Не хочу ребенка с синдромом дауна
Гриша Новиков · 27 ноября 2017
814
Во-первых, даже обычный здоровый ребёнок нехило обременяет, а тут чадо, мягко говоря, с дополнением (+ дополнительные хлопоты)
Во-вторых, как-то даже стыдновато если честно и «падаешь» в глазах окружающих, смотря как у нас вообще воспринимаются недостатки.
Вообще я бы предпочел не заводить ребёнка, прекрасно зная то, что я не справлюсь с ним. Дабы позже мне не пришлось… Читать дальше
Приходилось ли вам убить человека? Как это произошло? Что вы чувствовали в тот момент, и что потом?
Доброго времени суток читатель. В моём тексте возможно будет много ошибок, так как я безграмотный человек. И если тебе не трудно можешь указать мне на них в комментариях и рассказать как правильно пишется.
Мой ответ — да. Мне доводилось убить одного человека в живую, а не во сне как тут многие пишут. Произошло это следующим образом. Я возвращался домой после работы в тёмное время суток. Примерно это произошло в 22.20. Ходил я всегда пешком, так как это полезно для здоровья, а идти не много, примерно семь километров. Когда я уже почти дошёл до района на котором живу, мне повстречалась компания из трёх человек. Когда я подошёл примерно на растояние пятнадцати метров к ним, они начали активно жестекулировать и что-то мне говорить. Я снял наушнки что-бы узнать чего они хотят, мои первые мысли тогда были что им просто нужны сигареты. Но ребята сказали с угрожающим видом: «дай позвонить». Посмотрев на компанию уголовной наружности я решил что давать им свой телефон не хочу, так как забрать его обратно будет невозможно. Я сказал что позвонить нет и сунул наушники обратно в уши. В это время я услышал что один из них говорит мне: «что ты пиз*ишь?». Я обошёл их стороной и пошёл дальше, сильно ускорив свой шаг. Это и было моей главной ошибкой. Уж лучше бы я отдал им телефон сразу. Таким образом я прошёл километра полтора. Потом мне в голову пришла мысль что они могут ударить меня сзади бутылкой по голове и на меня напал сильный ужас. Я вытащил наушники и хотел оглянуться назад. Но я сразу услышал фразу: «обернись». Я резко развернулся на сто восемьдесят градусов и увидел перед собой одного из них. Он задал мне вопрос: «ты сейчас с чего музыку слушаешь?». Во время этого вопроса я оценил ситуацию и понял что мне конец. Перед мной стоял амбал раза в три больше меня в плечах, его руки находились внизу и уже были сжаты кулаки. Двое других парней которые также были довольно крупного телосложения по сравнению со мной были позади превого. Я понял что сейчас последует удар. И у меня сразу сработал инстинкт самосохранения. В кармане джинс у меня был аэрозольный пистолет (это типо газово балочника, только в форме питолета и там несколько зарядов). Я быстро достал пистолет и не целясь выстрелил, но должен признаться что попал прямо в глаз. Потом на меня понесся второй нападающий, я не смог бы выстрелить во второго так как на улице тёмное время суток, а освещения никого нет. У меня был складной нож, которым пользовался на работе для разрезания коробок (именно в этот день я его не кинул в свой рюкзак как обычно, а просто положил в задний карман, что практически меня спасло). Я достал нож из кармана и ударил им второго нападющего(тут не большое прояснение, убивать я никого не хотел!). Но в самый последний миг он подпрыгнул и хотел ударить с высоты в нос (так как этот удар гарантированно вырубает), и я в этот же миг наносил удар. Его сильно от меня откинуло. В общем я перебил парню артерию и он умер от кровотечения, так как помощь вовремя не оказали. Следом на меня побежал третий нападающий, я ударил его и он от меня отпрыгнул. Я опомнился на секнду и увидел что один лежит на асфальте, второго откинуло к дереву и он замешкался, самого первого я вообще не увидел. Я развернулся и бежал со всех сил, пока они меня не догнали. Убежать мне получилось и я остался жив. То что происходило после я лишь узнал за время следствия. Пострадавшему больше всего парню не вызвали скорую, так как не знали как это делается (просто на мобильном надо набирать не 03, а 103). Они этого не знали. Через несколько минут после происшествия на дороге появилась машина и один из нападающих бросился под неё. Его чуть не сбили, но водитель во вовремя отсановился и узнал в чём дело, и сказал ему что нужно набирать 103, а не 03. Вызвали скорую, но пока она приехала было уже поздно. Во время следствия была проведена очная ставка, откуда я узнал что нападющие ребята не имели работы( возраст 20,21,22), были в сотянии алкогольного опьянения (что к сожалению я не заметил), ранее судимы.
