Блэки хол самиздат синдром уникума

Блэки Хол

Sindroma unicuma. Finalizi*.

Finalizi* (пер. с новолат.) — финальная

         Посвящается Эве

      И снова разум скажет мне: «Не тот»,

      Но перестанет ль сердце жарко биться,

      Коль взгляд случайно упадет

      На моего красавца-принца.

      Я не могу отринуть взгляда нить,

      Не слушая уверенных советов,

      Смотрю в глаза того, кого хочу забыть:

       «Лишь прикоснись, молю об этом!»

      Что это? Лихорадка? Дрожь?

      И чувства, и слова уносит ветром.

       Одно я знаю, если ты уйдешь —

      Мир без тебя останется бесцветным.

      Где свет, где тьма — понять бы мне самой,

      Чтоб в сумерках зари взлететь звездой.

        Автор: Ольга (ПростоМария) .

        *таю, таю)) Читаю, перечитываю — и таю))*

     1. О нелегких буднях настоящих леди и о тех, других.

     Есть обстоятельства, над которыми человек властен. Не устраивает размер груди — записывайся на прием к косметическому хирургу или корректируй габариты с помощью подручных висорических средств. Достала подружка — скажи, что она похожа на жирную бегемотиху. Надоело одиночество — растяни губы в улыбке и польсти пару раз окружающим. Хочешь признания и оваций — найми личного тренера, и через месяц выбьешь пул, не напрягаясь.

     Но есть вещи, которые невозможно изменить.

     Августу Аксёнкину удручали два неисправимых обстоятельства: её имя и день рождения.

     За убогое имечко стоило сказать спасибо мамаше, которая, особо не напрягаясь, дала трем дочерям имена по месяцам рождения: Декабрина, Августа и Майя. Смехота и примитивизм.

     Ограниченность ума и отсутствие фантазии у родительницы объяснялись просто: когда родилась младшая из сестер Аксёнкиных, их отцу, чиновнику Департамента юстиции, еще не предложили место председателя совета директоров государственной монополии сотовой мегасвязи.

     С годами мамочка стала умнее. Вздумай она увеличить численность семьи Аксёнкиных, то обязательно наняла бы лучших прорицателей и заказала долгосрочный гороскоп для младенца с приоритетами желательных имен. Увы, судьба рассудила иначе, посчитав, что супруги сделали свой выбор между наследником и сливками светского общества.

     Вторым поводом для расстройства средней из сестер Аксёнкиных неизменно служил день рождения в последнем летнем месяце, вернее, тот факт, что она родилась на девять месяцев раньше Егора Мелёшина. Осознание того, что она оглашала мир младенческим плачем и марала подгузники задолго до появления на свет Мелёшина-младшего, заставляло чувствовать себя ущербной старухой. К тому же ехидна Майка не упускала случая поддеть сестру.

     — Глянь, — Клюква протянула фотку, на которой было изображено нечто похожее на боксерскую перчатку с мочалкой наверху. — Спортивная серия.

     Конечно же, собеседницу звали не Клюквой, а Евгенией Ляпис или Евгешей — любительницей эксцентричности и шокирующих выходок. Кислое прозвище внучке председателя Высшего законодательного совета подарили острый язык и язвительные замечания, набившие оскомину как у администрации лицея, так и у лицеисток. Евгеша не выделяла из своего окружения ни друзей, ни врагов, потому что была сама по себе. Она могла во время занятия сказать на весь кабинет, обращаясь к преподавательнице:

     — А у вас лифчик из-под блузки выглядывает.

     Девчонкам же говорила: «Твои зубы желтые как моча» или «У тебя воняет изо рта тиной» — и ни капельки не кривила душой. Но уколоть Евгешу ответной шпилькой не получилось бы при всем желании, потому что она являлась совершенством со всех сторон.

     Аксёнкина и Евгеша не водили дружбу, но вели совместные дела. Их объединил взаимный интерес к общему увлечению.

     Большинство людей чем-то увлекается. Кто-то собирает фантики или наклейки от бутылок, кто-то играет на гитаре, кто-то транжирит родительские деньги в увеселительных заведениях и модных салонах. А кто-то коллекционирует последствия deformi*, запечатленные на фотографиях, и с волнительным удовольствием просматривает набитый картинками альбом — увлечение скандальное, порочное и возбуждающее. Поэтому для заинтересованной зрительницы боксерская перчатка с мочалкой оказалась лицом человека, обезображенного заклинанием до неузнаваемости. На следующем снимке камера бесстрастно зафиксировала лицо женщины, с глубокой продольной вмятиной ото лба к подбородку, похожей на отпечаток от биты — деформированный нос, провалившийся в череп, расплющенный в лепешку рот, глаза, скошенные навстречу друг другу.

