В что такое синдром молодоженов

Еще двадцать минут мне понадобилось для того, чтобы допить виски и решиться пойти к тебе в комнату. Перед этим я зашел к себе и взял в шкафу новую чистую майку и шорты. Ты явно не рассчитывала оставаться, а, значит, замена пижамы тебе не помешает. Я постучал в дверь, но ответа не последовало, слегка приоткрыв ее, я услышал шум воды и понял, что ты в ванной. Отлично, мне тоже стоило подготовиться ко сну, что я и сделал, наскоро приняв душ и переодевшись в хлопковые штаны и майку. Я вновь прогулялся до старого доброго виски и принял еще на два пальца. Тепло и спокойствие разливались по телу. Самое время посмотреть, как ты устроилась. Еще один подход к двери и стук. Ты ответила, разрешив войти. Черт бы меня побрал! Да чтоб у меня глаза вывалились! И чем я думал, когда давал тебе свои вещи?! И почему у меня дома нет паранджи? Это было форменной пыткой: когда я входил, ты проскользнула под одеяло, но я, все же, успел увидеть эти обворожительные ножки в шортах и эти изгибы, прячущиеся под моей майкой. Это возбуждало: ты в моем доме, в моих вещах, в моей постели (да, это гостевая спальня, но там все постели мои!). Чтобы отвлечься от похотливых мыслишек я решил посмотреть тебе в лицо, это должно остудить пыл. Ты ведь смыла макияж, и, вероятно, уже не так «естественно» красива. Твою ж … Зачем ты вообще красишься, если выглядишь такой милой и свежей без косметики? До того, как меня засосет в эту воронку желания, я решил придумать еще какой-нибудь способ отвлечься. Поговорить. Самое то.
— Ну как устроилась? — спросил я, сглатывая слюну, накопившуюся во время «осмотра достопримечательностей».
— Спасибо, очень хорошо. Кажется, я готова проспать целую вечность.
— Вот и отлично. Я буду в спальне напротив, если что — зови. И не пугайся, если ночью буду заходить проверять: дышишь ли ты.
Ты захихикала.
— Знаешь, мама всегда так делала. Иногда она приходила ко мне в комнату и слушала, как я дышу. Рене говорила, что это ее способ лечения от бессонницы и волнений.
— Ее не трудно понять, — и в этот момент я знал, о чем говорю, — Эсми такая же.- Ты поманила меня на место рядом с собой, и я сел на кровать.
— Расскажи, — попросила ты. Я невольно улыбнулся, вспоминая.
— Нам с Эмметом тогда было шестнадцать и восемнадцать соответственно. Мы вошли в тот период, когда дети не ночуют дома и ищут всяческих развлечений. Эсми очень волновалась за нас. Я точно знал, что она не спала до тех пор, пока не слышала наше с Эмом пьяное хихиканье в коридоре. Она могла встать среди ночи и проверить дома ли мы с братом. Это какое-то материнское чутье: она всегда поджидала нас с братом с примочкой со льдом, если мы возвращались после драки. Отчитывала, ругала, прикладывала холодный компресс к кулакам и глазам, но утром будто забывала об этом, встречая нас ласковым материнским поцелуем. Нам с Эмом очень не хватало ее утренней заботы, когда мы в колледже решили жить отдельно от родителей.
— Подожди-ка. У меня ряд вопросов. Ты был драчуном и разгильдяем? — захихикала ты.
— Я предпочитаю думать, что я был всего лишь подростком! — серьезно заявил я, изображая оскорбленное достоинство. Это развеселило тебя еще больше.
— Кроме того, разве ты никогда не сбегала ночью из дому в шестнадцать ради отвязной вечеринки? — я был уверен, что победил. Все в ранней юности совершали глупости, ты не могла быть исключением.
— Неа! — протянула ты, накрываясь с головой одеялом. Я не собирался давать тебе скрыться, поэтому перевернулся и залез под одеяло, чтобы вырвать тебя из убежища.
— Не уйдешь! — прорычал я, хватая тебя за талию и притягивая к себе. — Ну-ка признавайся, что постыдного совершала маленькая мисс Свон!
Я знал, что женщины боятся щекотки в девяносто девяти процентах случаев, поэтому воспользовался тем, что мои руки были на твоих ребрах. Бинго! Ты взвизгнула и начала вырываться, при этом хохоча и пытаясь сквозь смех произнести мое имя. Я перестал и притянул тебя к себе, устроив на груди, ты положила мне ладошку на сердце и замерла.
— Белла.
— Ммм?
— Какой твой самый безумный поступок?
— Не знаю, Эдвард… Правда, я была до одури скучным ребенком. Я даже на школьные танцы ходила через раз. Дело в том, что, будучи подростком, я просто притягивала к себе неприятности…
— Ничего не изменилось! — перебил я, за что получил ладошкой по груди.
— Так вот, я ужасно боялась танцевать потому, что все время спотыкалась и падала. Боже, я думаю, что отдавила до синевы ноги несчастному Майку Ньютону на школьном выпускном балу.
Я злорадно улыбнулся, любой, кто когда-либо прикасался к тебе, стал моим смертным врагом.
