Мой стокгольмский синдром часть 2 читать
Просыпался Никита долго и тяжело. Плечи нещадно болели, отзываясь острыми и колющими ощущениями, и при каждом движении казалось, что кожа просто порвётся на тех местах. Откроются раны, и кровь медленно потечёт по рукам.
Вспоминать вчерашнюю сцену давалось с трудом. От произошедшего хотелось плакать, а лучше просто исчезнуть. Наверно, он всё-таки сорвал голос себе вчера. А глаза наверняка выглядят опухшими и красными. Тянущая боль в пояснице говорила о многом, и одновременно ни о чём.
За лёгкими занавесками пробивался свет, освещая комнату. На стенах не было ни единственного признака, что там вчера стояли свечи. Большой чёрный комод, как единственное тёмное пятно, настораживало, и давало повод опасаться. За своё тело, здоровье, жизнь… Хотелось убежать отсюда, чтобы больше не видеть ничего этого. Одного взгляда на комнату хватило, чтобы понять – хорошо ему тут не будет.
Приоткрылась единственная дверь, чуть скрипнув. Юноша, забыв про любую боль, что жила в его теле, в защитном жесте прикрыл голову руками, а ноги поджал к груди, пытаясь спрятаться от психа, который вчера изрезал ему плечо. Это было невыносимо больно. Никита кричал, пытался укусить, вырваться, что угодно сделать, только бы избежать режущей боли, которую причиняло лезвие и сильные чужие руки, которые не давали сделать даже малейшее движение. Но его лишь ещё сильнее вжимали в постель, заставляя задыхаться и тихо скулить.
— Доброе утро, Никитушка, — прозвучал голос вошедшего человека.
Тихий стук поставленного подноса о поверхность небольшой тумбочки вызвал дрожь в юноше. Зажмурившись и ещё сильнее сжавшись, Никита боялся, что может произойти в следующую минуту, отчего сердце билось очень быстро, отдаваясь шумом в ушах.
— Не бойся меня, Любимый. Я не причиню тебе вреда, — лёгкий поцелуй в прокушенное плечо, юноша только сильнее стискивает зубы, чтобы не издать ни звука, — веришь мне?
Сильные руки откидывают одело в сторону и переворачивают сопротивляющееся тело на спину. Никита пытается отвернуться, избежать прикосновений, но из-за этого оказывается только сильнее прижат к кровати, чувствуя, как больные плечи соприкасаются с матрасом. Вырезанный на плече рисунок напоминает о себе неприятной болью, отчего парень только сильнее пытается сопротивляться.
— Никитушка, успокойся. Лежи смирно и тебе не будет больно, — шепчет черноволосый на ушко своему любимому. — Не сопротивляйся и я не буду давить на твои хрупкие плечики. Хорошо?
Всё ещё зажмурившись от страха, Никита кивает, расслабляясь. Если судить по вчерашней пытке, то ему стоит сейчас быть покорным. Спустя несколько секунд парень отпускает, оставляя прекрасное тело лежать, а сам садится на край кровати.
— Вот и молодец, — легкий поцелуй в висок, нежное прикосновение к коленям. — Согни ножки, Любимый.
Резко распахнув глаза, Никита видел расплывчатую, черноволосую фигуру. Слёзы застилали глаза, а страх перед этим человеком не хотел исчезать.
— Прошу… Прошу Вас не надо…
Юноша сводит ноги вместе, не давая чужой руке проникнуть между ними и расставить их в стороны. Руками хватается за чужую одежду, в немой молитве прекратить и остановиться.
— Не нужно так бояться. Расставь ножки. Ты ведь хороший мальчик, не так ли?
Никита кивает, вновь откидываясь на кровать, и с трудом разводя согнутые ноги. Закрывает глаза и мелко трясется, комкая в руках одело.
Черноволосый смазывает палец, расставляет другой рукой стройные ноги в сторону, и медленно проникает в сжатый анус. Аккуратно массирует, стараясь медленно войти, не причиняя лишней боли своему мальчику.
— Не бойся, я же сказал, что не сделаю больно. Сегодня я не буду тебя наказывать, если только не дашь мне повода. Ты ведь не дашь, правда?
Черноволосый проникает резким движением глубже, медленно нащупывая бугорок простаты. Тихий всхлип Никиты, и ножки снова сдвигаются, зажимая чужую руку. Изящное тело вздрогнуло, а руки потянулись к паху, в попытке прикрыться.