     Каждый раз Клюква раздобывала новые жуткие неправдоподобные фотографии, наглядевшись на которые Аксёнкина подолгу смотрела в зеркало и любовалась собственной благородной внешностью с изящными чертами лица.

     Знакомство с Евгешей несло пользу еще и тем, что время от времени она передавала новости от своей сокурсницы Басты, сестры Егора Мелёшина.

     Баста была девчонкой вредной и глупой, считающей, что рассказы о похождениях братца уедают будущую родственницу, и поэтому намеренно живописала в красках его амурные приключения, зная, что Клюква доставит «посылку» по адресу. Но адресата мало задевали подробности из личной жизни Мелёшина-младшего. Августа давно отделила себя от стадатех, других, как бриллиант — от навоза.

     Те, другие, могли сколь угодно цепляться за напрасные надежды и рассчитывать на невозможное, в то время как на ее стороне было одобрение Мелёшина-старшего.

     Мало ли приятных молодых людей в высшем обществе, кроме Егора Мелёшина — старше, опытнее и при чинах? Разве сошелся на нём белый свет клином?

     Перспективных молодых людей немало, но несвязанных обязательствами — крупицы, потому что для успешного карьерного роста приветствуется биография добропорядочного гражданина, который может взвалить на себя ответственность не только за благополучие молодой семьи, но и за общество в целом.

     Так что если задуматься, возможная партия с Егором Мелёшиным выходила неплохой. Вернее, не кривя душой и не морща брезгливо нос, следовало признать, что партия с Мелёшиным-младшим получалась блестящей. Войти во влиятельную семью с давними традициями — невероятная удача, которая может выпасть девушке из семьи новоиспеченных нуворишей.

За пятьдесят лет до описываемых событий

В летний солнечный день, перевернувший всю его дальнейшую жизнь, Кирилл был несколько удивлен, узнав, что вызван для беседы ко второму секретарю министерства образования.

— Семут, я знаю вас как умного и здравомыслящего человека. Наши контакты в комиссии по науке позволяют думать, что мы найдем общий язык и по другому щекотливому вопросу, — после приветствия перешел к делу Волеровский, взмахом руки предложив гостю располагаться в кресле. Сам он устроился в соседнем, и, откинувшись на кожаную спинку, заложил ногу на ногу. Однако расслабленная поза Волеровского не смогла обмануть Кирилла: второй секретарь был напряжен и долго раздумывал, прежде чем вызвать его к себе.

Тон и слова, с которых начал разговор хозяин кабинета, взбудоражили Семута, но он не подал виду, что заинтригован.

— Рассчитываю на приватность разговора, — продолжил Волеровский, дернув носком начищенных туфель — единственный признак того, что второй секретарь нервничал.

— Несомненно, — подтвердил Кирилл, — можете быть уверены, сказанное здесь останется между нами.

Волеровский кивнул и замолчал, а Семут с интересом ждал. Второй секретарь был старше Кирилла на двенадцать лет и успел пройти неплохую школу политических интриг. Его карьера росла медленно, но к большему он и не стремился или делал вид, что ему достаточно имеющихся регалий.

Кирилл Семут знал Волеровского как принципиального и прямолинейного человека, а схлестнувшись с ним пару раз в дебатах, понял, что за открытой и располагающей к себе внешностью скрывался незаурядный ум, жестокий и изворотливый. Несмотря на разницу в возрасте и на работу в разных министерствах, Семуту и Волеровскому удалось найти общий язык, что позволило проталкивать в законопроектах нужные им обоим интересы.

— Обстоятельства складываются таким образом, что малейшее промедление может в скором времени привести к политическому коллапсу в стране, — как обухом по голове выдал Волеровский.

— Не совсем понимаю, о чем речь, Эогений Михайлович, — ответил вежливо Семут. — В нашем министерстве спокойно, причин для паники нет.

— Пока спокойно, — прервал Волеровский. — Что вы знаете о висорике?