— А в институте? Знаешь, медицинский всегда представлялся мне местом проведения самых крутых тусовок.
Ты вздохнула.
— Мне было как-то не до этого, — прошептала ты. Мне захотелось вымыть свой рот с мылом. Боже! Ну что за дегенерат, ты рассказала мне свою историю меньше часа назад, а я спросил тебя как ты кутила в самые страшные годы своей жизни.
— Прости малышка, я не хотел проявить неуважения.
— Тебе не за что извиняться. Просто я не люблю вечеринок и экстрима, никогда не любила… Самый безбашенный поступок в моей жизни — это когда Джейк учил кататься меня на своем байке, и я улетела в кусты, перевернувшись на повороте.
Ты рассказывала мне, как чуть не убилась в аварии, а я вырвал из контекста одно единственное слово:
— Джейк?
— Да, ну ты видел его сегодня, он работает доктором на скорой. Мы были друзьями с первого курса и очень много времени проводили вместе.
И снова я вырвал из предложения только то, что меня волновало:
— Друзьями?
Ты приподнялась, чтобы посмотреть мне в лицо и вопросительно приподняла брови.
— Много времени вместе? — продолжил говорить во мне Отелло.
— Эдвард! — ты начинала сердиться. Не могу обвинять тебя в этом. Я становился чертовым собственником рядом с тобой и, определенно, не собирался меняться.
— И прежде чем ты задашь еще какой-нибудь раздражающий вопрос, потрудись объяснить, что ты хочешь этим сказать.
— Всего лишь хочу знать твое прошлое, — я нацепил самое невинное лицо из своего арсенала. Ты сузила глаза в подозрении, но ответила:
— Мы познакомились на первом курсе. Тогда учиться было, пожалуй, тяжелее всего. Знаешь, с Джейком даже на бесконечных отработках и пересдачах было весело. Кроме него, моими близкими были только Рози и Эли. Я нравилась ему, он мне, и в конце первого курса я пошла с ним на свидание. Кино, темный зал, места для поцелуев, но никакой искры, понимаешь. С ним легко и спокойно, но я не чувствовала себя девушкой, и уж тем более не была влюблена. На следующий день весь курс судачил, что мы встречаемся, и я решила никогда не заводить отношений с коллегами. Это словно оголиться при людях, лишить себя права на интимность, закрытость личной жизни. Кроме того, просто невыносимо целыми днями говорить только об одном, в паре должны быть разные темы для бесед, А мы с Джейком постоянно обсуждали гистологию, анатомию и хирургию.
Я задумался над сказанным. Ты продолжала лежать на моей груди, и я прокручивал в голове все свои мало-мальски серьезные романы. У меня никогда не получалось встречаться с девчонками с моего курса дольше двух недель. Было так скучно видеть все время одного человека, обсуждать одни и те же темы, и, что хуже всего, пытаться скрыть неловкость расставшись .
— Белла, а я ведь почти пошел в медицинский после школы. Ты бы не стала встречаться со мной тогда?
Ответа не последовало и, приподняв голову, я понял почему — ты заснула. Я поцеловал тебя в макушку и прошептал: «Спокойной ночи».

Большой клоун с рыжими волосами хохотал надо мной и нес перед собой бензопилу. Она громко рычала. Клоун подошел ко мне вплотную и спросил:
— Какую руку предпочтешь для начала?
Я не ответил, во рту пересохло, голос не слушался. Рыжеволосый насмешник отрезал мне правую руку. Адская боль разлилась по моему телу.

Я проснулся в холодном поту и понял, что сон был навеян реальными ощущениями: моя рука горела огнем. Я попытался пошевелить ей, но ничего не чувствовал, больше того, я всерьез начинал верить, что кто-то отрезал мою чертову руку. Справа от меня появилось какое-то движение. Белла. Она спала на моей руке, поэтому я не мог сдвинуться с места. Ладно, плевать на боль, впивавшихся тысячи игл в мою конечность, зато я спал с тобой в одной кровати. Ты пошевелилась еще и открыла глаза. В твоем взгляде отразились непонимание, недоумение и, что лучше всего, радость. Ты подарила мне улыбку, затем, привстав, протянулась к моей щеке и слегка чмокнув, прошептала: «Привет!». Я улыбнулся в ответ. Мне захотелось потянуться за тобой следом, будто ты, только что, соединила наши лица невидимой нитью, которая с каждой секундой становилась все короче, притягивая ближе. Но моим планом не суждено сбыться: острая боль в руке проявилась с новой силой. Я сморщил лицо. Ты застыла в недоумении, затем окинула меня непонимающим взглядом, а через секунду прикрывала рот ладошкой. Шок отразился на твоем лице, и ты произнесла:
— Синдром молодоженов. Я отлежала тебе руку. Боже, еще часок-другой и я повезла бы тебя в сосудистое отделение! — я не понял ничего, кроме части про руку.
— Синдром молодоженов?