— Никитушка, неужто ты стесняешься меня? Или ты намекаешь на утренний секс?
Черноволосый легко улыбается, нежно поглаживая юношу по бедру.
— Нет… — на выдохе говорит Никита, всё ещё зажмурившись, сжимаясь сильнее, скрывая тоненькими ручками своё возбуждение. Сжимаясь сильнее, стараясь вытолкнуть инородный предмет, чьи движения возбуждали ненасытное тело.
Парень, проводил всё больше и больше раз по заветной точке, размазывая заживляющую мазь по анусу, чтобы уменьшить боль от вчерашнего. Убирая свободной рукой ладони Никиты в сторону, черноволосый провёл по возбужденному органу своего любимого, чьи щёки покрылись румянцем. Медленно водя рукой вверх-вниз в такт движениям, доводя Никиту до экстаза.
Юноша выгибался и извивался, тихо всхлипывая и стоная, прося о большем. Но, несмотря на просьбы и мольбы, парень продолжал доводить юношу медленно и неторопливо. Со сладких губ слетали просьбы и обещания обо всём, что его мучитель пожелает, только бы быстрее наступил такой долгожданный оргазм. Отчего мучитель только улыбался, чуть замедляя движения и получая новые всхлипы. Никита одной рукой попытался коснуться себя, чтобы быстрее закончить эту пытку, но лишь один взгляд болотных глаз, и он послушно убирает руку. Сжимает простыни, закрывая глаза и ещё немного разводя ноги в стороны, открываясь похитителю.
Черноволосый только улыбается. Вновь задевает простату. Убрав руки от прекрасного тела, которое теперь принадлежит только ему, парень встаёт. Никита с непониманием смотрит на него, переводя взгляд на своё возбуждение. Обида захватывает разум и от такой несправедливости хочется расплакаться. Черноволосый только мельком смотрит на обнажённого юношу, сразу же отворачиваясь к комоду, вытирая руки от мази.
— А… как же я? – тихо, с непониманием спрашивает Никита. Страх отошел, уступая место другой проблеме.
— Хочешь кончить? – парень оборачивается, наблюдая за своей жертвой.
— Да…
— Тогда давай сам. Ты ведь не раз это делал перед своими «клиентами», не так ли? – внезапно в памяти всплывают те дни, когда он сам следил за ним. Видел, как ЕГО мальчика трогают чужие, как марают его своим семенем и своими мыслями. И за это он был готов убить каждого, кто осмелился тронуть его Никитушку, на месте. Но он брал себя в руки и сдерживался, наблюдая за очередной связью его мальчика и неизвестного.
Об одном только напоминании, о клиентах, Никита напрягается. Но мысли слишком плотно затянуты туманом желания. Юноша медленно тянется руками к своему возбуждённому органу. Медленно проводит рукой вниз, делая пару медленных движений, вскоре набирая темп. Прикрыв глаза, поднимая голову чуть вверх. Плечи напоминают о себе болью, но Никита не собирался останавливаться, когда разрядка была уже так близка.
Пара последних движений и семя выплёскивается на плоский живот, немного попадая на грудь. Юноша на кровати часто дышит, наслаждаясь долгожданной разрядкой. Плечо горит болью, и, кажется, открылись раны, выпуская красную жидкость. Но Никита не спешил это замечать, испытывая блаженство.
Неожиданно что-то холодное и мокрое коснулось разгоряченного тела юноши. Мгновенно открыв глаза, он увидел, как черноволосые медленно вытирает его семя с тела влажной салфеткой. Попытка отстраниться от неизвестного и страшного человека не удалась. Ему просто вновь придавили одно больное плечо к кровати.
— Мальчик мой, я так люблю тебя. Теперь, когда ты мой, я тебя никуда не отпущу и никому не отдам.
— Кто вы? Где я? Откуда вы меня знаете? – банальные, но такие необходимые вопросы не имели ответа.
— Никитушка, я же говорил тебе, что теперь ты живёшь вместе со мной. И всегда будешь со мной.
— Но кто вы? – от чужого, пронзительного взгляда бросало в дрожь, и задавать дальше вопросы было страшно.
— Я? – парень задумался. Выбросив салфетку в неприметное ведро, он сел на кровати, не спуская взгляда с прекрасного тела, — меня зовут Рикардо, для тебя, любимый, просто Рик.
