысли автора на проблемах, которые в принципе исключены в отечественной социальной науке, остающейся по сути эпигонской: это — общая теория социологии и ее главные составляющие – аналитические возможности концептуального схватывания разных типов человека и соответствующая им организация социальных форм. Он постоянно думал над проблемами этого рода и давал свои решения, без каких-либо оговорок и скидок на особые обстоятельства, вытекающих из «специфики отечественной ситуации». Но и поздние работы, написанные уже во время ВЦИОМ и Левада-центра, хотя и кажутся более ясными и заземленными, «эмпирическими», содержащими кучу цифр и других иллюстраций фактического материала из массовых опросов, очень не просты. В данной статье речь не идет об «аутентичности» воспроизведения левадовской работы, а лишь о вынужденной схематизации его идей и способов понимания действительности, его интерпретации текущих процессов в России. Я не хотел бы создавать у читателя ложное представление о систематическом характере его теоретических разработок или навязывать кому-то мысль о наличии особой, «стройной» теории общества или методологии познания посттоталитарного социума. Никакого «общего плана» своей работы у Левады, видимо, не было. Он следовал тому, что ему было «интересным». Однако внутренняя свобода мысли не означает, что нельзя говорить об определенной логике его социологических исследований, обусловленной спецификой познавательного интереса (характером тех задач, которые он ставил перед собой или своими сотрудниками).
Добавлено: 3 октября 2012
Маркова Ю. В., Качанов Ю. Л. М.: Университетская книга, 2010.
В монографии на основе полученных авторами эмпирических результатов развивается концепция социальной и смысловой структур российского социологического дискурса. Представлен как теоретико-вероятностный подход к исследованию структуры социологического дискурса, так и подход, исходящий из оптимального принципа. Показано, как с помощью концептуальной математической модели можно изучать проблемы автономии и гомологии социологического дискурса.
Для специалистов в области социологии науки, методов и методологии социологического исследования, а также для аспирантов и студентов старших курсов социологических специальностей.
Добавлено: 3 августа 2012
Докторов Б. З., Ядов В. А. В кн.: Теория и методология в практиках российских социологов: постсоветские трансформации. М.: Научный мир, 2010. С. 357-389.
Этот диалог между В.А. Ядовым и Б.З. Докторовым публикуется в сокращенном варианте. Полностью он опубликован в журнале «Телескоп: журнал социологических и маркетинговых исследований», 2008, № 3 (с. 47-60). Настоящий материал продолжает онлайновую беседу авторов, опубликованную в том же журнале «Телескоп» [1] ранее.
Добавлено: 13 октября 2013
Т. 3: III Социологические чтения памяти Валерия Борисовича Голофаста. СПб.: Эйдос, 2011.
Сборник включает тексты докладов, представленных на третьи социологиче- ские чтения памяти Валерия Борисовича Голофаста (1941–2004), которые состоя- лись 16–18 апреля 2009 г. в Санкт-Петербурге. Название чтений «Социология вчера, сегодня, завтра» обусловлено тем об- стоятельством, что судьбы (прежде всего отечественной) социологии составляли предмет пристального внимания В. Б. Голофаста. Конкретная тематика чтений представляет круг его интересов и интересов руководимого им сектора социально- культурных изменений СИ РАН. Книга адресована обществоведам, в первую очередь социологам, культуроло- гам, историкам. Рекомендуется также студентам и аспирантам, обучающимся по этим специальностям.
Добавлено: 30 ноября 2015
Источник
Текст научной статьи
на тему «ПОСТКРИЗИСНЫЙ СИНДРОМ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ СОЦИОЛОГИИ И ЕЕ ПРОБЛЕМЫ»
© 2008 г.
A.B. ТИХОНОВ
ПОСТКРИЗИСНЫЙ СИНДРОМ
ОТЕЧЕСТВЕННОЙ СОЦИОЛОГИИ И ЕЕ ПРОБЛЕМЫ
ТИХОНОВ Александр Васильевич — доктор социологических наук, руководитель Центра социологии управления и социальных технологий Института социологии РАН.
Слова, использованные в названии статьи, требуют поясняющей интерпретации. Что понимается под отечественной социологией? Что такое посткризисный синдром, и почему его нужно выделять в качестве особого признака? Что такое повестка дня отечественной социологии, и почему появляется проблема ее выработки? На ответах на эти вопросы мы и намерены остановиться в данной публикации.