Теперь что касается ощущений от всего происходящего. Вину за собой признаю, но лишь на половину. Считаю что нападающие тоже виноваты. Настолько сильных угрызений совести чтобы не было желания жить дальше не испытваю. Выводы для себя сделал. Первое время конечно было тяжело, так как некоторые стали относиться ко мне с презрением, но как говорится — время лечит. Лицо мёртвого в кошмарах не вижу. Во многом благодарен сотрудникам правоохранительных органов, так если бы не они, боюсь представить как бы всё это перенёс. Они помогли мне дельными советами больше всех. Поэтому если вдруг узнали себя, то ещё раз большое Вам спасибо, я Вам этого никогда не забуду!
Вроде всё написал. Если остались вопросы пишите в комментариях. Желаю тебе читатель никогда не попадать в такие ситуации. А ещё учись хорошо бегать. Всем мир.
Прочитать ещё 9 ответов
Почему мать рожает ребёнка с синдромом Дауна, зная о диагнозе во время беременности и понимая какие мучения ожидают её саму и ребёнка?
Ну начнём с того,что мать далеко не в курсе,что у неё будет больной ребёнок,анализ околоплодных вод делают в очень ограниченных случаях,тем более тогда,когда тебе 20 лет и никогда ни твои родственники ,ни родственники мужа не были в зоне риска. Более того ,наше «гуманное государство» ,в лице врачей,даже не удосужились поставить тебя в известность,что у тебя родился больной ребенок . А когда тебе 20 лет и ты никогда не видел таких детей,очень сложно отказаться от такого ребёнка,после месяца жизни рядом с ним. И тут вступает в силу твои человеческие ценности и ты понимаешь,что люди держат кошек ,собак и пр.живность,а это человек,даже другой,но живой и ты должен жить с этим. А общество,в стерильных условиях,только со здоровыми людьми ,станет ещё жёстче и не терпимее ко всему не обычному. Мы живем с этим уже 45 лет и поверьте, я проверяю людей своей дочерью,как лакмусовой бумажкой,многие стали чище.
Прочитать ещё 3 ответа
Как возникло движение «чайлдфри»?
Аспирантка. Сферы научных интересов сultural studies, gender studies
В первоначальной формулировке вопроса речь шла не об истории возникновения движения Чайлдфри, а о причинах его возникновения. По моему мнению, первой предпосылкой к его появлению послужило изобретение Карлом Джерасси в 1951 году оральных контрацептивов.
Вы предполагаете, что причиной многодетности в доконтрацептивные времена были «природный инстинкт и тяга к материнству», которые по неизвестным причинам в последние сто лет у многих куда-то исчезли. Однако утверждать, что женщины прошлых поколений рожали много детей потому, что у них был сильнее выражен материнский инстинкт, мы не можем по одной простой причине: у них просто не было выбора. Большинство женщин до появления доступной контрацепции в середине двадцатого века просто не оказывались перед экзистенциальным выбором «рожать или не рожать». Точнее, отказ становиться матерью автоматически означал полный отказ от половой жизни, таков был, скажем, удел монахинь. Религиозная мораль запрещала и без того крайне ненадежные методы контрацепции, которые были известны людям. Аборт был уголовным преступлением.
В этой ситуации замужние женщины не имели ровно никакой возможности контролировать процесс деторождения, а кроме того, патриархальный уклад жизни не предлагал им никаких альтернатив семье и материнству. Женщина не имела возможности реализоваться ни в професси, ни в искусстве, ни в науке, ни в политике, нигде, кроме семьи. Совсем не то в наши дни.