Семут улыбнулся:

— Вот вы о чем. Да, в исследовательском институте есть отдел, который занимается анализом данных и проводит научные разработки по висорике, но изыскания ведутся на любительском уровне и похожи на аферу чистой воды. В следующем году запланировано уменьшение инвестиций по данному направлению.

— На вашем месте, Кирилл, я бы не спешил с выводами, — Волеровский мог позволить обращаться к Семуту по имени, и тот закрывал глаза на его фамильярность, — и хочу сказать, что правительство обратило самое пристальное внимание на это научное направление. Мы давно прощупываем почву и собираем по крупицам необходимую информацию.

Кирилла насторожила многозначительность местоимения «мы». Значило ли это, что за Волеровским стояли люди, занимающие более высокое положение, чем он сам? Сколько их, и насколько они могущественны?

Раздумывая, он промолчал. Собеседник истолковал молчание по-своему:

— Три года назад ученый Отто Висбраун случайно открыл неизвестное дотоле науке излучение, и его открытию не придали особого значения. Первооткрыватель в шутку назвал новый вид волн вис-волнами, аномалии, создаваемые ими — вис-полями, а науку — висорикой. Глупое и смешное название.

— Баловство, — махнул рукой Семут. — Никакой пользы, хотя и вреда никакого. Я совершенно не верю в его открытие.

— Не скажите, Кирилл, — осадил Волеровский. — Несмотря на ваш скепсис, скажу, что вис-волны реальны. Они существовали задолго до появления человечества, есть сейчас, никуда не денутся после нашей смерти и переживут наших внуков, правнуков и праправнуков. Вис-волны также естественны, как звуковые, световые и электромагнитные волны, и частично обладают такими же характеристиками. В настоящий момент пространство этой комнаты пронизано вис-волнами, но, увы, мы с вами увидеть их не можем.

Семут хмыкнул. Оно, конечно, кому как. Волеровский заметил его недоверчивость.

— По данной теме есть открытые исследовательские работы и научные диссертации. Пока открытые, так что если поспешите, то успеете ознакомиться. В них весьма подробно и доступно описана физика явления. Но учтите, в ближайшее время правительство планирует перевести данную программу на особый режим.

Кирилл знал, что означала фраза «особый режим». Повышенная секретность, жесточайший контроль над утечками информации, грандиозные финансовые вливания и тотальное влияние на всё и вся, что имело отношение к теме.

— Но зачем? — пожал он плечами. — Особой выгоды здесь нет. От вис-волн никакой пользы, и сомневаюсь, что когда-нибудь в них возникнет потребность.

— Согласен. Волны не видел никто. Никто из обычных людей, таких как мы с вами, как ваша соседка с верхнего этажа, и, как ни прискорбно признавать, — Волеровский возвел глаза к белоснежному потолку, — там тоже никто не видел вис-волны при всем своем желании. Но есть люди, для которых соприкосновение с волнами также естественно, как, например, для вас ежеутренние процедуры, — Семут покраснел, а Волеровский усмехнулся, но усмешка тут же пропала с его лица.

— И что же это за невероятные личности? Полагаю, сам первооткрыватель и его обкурившиеся коллеги.

— Такие люди есть, и их немало. Возможно, вы будете смеяться над моими словами, но факт остается фактом: это экстрасенсы и прочая ерундистика, которую мы относим к миру паранормальных явлений.

— Что-о? — Семут смеяться не собирался. Скорее, его ошарашил неожиданный ответ.

— Ведьмы, йоги, колдуны, шаманы, экстрасенсы, медиумы, ясновидящие, волхвы, друиды, поклонники мистических культов, умеющие левитировать, читать мысли, видеть сквозь стены, лицезреть ауру, болезни тела и духа и излечивать их, накладывать порчу и проклятия, разговаривать с потусторонним миром, а также обладающие прочими сомнительными способностями — вот контингент, который в своей «работе» задействует вис-волны.

— Верится с трудом, — выдавил пораженный донельзя Кирилл.

— А вы поверьте. Если от этой массы отсеять шарлатанов и оставить тех, кто действительно обладает паранормальными способностями, то их наберется достаточно. В большинстве эти личности не имеют ни малейшего понятия о природе своих возможностей и полагаются на интуицию и внутренний голос. Встречаются и такие, кто пробуждает в себе знания и умения за счет особых длительных тренировок или медитаций. И будьте уверены, паранормалы либо видят вис-волны, либо осязают, либо слышат их, но, скажем так, на кустарном уровне.