«Иностранец? Акцента не слышно. Или не настоящее имя?» — думал Никита.
— Почему я здесь?
— Я не буду отвечать на этот вопрос. Ранее ответ на него уже был.
— Откуда вы знаете о… о клиентах? Вы один из них? Если да, то тогда я пошёл. Мне нечего тут делать. К тому же я не соглашался на это насилие над собой! – встав, Никита оглянул взглядом комнату. — Где моя одежда?
Опрокинув Никиту на кровать, черноволосый вытянул тонкие ручки и схватил за запястье одной рукой, не давая пошевелится своей жертве.
— Ты задаёшь слишком много вопросов. Это начинает раздражать меня. Ты никуда не пойдёшь и останешься здесь столько, сколько я захочу, — тихо, с явной угрозой в голосе говорил Рик, смотря в глаза грозового неба, — твоя одежда тебе больше не понадобится. Тут только я и ты. И не пытайся сбежать от меня. Если ты будешь вести себя хорошо, то и наказывать я тебя не буду.
— Больно… — просипел Никита. Плечи пульсировали болью.
Парень одним движением встал, и вышел из комнаты, закрыв за собой массивные двери. Послышался звук защёлки. Тихо проскрипели половицы. Никита остался один в комнате.
Неужто, его похитили? И кто? Какой-то ненормальный парень с иностранным именем. Нет! Он не сдастся просто так! Даже тот факт, что он и правда шлюха, не значит, что он должен подчинятся этому психу. Он сбежит! Любой ценой!
…
К вечеру Никитой были исследованы все углы. На потолке обнаружилось несколько камер, которые, в общем-то, и не пытались скрыть. В одном из шкафчиков возле кровати обнаружились несколько книг. Старых, с соответствующим запахом, которым было невозможно надышаться. И все они были любимы юношей. На небольшом окне, которые было закрыто куском ткани вместо занавески, обнаружились решётки за стеклом. Железные, толстые решётки, через которые даже руку было просунуть проблематично.
Чёрный комод оставался страшным и неизвестным ящиком. Ведь везде были замки, которые не давали даже на немного приоткрыть и посмотреть что в них. Одежда так и не нашлась. Никакая. Ни единой тряпки похожей на нижнее бельё или футболку.
Еда, что приносил с утра Рик, закончилась ещё за завтраком, и теперь Никита страдал не только от боли в плечах, но и
животе. В туалет хотелось неимоверно. Но ни на крики, ни на просьбы, ни на попытку выломать тяжёлую дверь, никто не обращал внимания и вообще никак не реагировал.
Лёжа возле двери, закутавшись в одеяло и свернувшись калачиком, Никита умолял кого угодно, только лишь бы дали немого воды и выпустили в туалет.
Солнце клонилось к горизонту. Никита еле держался, чтобы прямо здесь не справить нужду. Послышался спасительный щелчок и двери открылись. Рик не оглядывая комнату, сразу же подошёл к лежащему на полу юноше. Взял его на руки и понёс из комнаты. Тёплый ветер неожиданно пробежался по телу, и Никита, открыв глаза, быстро огляделся. Они были в большом дворе посреди леса.
Не давая больше рассматривать природу, Рик поставил мальчика на землю перед коробкой старого туалета, отобрал одеяло.
— Иди, пока я не подумал, что ты перехотел.
Никита кротко кивнул и вошёл.
Когда единственное желание было исполнено, на его место пришло два других – убежать и попить. Но как только Никита приоткрыл двери, то наткнулся взглядом на черноволосого, который неподвижно стоял и ждал его. Схватив за тонкое запястье, Рик потащил куда-то дальше юношу. Тот не предпринимал попыток сопротивляться. Ведь всё ещё может обойтись.
…
К вечеру, Никита был чистым, сытым и в довольно хорошем настроении. Его клонило в сон, и он с удовольствием лёг спать. Даже не заметил, как Рик замкнул двери, спрятал ключи и заснул в обнимку с Никитой.
Источник
— Ты чего молчишь? — голос Антона неожиданно раздался над ухом. Я подняла голову, стараясь разглядеть человека, который нарушил ход моих странных мыслей
— Думаю, — почему-то шепотом произнесла я.