Сегодня, когда благодаря доступной и надежной контрацепции сексуальная жизнь почти полностью отделена от деторождения, у женщин появился выбор и неудивительно, что многие им пользуются: одни женщины ограничиваются рождением единственного ребенка, другие отодвигают это событие на все более и более поздний срок, а третие, получив возможность не рожать, решают и вовсе этого не делать.
Прочитать ещё 4 ответа
Почему Будина отказалась от приемного сына?
По образованию социолог. Три года проработал в строительной фирме. Увлекаюсь…
В программе «Секрет на миллион» Ольга Будина рассказала, что она хотела стать приёмной мамой для мальчика Саша из адыгейского приюта. Она познакомилась с ним в рамках работы в благотворительном фонде. Ольга хотела дать ему возможность для развития и взяла его к себе в дом. Однако, во время совместной поездки в Испанию, она поняла, что мальчик использует её. К этому моменту он знал, чего хочет, и использовал её для достижения цели. Между ними не возникло доверие, Ольга ловила его на вранье. И в силу этого она решила отказаться от усыновления.
Прочитать ещё 1 ответ
Источник
Этот текст дается мне очень непросто. С одной стороны, то, о чем я хочу рассказать, для меня слишком близко, слишком больно, слишком тревожаще. С другой, я не была на месте тех, к кому я обращаюсь, тех, кто стоит на пороге страшного выбора: отказаться от своего ребенка или остаться ему мамой.
21 марта. Профессиональный праздник тех, кто родился с лишней хромосомой. На целый день, а может даже неделю, интернет, телевидение и пресса делает их своими героями. Их назовут «солнечными», покажут сюжеты о «Театре Простодушных» и «Упсала-Цирке», откроют фотовыставку или возьмут интервью у Эвелины Бледанс и Ирины Хакамады.
И одновременно дадут старт тысячам ядовитых комментариев. И, Боже мой, эти комментарии будут читать и перечитывать мамы, которые только-только узнали о том, что их долгожданный (или не долгожданный, какая разница) младенец — обладатель той самой дополнительной хромосомы, что у него синдром Дауна.
Я воспитываю дочку с синдромом Дауна.
То, что у нее синдром я знала заранее. Задолго до того, как познакомилась с ней. Страшные минуты и сомнения выпали не на нашу долю, приемных родителей, а на долю ее кровных мамы и папы. И они их не выдержали. Я, наверное, не возьмусь их осуждать. Они, безусловно, ждали принцессу и готовились к ее появлению. Они соблюдали все рекомендации врачей. Они были красивой и счастливой парой (ах, социальные сети, вы знаете всё!). И, я так полагаю, они решили, что имеют все основания обижаться на жизнь. Место их принцессы, которой они бы так гордились, так баловали, которую ждало чудесное будущее, занял маленький, непонятный тролль. Это существо разрушило их мечты, украло их ребенка, заняло его место. И они ушли, горюя, принимая слова утешения друзей, которым сказали, что ребенок умер, и, наверное, со временем даже поверили в эту смерть. Тем более, в каком-то смысле, рождение особого ребенка — это потеря. Потеря того образа, который мама рисует себе все месяцы ожидания. Будущий спортсмен или балерина, отличница или сорванец, маленькая подружка или товарищ на рыбалке.
«Да Бог с этим всем», — отмахивается от фантазий очередная беременная,- «Лишь бы здоровенький был».
И вот пал последний бастион надежд. Диагноз. И все. Страх. Сомнения. Одиночество.