В первом приближении отечественная социология может быть определена как исторически развивающееся производство знаний о закономерностях функционирования и изменения эмпирического объекта, каким выступает «данное нам в ощущении» российское общество, представленное в научной абстракции как социальная реальность. Субъектом производства выступает вполне определенная группа профессионально подготовленных людей — социологическое сообщество. Она (группа) организует и осуществляет этот процесс и одновременно находится в сложных социальных, интеллектуальных и когнитивных отношениях со своим эмпирическим объектом. Занятие это — неслыханно сложное: мчаться на перекладных «Русь-тройки», которая несется неизвестно куда, временами останавливаясь, проваливаясь в бездну, но снова восстанавливающаяся и снова несущаяся. Куда? И в гонке этой надо тщательно, добросовестно и «по науке» измерять скорость, направление и другие параметры головокружительной езды, не забывая спрашивать пассажиров, барина и кучера о здоровье и о том, что они думают по поводу последнего поворота, докладывать о результатах своих изысканий в надежде быть услышанным и убежденным, что когда-нибудь сумасшествие образумится, упорядочится и произойдет не без твоего аналитического участия.
Посткризисный синдром — это вполне естественное после очередного крутого поворота истории тяжелое размышление и переживание социологами своего нового положения в изменившейся стране (институциональный аспект) и своего места и роли в науке, а конкретнее — в социально-научном знании (эпистемологический аспект). Социологическая мысль имеет длительную интеллектуальную историю, которую отсчитывают от Платона, Аристотеля, Макиавелли или других мировых мыслителей, а у нас — от Радищева, Чаадаева или Герцена. Поэтому тренды эпистемологического статуса отечественной социологии и ее институционального статуса не совпадают, что время от времени создает напряжения в самом социологическом сообществе и его отношениях с обществом-государством (ниже будем употреблять слово «общество». -А.Т.), оказывая заметное влияние и на производство социологического знания. Ожидания обществом реальной пользы от социологии может не совпадать со способностью нашей науки производить такое знание, с одной стороны, а с другой, — ожидание социологии на применение в обществе уже полученного знания может не соответствовать возможностям и желаниям общества использовать его в силу хотя бы постоянно происходящего столкновения интересов доминирующих групп. Поэтому история отечественной социологии за последние более, чем сто лет, полна примеров как полного или частичного несоответствия во взаимодействии социологии и общества, так и
трогательного и опасного слияния научной схемы общественной жизни с идеологической и политической практикой [1]. Появление нынешнего посткризисного синдрома обусловлено очередным витком коэволюции взаимодействия социологии и общества, наступившего после тяжелейшего системного геополитического, геоэкономического и геокультурного кризиса СССР-России в 1990-е годы прошлого века и, одновременно, героического этапа для отечественной социологии. Масштаб события и его значение для мировой социологической общественности хорошо определил Н. Смелзер в предисловии к русскому изданию своей книги: «Западная социология от Ф. Тенниса до наших дней была введена в заблуждение представлением о том, будто рост сложных, рациональных, целенаправленных организаций означает общее ослабление примор-диальных сил. Более того, много раз в своей истории Советский Союз пытался подавить семьи, религию и, прежде всего, этническую общность — нацию. В конечном счете эта попытка потерпела неудачу… Во многих отношениях история Советского Союза и вообще история Восточной Европы после Второй Мировой войны преподала нам урок, суть которого лучше всего выражает следующая фраза: «неукротимость при-мордиального»… В настоящее время эти исконные силы, одним словом, силы Гемайн-шафта, видимо, снова заявляют о себе в региональном, этническом и лингвистическом сознании, в социальных движениях и политической борьбе во всем мире. Это событие требует, чтобы социологи переосмыслили прежние теории социальных перемен и обратили на примордиальные структуры достойное внимание, какового они всегда заслуживали, но которое не всегда им уделялось» [2].