— А ты умеешь? — с насмешкой сказал парень. Мы стояли около многоэтажки, и он уже отпустил мою руку, чтобы найти ключи в кармане брюк. Я вдруг вспомнила, что продолжаю держать его телефон в руке, и протянула гаджет парню. — А я его уже потерял.
— Давай быстрее, я замёрзла… — шёпотом произнесла я, обхватывая себя руками.
— Хочешь, я согрею тебя? — эротично прошептал парень на ухо, опаляя горячим дыханием и делая шаг ко мне. Мне было не до шуток, я действительно замёрзла. Сейчас бы от сигареты не отказалась бы.
— Хочешь, я огрею тебя? — язвительно парировала я. Антон наконец-то нашёл ключи и открыл дверь в подъезд, уволакивая меня в темное и сырое помещение. Лампочка не горела, но я положилась на Антона, который уверено шёл вперёд. Мы молча вошли в лифт, Антон нажал на кнопку нужного этажа и прислонился к стенке лифта, внимательно меня рассматривая. Я сначала делала вид, что не замечаю этого и рассматриваю свой чехол, но потом подняла глаза. Неловкое молчание давило на меня, отяжеляя воздух.
— Ты опять покраснела, — нарушил молчание Антон, а я больше не могла терпеть его взгляд.
— Ты смотришь на меня, — пробурчала я, чувствуя жар на щеках.
Двери лифта со скрипом, будто душераздирающим криком в ужастиках, открылись, и я первая вышла, все ещё чувствуя его взгляд у себя на спине. Я посмотрела на двери на этаже. В которой живёт Антон? Чёрная дверь, на которой виднелись насильственные следы. Видимо, жертву отчаянно били ногой, добиваясь её смерти. Если вещь можно убить… Или он жил в квартире, перед которой лежал розовый коврик с блестящей надписью «Welcome»?
Парень подошёл к темно синей двери, поворачивая ключ в скважине. Я прошмыгнула в квартиру, и меня вдруг осенило, что его родители очень удивятся, когда поздней ночью увидят незнакомую девушку.
— Твои родители не против? — прошептала я, не решаясь снимать кроссовки.
— Их нет.
— То есть? — спросила я, надеясь, что они живы, иначе будет чертовски неловко. Антон включил свет, и передо мной появился короткий коридор, который образовывал что-то похожее на перекрёсток. Можно было идти в комнату или на кухню.
— Мама живёт в тёплых краях, — ответил Антон и слегка улыбнулся, отчего стало комфортнее, даже теплее.
— Совсем один? — спросив, я скинула кроссовки и последовала за Антоном на кухню.
— Совсем один, — подтвердил парень, включил чайник и заглянул в холодильник. У него было мало посуды, всего лишь две кружки и одна тарелка. Я села на подоконник, не найдя стул.
— Это же так грустно, — я выглянула в окно, которое выходило на дорогу. Машин почти не было, только фонари слабо освещали пустынные улицы. — Совсем один… Никто тебя не встречает.
— А ещё мыть полы приходится самому, — наигранно грустно вздохнул Антон.
Под моим пристальными взглядом он наливал чай, от которого шёл пар и тепло, а потом вручил мне кружку. Я сделала несколько глотков, чувствуя, как жидкость обжигает язык, а потом медленно растекается по телу.
— Спасибо, — тихо произнесла я, делая очередные глотки. Мои щёки опять стали красными, я почувствовала это и попыталась скрыть.
— Мне нравится, что ты краснеешь, — сказал парень, облокачиваясь на стол и тоже делая глотки из своей кружки.
— Почему?
— Так я могу видеть все твои мысли, — добродушно ответил парень и улыбнулся, а я недовольно на него посмотрела. Моя способность краснеть не приносила мне никакого удовольствия. Это было даже моей слабостью.
— Ты давно живёшь один? — спросила я, решив поменять тему и попытаться убрать красные щеки.
— С девятого класса, — ответил Антон и пожал плечами. По всей видимости, такая жизнь его устраивала, но говорить о ней он не очень-то хотел. — Ну, что, переночуешь у меня?
— Что? — переночевать? Боже, а мне ведь мама так и не позвонила. Я недоверчиво посмотрела на него.
— Время позднее, завтра в школу не надо, я виноват перед тобой… Переночуешь? — Антон сделал глоток, не отрывая взгляда с моего лица. Щеки опять начали краснеть, и я мысленно выругалась, потому что у меня только-только начало получатся.