— Ну да, он же «синдром первой брачной ночи», когда пара спит вместе и один из них всю ночь давит на руку своим весом, нарушая кровоснабжение. Если имеется склонность к повышенному тромбозу или сосудистые нарушения, то вполне можно проснуться уже калекой, — ты принялась растирать мою руку, и это было бы чудесно, если бы я ее чувствовал.
— Знаешь, название в сто раз лучше, чем ощущение, — сказал я, морщась, пока ты разминала пораженную конечность. Ты рассмеялась. И посмотрела на меня с чувством вины.
— Эдвард, мне правда так жаль…
— А мне нет. Кроме того, ты была должна мне за кардамон.
Я чувствовал, как былая легкость разливается по моему телу. Ты сидела ко мне лицом, подобрав под себя ноги, волосы рассыпались по плечам, а на губах играла премилая улыбка. Ты была такая утренняя и домашняя, и мне хотелось бы, чтобы это воскресенье оказалось моим персональным днем сурка: я хотел просыпаться сегодня каждый день. Я протянул левую руку и, обняв тебя за талию, потянул на себя. Ты подалась вперед и склонилась над моим лицом. Каштановый каскад занавесил наши лица, чувствуя твое дыхание на щеке, я запустил правую руку тебе в волосы. Благословение Господне! Спасибо, что руке вернулась чувствительность: этот шелк буквально ласкал мою ладонь. Я провел по глади волос, вернулся к коже головы, чтобы массировать ее сильными, но успокаивающими движениями. Ты выгнула спину и подалась назад, к моей руке. Так, отлично, продолжай убивать меня. Твоя запрокинутая голова открыла доступ к алебастровой коже шеи, и я не мог устоять перед соблазном. Слегка притянув тебя еще ближе и запустив теперь уже обе руки в твои волосы, я коснулся губами твоей шеи. Ты резко дернулась, но через секунду расслабилась. Я прошелся губами от середины шеи к ключицам, затем проложил влажную дорожку вдоль линии челюсти, задержался, слегка посасывая твой острый подбородочек. Здесь и была моя роковая ошибка. Все сплелось воедино: я был мужчиной, а это было утро, ты весьма ощутимо прижималась к моему торсу, и, когда я коснулся твоего злосчастного подбородка, ты простонала! Не так как звезды в эротическом кино, и уж точно не как актриса из порнофильма, но этот звук произвел на меня … Эффект! Я резко перевернул нас, чтобы оказаться над тобой, и коснулся, наконец, твоих губ. Они были теплые, мягкие, влажные и явно вели по дорожке прямиком в ад. Я желал этого: сгореть! Пожар разгорался у меня в животе, подталкивая к дальнейшим действиям. Я был словно сторонним наблюдателем дальнейших действий: моя рука гладит твою щеку, спускается по шее, мягко, но настойчиво обводит грудь, чувствуя бусинку напрягшегося под майкой соска. Ты приоткрываешь рот, хватая воздух. Я краду его с твоих губ, уверенно проникаю вглубь, ты впускаешь мой язык, чувствую твои руки, мягко поглаживающие мою спину. Провожу рукой по твоему плоскому животу, перевожу руку на внешнюю сторону бедра, далее к колену, подхватываю твою ногу и забрасываю себе на талию. Ты стонешь мне в рот, но ладошки, только что выводившие круги на моей спине теперь упираются мне в грудь. Я отрываюсь от твоих губ и мечтаю прогнать наваждение, собрать мозги в кучку: ты определенно не такая. Мы даже не обсудили эту сторону нашей жизни, я был не вправе нападать на тебя и неважно, как сильно я желал этого.
— Прости Белла, — говорю я, слегка отдышавшись, — я не собирался набрасываться на тебя. Просто ты так соблазнительна, что мой мозг не в состоянии победить в борьбе с гормонами.
Ты все еще подо мной, я продолжаю упираться в тебя своим недвусмысленным проявлением желания.
— Прости Эдвард, это глупо, и мое тело также желает тебя, мое сердце тянется к тебе, но мой разум не знает тебя. Я даже не знаю, действительно ли ты свободен, и не играешь ли мной.
К концу своей тирады ты перешла на шепот и отвела взгляд. Полный придурок! Я полнейший придурок! Ну неужели так трудно было рассказать девушке о своих чувствах чуть раньше, чем лезть лапать ее.
— Белла, посмотри на меня. Ты нравишься мне, не только твое тело. Это, — я провел между нами рукой, — не все, чего я хочу от тебя. Я надеюсь завоевать твое сердце и разум. Я свободен, но надеюсь, что ты воспримешь это как приглашение в мою жизнь. Меня тянет к тебе, словно магнитом. Я не собираюсь играть ни в какие игры. Просто давай попробуем идти вперед, и увидим, куда ведет эта дорога.
Ты смотрела на меня изучающим взглядом, а затем кивнула. Я поцеловал тебя в щеку.
— Так, утренний кофе будет подан через десять минут. Буду ждать тебя на кухне.
С этими словами я быстрым шагом пошел прочь от твоей кровати. Заправляя кофемашина, я думал о том, как хорошо все начиналось до того, как я остался один на один со своим желанием.
— Холодный душ и стояк — вот что такое «синдром молодоженов»! — проворчал я, направляясь в свою ванную.