На наш взгляд, эти замечания частично учтены в мировой социологии, поскольку в ней, если судить по материалам XVI Всемирного социологического конгресса в Дурбане (ЮАР, 2006), у социологов появилось довольно скептическое отношение к определению современной эпохи в терминах глобализации, так как за ними стоят навязываемые миру универсалии американской и европейской моделей общества модерна. Поэтому на конгрессе был сделан акцент на проблематике суверенитетов национальных государств и локальной специфике этносоциальных объектов [подробнее см. 3]. У нас, по аналогии, проблематика социетальной трансформации стала уходить на второй план, а региональные и особенно этнокультурные проблемы стали все больше попадать в объектив социологического внимания. Но это еще не тот урок, который могли извлечь из российских событий американские, европейские и особенно российские социологи. Н. Смелзер, на наш взгляд, односторонне поставил проблему, обратившись к примордиальным структурам, хотя суть дела во взаимодействии и взаимообусловленности сложных, рациональных и целенаправленных организаций и самодеятельных, самоорганизующихся, спонтанных социальных, этнических, национальных, конфессиональных и других процессов, вплоть до родственных общностей, кланов, ментальных сетевых групп и явлений индивидуализации (З. Бауман). То есть это те вопросы, которые действительно ставили еще Ф. Теннис (общество и общность), а за ним — Ю. Хабермас (колонизация жизненного мира), а у нас — А. Ахиезер, говоря об отчужденном большом обществе и малом комфортном, Н.И. Лапин, выдвинувший еще в советское время в качестве предмета исследования планируемые и спонтанные процессы, методолог науки Г.И. Рузавин, когда говорил, что «взаимодействие организации и самоорганизации может стать общей, фундаментальной основой новой парадигмы развития всех систем и структур современного общества» [4].
Но речь идет даже не о том, на что меньше или больше нужно обращать внимание. Речь идет о более четкой и научно обоснованной формулировке проблемной ситуации и для мировой, и для отечественной социологии, от чего зависит ориентация всех социальных и гуманитарных наук и процесса производства знания, его адекватность или неадекватность существующей реальности. На этой основе складывается и повестка дня, которая должна отличаться признаками научной новизны, задавать тон, определять тематику и направления самых различных исследований. Поэтому можно сказать, что отечественная социология призвана сначала оценить, а затем и преодолеть посткризисный синдром и артикулировать свою повестку дня в соответствии с
2* 35
правильно понятой и сформулированной проблемной ситуацией. Именно через проблемную ситуацию конкретизируется такая абстракция как социальная реальность. В том, что это непростая задача, мы убедимся, обратившись к некоторым симптомам посткризисного синдрома.
В качестве первого признака можно назвать тот факт, что за последние восемь лет внимание социологического сообщества переключилось с вопроса, куда идет Россия, на вопрос, куда идет отечественная социология. Это видно по изменению повестки Всероссийских социологических конгрессов. Если первый (27-30 сентября 2000 г.) под девизом «Общество и социология: новые реалии и новые идеи» был целиком посвящен вопросам «выработки концептуальных оснований и стратегий развития российского общества, поиска путей преодоления кризисных явлений и социальных конфликтов, определению направлений вывода России на рельсы устойчивого развития», хотя никто «сверху» социологов о выработке концепций и направлений не просил и никаких рекомендаций не ждал [5], то второй (30 сент. — 2 окт. 2003 г.) под девизом «Российское общество и социология в XXI веке: социальные вызовы и альтернативы» уже искал ответы для России на глобальные вызовы, хотя социологов, как и в первом случае, никто об этом не просил. Осознание того, что социологическое знание может оказаться невостребованным властью, было неприятной неожиданностью для госу-дарственнически настроенных социологов, что нашло отражение в докладе Г.В. Оси-пова на этом конгрессе: «Если говорить о России, то приходится констатировать, что произошло умаление места и роли социологии государственными институтами. Этим в значительной мере объясняется глубина кризиса, постигшего нашу страну… Если научное знание не вовлечено в систему властных отношений, то властные структуры управляют обществом на основе социальной мифологии, которая оплачена твердой валютой социальных потрясений и катастроф» [6]. Тезис более чем спорный, но факт есть факт, что часть социологического сообщества не под давлением государства, а добровольно, по старой российской и советской традиции «служения» попыталась восстановить в условиях нового политического режима статус социологии как государственной науки. Эта готовность, по всей видимости, не встретила понимания. Для нас это весьма знаковый симптом посткризисного синдрома. Как писал Г.С. Батыгин: «Отличительная черта российской социологии — ее исключительное влияние на общественную и политическую жизнь. История не знает другого такого подчинения общес
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.
Источник