На родильном столе я слышала перешептывания врачей. «Синдром Дауна» послышалось мне, и я решила влезть в разговор с вопросом. «Что вы сказали? Вы сказали синдром Дауна?». Я вдохнула воздух, но выдохнуть так и не получилось, потому что я не услышала спасительного «с вашим ребенком все хорошо» в ответ. Мне показали мою девочку, указали на глазки, на носик, на еще что то, но я увидела только ребенка. И ничего особенного в ней. Конечно, я слышала, что бывает такой диагноз. Но как это выглядит, и что из себя представляет, даже не задумывалась. Но этот диагноз казался мне чем-то ужасно страшным, с чем невозможно жить. С девочками по палате я не могла разговаривать, а они делали вид, что меня нет. Я только рыдала, жалея малышку. Ведь ей, как мне казалось, нет места в моей жизни. И я начала искать все возможные пути и способы, чтобы облегчить ей жизнь, облазила весь интернет в поисках новой семьи для моей малышки. Когда мне ее приносили, я кормила ее, обливаясь слезами. Ходила по коридору, до детского отделения и обратно, рыдая в углах так, что меня загоняли обратно в палату.
Весь мой мир обрушился. Я не знала, как дальше жить.
Когда родители моей дочки ушли из родильного дома без заветного свертка на руках, она осталась там одна.
Потом ее положили в больницу: кололи, взвешивали, кормили. Потом перевели в дом ребенка. Снова кормили по графику. Переодевали по графику. Делали массажи. Отправляли в больницу, когда у нее болели уши или начинался бронхит. Ну, в общем, жила как-то. Моталась, конечно, укачивая себя перед сном, сосала палец, но перевернулась, села, пошла и даже кое-как заговорила со временем.
И вот, когда почти в семь лет она, наконец-то, стала нашим ребенком, я поняла, что мне невероятно повезло. Правда! Это такой человек! Веселая, неунывающая, ласковая, бесконечно энергичная, смышленая, заботливая. Сколько она потеряла или недобрала за эти годы жизни, когда она никому не была ребенком, а была воспитанницей Верой Б.?
фотография Оксаны Соколовой
Когда я узнала и полюбила ее, когда поняла, как же много таких вот девчонок и пацанов проходят весь свой одинокий путь от учреждения к учреждению: больница — дом ребенка — детский дом инвалидов — ПНИ, то решила, что если хоть одна семья не откажется от новорожденного с синдромом, если хоть одного ребенка, благодаря мне, заберут приемные родители, то всё.
Моя жизнь будет прожита не зря.
Поэтому я много пишу про жизнь с Верой. Такую, какая она есть, стараясь без ужасов и прикрас делиться повседневными деталями жизни нашей семьи. Просто, чтоб не было страшно.
Когда узнала диагноз, боялась осуждения. Когда мои родственники и муж узнали о третьей беременности, все были против. Почти до развода дошло. На меня сыпались проклятья и обвинения, требования об аборте… и еще все вышло вот так, такой диагноз. Боялась, что не будет поддержки. Что будут обвинять и припоминать, что так мне и надо за мое упрямство.
Боялась, что у меня не хватит сил, чтобы растить такого ребенка. Ведь еще есть дети, которые тоже маленькие… боялась еще того, что не смогу его любить также, как других своих детей. Мне долго казалось, что это не мой ребенок. Я не чувствовала его запаха, у меня не было к нему никакой привязанности. Утром мне не хотелось просыпаться, жить не хотелось. И я боялась, что теперь всегда так будет.
Мне хотелось, чтобы его не было. Ну, вот чтобы я проснулась, и все было как в моей привычной счастливой жизни. Но я просыпалась и все было, как было, и для меня это было ужасно.
Прошло некоторое время, и мне начали писать в социальных сетях мамы, которые еще лежали в роддоме, и были в полном ужасе и смятении.
Писали их сестры и подруги, которые переживали, но не знали, что и говорить, и как действовать, папа один молодой написал. Папа вообще очень милый был, потому, что он уже все решил. Это их ребенок, он будет его воспитывать, чтобы не случилось. Просто написал, чтоб поделиться этим твердым мужским решением. Так здорово!