— И где я буду спать? — недоверчиво спросила я, спрыгивая с подоконника и ставя кружку рядом.
— На коврике около двери, — пошутил парень, но я даже не улыбнулась, сгоняя краску с лица. Антон недовольно поморщился и продолжил уже серьёзно: — На моей кровати.
Антон пошёл в комнату, а я побежала за ним, бесшумно ступая по паркету. У него была небольшая спальня, где был спартанский порядок. Удивительно, что он жил один и соблюдал чистоту дома. Я бы в первый день засрала бы квартиру. Его учебники по размеру стояли на одной полке, а книги для свободного чтения аккуратно занимали оставшееся место в шкафу. Я заметила Стивена Кинга и Эрнеста Хемингуэя, что уже заставило меня удивиться. Парень и читает такие интересные книги… Кровать была не очень большой, но достаточно удобной, чтобы упасть на неё звёздочкой. Я села на неё, немного пружиня, а потом отбросила голову назад, падая на мягкий матрац.
— Я тоже люблю эту кровать, — засмеялся парень, но я не обратила на него внимания. Коснувшись постели, я поняла, как сильно устала и как сильно хотела спать.
— А где будешь спать ты? — не поднимая головы и продолжая смотреть в потолок, спросила я. У него вроде нет других кроватей, так где он будет спать?
Кровать прогнулась под ещё одним весом, и я не успела поднять головы, как надо мной уже нависал Антон. Я закусила губу от неожиданности.
— Если ты разрешишь, то устроюсь рядом, — прошептал парень, усмехаясь. — Если нет, то я лягу на полу.
— Ты можешь лечь, но без каких-либо прикосновений, — ответила я, и Антон улыбнулся, отталкиваясь от кровати и вставая.
— Как скажешь.
Он лёг на одном краю, когда я была на другом. Я закрыла глаза, стараясь не думать о человеке рядом, и медленно начала засыпать.
========== Ты пахнешь шоколадом ==========
Около головы что-то громко вибрировало, и я еле-еле открыла глаза. Первое, что я увидела, это был Антон. Он крепко меня обнимал, прижимая к своей груди. Я не задумывалась об этом, пока искала предмет вибрации. Это оказался мой телефон, я внимательно посмотрела на экран, где высвечивалось «Мама». Пришлось выпутаться из этой хватки и крадучись, словно кот, выйти на кухню. Мама только что увидела мои пропущенные и возвращается домой. Я благоразумно предупредила, что меня дома нет и я ночую у подруги. Не могла же я сказать, что с парнем, который приставал ко мне. Хотя, маме врать нельзя, но слово – не воробей, вылетит – не поймаешь. Мама тоже меня предупредила, что будет спать до вечера и что дверь мне не откроет, поэтому я должна буду где-нибудь погулять.
Было шесть утра… Как рано просыпаться и как поздно возвращаться домой после гулянки. Я совсем не осуждала мать, ведь она почти не развлекается и выходит в люди раз в год. Немного поморгав, я поняла, что безумно хочу спать, и вернулась в комнату.
Антон, до этого обнимавший меня, мирно спал. Длинные руки, на которых были видны синие вены, заканчивающиеся тонкими пальцами, были раскинуты в разные стороны. Я аккуратно подошла и легла рядом, удивившись, что он до сих пор не проснулся, хотя телефон вибрировал, потом я прыгала по кровати и говорила в соседней комнате.
Такое ощущение, что прошло несколько минут, но телефон показывал уже десять утра. Антон лежал на другом боку, носом уткнувшись в подушку. Спать больше не хотелось. Я тихо вышла из спальни и закрыла дверь. Мой взор мгновенно нашёл дверь в ванную комнату. Там все было в стиле «минимализм»: одна зубная щетка, тюбик зубной пасты со вкусом мяты, гель для душа и ментоловый шампунь. Ничего лишнего, только самое необходимое.
Аккуратно включив воду, я намочила лицо, рассматривая себя в отражении. Мда… Хорошо, что я ношу в рюкзаке расческу. Я, все так же тихо передвигаясь по квартире (не понимаю зачем, ведь его, кажется, война не разбудит), нашла на пороге свой чёрненький рюкзак и большую расческу. Приведя в порядок своё гнездо на голове, мой желудок потребовал хотя бы воды и обидчиво заурчал. Мой бедненький всепожирающий монстр…
Источник