Я вообще боюсь фанатизма во всех вопросах, но особенно фанатизма в вопросах деторождения. Для меня поддержать родителей новорожденного с синдромом Дауна — это дать им время и силы самим во всем разобраться. Да, мне жутко хочется, чтоб они приняли «верное» решение, как его понимаю я, то есть, не отказались от ребенка. Но на деле я понимаю, что давить, стыдить, пугать — это неправильно. Это методы той, другой стороны. Которая давит: «зачем тебе овощ?» Пугает: «от таких детей уходят мужья». Стыдит: «все будут глазеть». Обесценивает: «молодые, еще родите». От этих слов и взглядов, наверное, хочется убежать скорее, подписать любые бумаги, бросить все, не думать, навсегда забыть и эти девять месяцев и эту страшную неделю, и этого дурацкого ребенка, который овощ и даун.
Муж поддерживал меня, сам пребывая в глубоком шоке. Помню, как-то спросила его, простит ли нас Бог когда-нибудь, если мы откажемся от ребенка. И он ответил: «Нет… не простит». Мне до сих пор кажется, что в тот момент через моего мужа со мной говорил Бог.
Потом, Александра, вы написали мне. Я хорошо помню ваши слова: «Давайте порассуждаем, чем новорожденный ребенок с Синдромом отличается от обычного новорожденного?». Ваше письмо действительно очень много значило для меня. Теперь я знаю, что побудило вас написать его. Вы хорошо знали, что такое ребенок с Синдромом Дауна, и понимали в отличие от меня, что это не беда. Спасибо вам за то письмо.
Тем временем, всех девчонок из палаты выписали. А меня перевели в соседнюю. Там девочки оказались дружней. И мы плакали всей палатой. И от этого становилось легче. Я очень благородна девочкам за их поддержку. Я начала понимать свои чувства. Я начала понимать, что я радуюсь, когда мне приносят мою малышку, и переживаю каждый раз, как она там без меня, когда ее уносят в детское отделение.
Потом ее перестали приносить. Вообще со стороны врачей не было никакого давления, но и поддержки не было тоже. Они дали мне брошюру по Синдрому, в которой были описаны основные сопутствующие заболевания и лист А4, на котором мама с красивым мальчиком с СД улыбались рядом с надписью «У каждого ребенка должна быть мама». И контакты психологов. Но я стеснялась звонить, и вообще думала, что мои проблемы никого не интересуют и никто не в состоянии меня понять.
Поэтому я просто расспрашиваю: чего вы боитесь? Не через двадцать, не через десять лет. Вот прямо сейчас.
Прямо сейчас.
Пока он маленький, пока ему полгода, пока ему год, пока ему три? Потому что в этот момент страх огромен и иррационален. Мамы не лезут в интернет смотреть, есть ли реабилитационные центры рядом с ними, и сколько стоит логопед, а узнав, что все это есть, не вздыхают с облегчением: «оставляем» (или наоборот, узнав, что нет, требуют бумаги на подпись). Мама новорожденного с синдромом боится каких-то других вещей, иногда настолько ужасных, чтобы их невозможно назвать и даже осознать. Будет ли он ходить? Будет ли узнавать своих родителей? Научится ли говорить когда-нибудь? Ну, в общем, если все предельно огрубить и упростить, мамы волнуются, будет ли их малыш человеком.
Будет!
Обязательно будет. Он будет любить, будет ходить, у него будет любимая еда и музыка. С очень большой долей вероятности он будет говорить (если с речью будут сложности, можно будет попробовать методы альтернативной коммуникации).
Сможет ли он ходить в садик? Возьмут ли его в школу? Будут ли у него друзья? Пройдет ли он тот путь, который был проложен в мечтах для другого, идеального младенца? Скорее всего, да. Застревая на поворотах, сворачивая не туда, гоняясь за бабочками, временами прихрамывая, но пройдет.
Помогло то, что поддерживали сестра, племянницы (уже взрослые) и мама. Они его сразу приняли и полюбили.
Помогла помощь государства. Когда оформила пособия, мне как-то легче дышать стало. Вот я дома, могу быть с детьми, и при этом все-таки какая-то сумма поступает. Плюс еще всякие льготы. Это помогло перестать чувствовать диагноз, как катастрофу.
Помогло общение с другими семьями. В том числе приемными. Для меня было странным и при этом радостным, что тот груз, от которого мне хочется избавиться, люди некоторые берут на себя сами. И при этом счастливы и благодарны за такой опыт. И таких людей оказалось достаточно.
И да, еще такая штука… Иногда про родителей (неважно, приемных или обычных) СМИ говорят так, словно они герои.
Они тащат на себе неподъемный крест.
Потому что жить с ТАКИМ… ТАКИМ… ребенком, конечно, можно. Но под силу только героям. Титанам духа и воли. И миллионерам. Потому что придется забыть о себе, придется пахать день и ночь, ездить в Китай, привлекать дельфинов, лошадей, и все это деньги-деньги-деньги, и силы-силы-силы.
А это обычные люди, они не подписывались быть героями. Хотели жить тихо-мирно, любить ребенка, ездить с ним на море раз в год. Они искренне боятся не справиться, не найти сил. Вдруг и правда, в руках специалистов дома ребенка — дефектологов, массажистов, логопедов, — ему будет лучше. Там знают, как обращаться с ТАКИМИ детьми.
Но там не знают.
Там не верят в будущее этого маленького человека, потому что там этого будущего нет. Есть несколько этапов, каждый из которых тоскливее другого. Поэтому, говорю я, обеспечьте этому ребенку для начала то, что обеспечили бы любому другому — без синдрома. Лежать на папиных руках и мамином животе. Есть по требованию. Дуйте ему в пузо и играйте в сороку-воровку. Купайте в ванной. Болтайте с ним о всякой чепухе. Гуляйте и показывайте кису и ав-ав не на картинке, а на улице. Живите с ним. Ездите раз в год на море, как собирались. Это в любом случае будет для ребенка лучше и полезнее, чем, если он в совершенстве научится собирать пирамидку в доме ребенка. Потому что в семь лет моя Вера собирала пирамидку, не глядя, но зато панически боялась собак и дождя.
На деле… ну, как-то все попроще оказалось. Не скажу, что легко и безоблачно, но не так ужасно, как мне представлялось. Изоляции — никакой! Столько новых друзей, встреч, праздников и проектов для родителей и самих детей с особенностями! Нас постоянно куда-то приглашают. Я узнаю много нового, и перспективы устроить Олежину жизнь (свою жизнь тоже) меня вдохновляют. Очень много всего!
Оказывается, даже среднее проф. образование для молодежи с инвалидностью у нас в городе есть.
И, самое главное, Олежа всем везде нравится. Ни разу не видела негативной реакции (вернее один раз: зав поликлиникой на комиссии в месяц спросила почему я аборт не сделала… эээээ…).В остальном, отношение прекрасное.
Честно говоря, для меня сейчас самое сложное — это восстановление сил и поиск собственных ресурсов для Олежиного развития. В нашем городе есть и реабилитационные центры, и специалисты, и всякие клубы, и центры, где можно успешно заниматься. Есть даже патронаж на дому от одного гос.центра.
Коррекционные сады и школы. Одна мама очень успешно внедряет инклюзию. Причем в том виде, какой она должна быть. Так что пока Олег растет, еще появятся возможности. И это не дает впадать в депрессию. Да и некогда зацикливаться на плохом. Очень насыщенная жизнь!
И, наконец, я могу понять, что кто-то все равно не будет готов воспитывать ребенка с синдромом Дауна. Не в такой стране мы живем. Не может быть, чтобы все изменилось по щелчку пальцев и благодаря десятку блогов.
Слишком сильны страх и традиции убирать «бракованных» детей с глаз долой.
Еще долго будут появляться на сайтах, посвященных семейному устройству, дети со знакомыми, будто кисточкой нарисованными бровями, маленькими ушками, лучащимися улыбками. И эти улыбки будут угасать год от года, если не найдется приемная семья. А может не приемная? Случается, родители понимают, что натворили, меняется материальное положение, люди взрослеют и становятся мудрее. И они забирают своего ребенка к себе. Домой.
Поэтому я очень прошу всех, кто готов подписать пресловутый отказ (кстати, он называется «Согласие на усыновление любыми гражданами», у нас таких два: от мамы и от папы. Написаны через пять дней после рождения Веры):
не говорить окружающим, что ребенок умер.
Во-первых, эти слова практически невозможно отмотать назад. Можно признаться в отказе от ребенка, но гораздо труднее признаться, что сама назвала свое дитя мертвым, когда это не так. Что выслушивала искренние соболезнования знакомых, зная, что ребенок жив и одинок. Во-вторых, это не оставляет шанса узнать о том, что, очень возможно, друзья не отвернутся, бабушки поддержат, а окружающие будут умиляться ребенку с синдромом так же, как умилялись бы обычному младенцу.
Я позвонила маме рассказать, что я родила девочку лишь на 6 день в роддоме. Мама сказала мне «Она же наша», и эти слова я тоже вспоминаю до сих пор с благодарностью. И тогда я решила позвонить, наконец, мужу с просьбой оставить малышку.
«Давай оставим ее».
Муж засмеялся, он был очень рад, как оказалось, но ждал, что я тоже захочу этого.
Камень упал с души, вдруг стало легко и светло. Это было похоже на рай после ада. Ну и пусть синдром, она такая милая, такая маленькая, своя. На выписке мы не могли удержать улыбки, мы обнимались все вместе, мы были рады, что забрали своего ребенка (как будто, кто-то отнимал).
Я приняла ее, ничего не ожидая, надеялась лишь, что она хотя бы когда-нибудь начнет ходить. Но Ева превзошла все ожидания. Сейчас это такой шустрый хулиган, что иногда не знаешь, что и делать. Конечно она очень ласковая, может и зацеловать, от объятий тают все, особенно папа. Но обычно она — маленькая хитрая разбойница, которая даже умеет ругаться и злиться, когда сценарий идет не туда, куда хотелось бы.»
Наверное, пора заканчивать. Для меня текст получился просто гигантским. Я очень, изо всех сил благодарна, двум мамам: Ксении и Елене. Это они поделились со мной воспоминаниями о тех, первых тревожных днях и месяцах, когда им казалось, что смогут отказаться от детей. Их чудесные малыши растут вместе с ними. Очень красивые детки, правда! Они не пополнили список детей, нуждающихся в семейном устройстве. Это отчаянно храбрые и сильные девушки, они заглянули в лицо такой бездне, которая и не снилась мне. И выстояли перед ней. И детей своих удержали.
Очень выручила поддержка и участие друзей. Никто от нас не отвернулся, даже наоборот как-то ближе стали. И я не видела какого-то сочувствия, никто нам не соболезновал… наоборот, Олежа всем очень нравился. Все с удовольствием его тискали и играли с ним, просили фоток и все такое.
Помогли мои старые связи и знакомства со специалистами. Я поняла, что не одна. И что нам обязательно помогут. Но это пришло не сразу. Некоторым людям я даже написать не могла о том, что случилось. Кто-то узнал от других и сам написал мне.
Пожалуйста, если у ваших близких или друзей родился ребенок с синдромом Дауна, не оставляйте их одних.
Не ждите, пока они попросят помощи, помогайте сами. Говорите с ними, найдите контакты родительских сообществ в вашем городе и обратитесь туда. Поздравляйте их с рождением малыша, радуйтесь ему, как радовались бы ребенку без синдрома. Будьте рядом, пока они переживают этот шок. Им нужно время и силы, чтобы прийти в себя. Не давите на них, не обесценивайте их чувства. Просто будьте рядом. Не дайте схлопнуться этому стеклянному колпаку над ними.
фотог6 рафия Оксаны Соколовой
Автор: Александра Рыженкова, приёмная мама «солнечной» Веры, сотрудник фонда «Дети ждут»
P.S.: В скринах — сообщения от мамы, которая родила «солнечного» малыша и приняла решение воспитывать его в семье после прочтения статьи Александры Рыженковой «Остаться мамой ребёнку с синдромом Дауна». Эта сильная и искренняя статья, изменившая жизнь малыша Миши и его мамы.
___________________________________________________________
Не каждый может принять сироту в семью, помочь семейному устройству — по силам каждому!
Друзья, помогайте работе фонда «Дети ждут», подписывайтесь на ежемесячную помощь или разово: https://дети-ждут.рф/donate
Источник