Усыновленный мальчик с синдромом дауна
«Братья» быстро стали неразлучными — они вместе играют, катаются на лыжах и узнают большой мир
Женщина решилась усыновить малыша, чтобы у ее сына появился настоящий друг Фото: личный архив
Изменить размер текста:
— Здравствуйте, я хочу усыновить ребенка с синдромом Дауна, — уверенно заявила Татьяна Черкасова, переступив порог органов опеки.
— Смелое решение, — оценили госслужащие. — Но вы должны понимать, что воспитывать таких детей нужно не так, как обычных — необходим другой подход. Вы готовы?
Татьяна улыбнулась — она давно была готова к этому. Дома ее уже ждал родной сынишка, у которого синдром Дауна. И ему был нужен друг.
«СЫН ИСКАЛ ДРУЗЕЙ В ПУСТЫХ КОМНАТАХ»
Татьяна очень ждала появления на свет маленького Евсея. Результаты всех исследований были хорошими, врачи уверяли, что малыш родится здоровым. Когда сынишка появился на свет, акушерка обрадовала: богатырь! Но вскоре стало ясно — у Евсея синдром Дауна.
— До рождения сына я никогда не слышала об этом синдроме, поэтому очень растерялась, — признается Татьяна. — Но вскоре поняла: в первую очередь, это мой ребенок, и только потом — малыш с синдромом Дауна. Я знала, что воспитаю Евсея — у меня и в мыслях никогда не было отказаться от него.
Год за годом, мама старалась развивать сынишку. За десять лет не раз приходилось сталкиваться с людской грубостью и невежеством, но Татьяна уверена — взрослые так реагируют на детей с синдромом Дауна просто потому что не знают, чего от них ожидать.
— Однажды мы ехали в автобусе, и в него зашли двое молодых людей, — вспоминает Татьяна. — Один громко заявил другому: смотри, какой больной ребенок! Весь автобус уставился на них. Я отрезала: мой ребенок не больной, а синдром Дауна — состояние, от которого он совершенно не страдает. Они покраснели и выскочили на следующей остановке.
У Евсея было немного друзей. К 10-летнему возрасту он еще не научился говорить, легко мог уйти в себя, игнорировать предложения поиграть или просто громко заплакать без объяснения причины. Мама старалась знакомить его с другими малышами, но крепкой дружбы ни с кем так и не получилось.
— Переломным моментом стало наше возвращение из одного санатория, в котором было много детей, — делится Татьяна. — Когда мы приехали домой, сын ходил по комнатам и искал старых друзей — не мог понять, что он снова один. Тогда я поняла: Севе нужен брат. Такой же как он — с синдромом Дауна.
Мальчишки стали настоящими братьям
«КОГДА В ДОМЕ ПОЯВИЛСЯ ДАНЯ, У СЕВЫ НАМЕТИЛСЯ ПРОГРЕСС»
Женщина хорошенько все взвесила, окончила “Школу приемных родителей” и пришла в органы опеки. Там ей показали базу малышей, подходящих по возрасту. С одной из фотографий смотрел 10-летний Данил с синдромом Дауна — он был удивительно похож на Евсея.
— Родители отказались от него в детском доме, — пояснили специалисты. — На фотографии он что-то взгрустнул, но вообще мальчишка — бойкий, контактный!
Татьяна решилась взять Даню домой. Там его уже ждал Сева, которому мама несколько месяцев рассказывала, что совсем скоро у него появится друг и брат.
— Я объясняла, что они будут вместе играть, учиться, ездить в школу, — загибает пальцы Татьяна. — Сева внимательно слушал — ждал, когда же приедет новый друг. Они сразу понравились друг другу — никакой ревности, обид или зависти. В первую же ночь они уснули в обнимку!
Вместе малыши даже научились кататься на лыжах
С тех пор Данил стал верным другом для Севы. Он младше «брата» на несколько месяцев, но, как только появился в доме, сразу же взял на себя роль старшего.
— Даня еще даст фору Севе, — смеется мама. — Он очень хозяйственный: с удовольствием пылесосит, моет посуду. Евсей, которого раньше домашние дела совершенно не волновали, с интересом наблюдает за ним и тоже учится помогать. Данил помогает ему залезать на горку, страхует в играх — словом, ведет себя как настоящий старший брат.
Сейчас парни вместе смотрят мультики, собирают конструкторы, читают книжки и играют с собакой — все как положено друзьям. Мама замечает: с появлением Данила в семье Евсей очень изменился.
— Раньше Севу было сложно рассмешить, но Данил — настоящий живчик, — улыбается женщина. — Он может начать хохотать на ровном месте, и Сева, глядя на него, тоже заливается смехом. Он стал лучше засыпать. Мы год не могли уговорить его начать кататься на лыжах, а когда появился братишка, они вместе стали гонять с горы. Да и Даня заметно поменялся: он стал более ласковым, все время подходит обниматься и целоваться. Ему все интересно: он рассматривает картошку, которую никогда не видел в детском доме, открывает и закрывает двери, если в замке есть ключ, самозабвенно чистит и режет морковку и другие овощи. Здесь ему можно многое, что было запрещено десять лет. То, что мальчишки вместе, здорово помогает им обоим — я уверена, что теперь они добьются многого!
ИСТОЧНИК KP.RU
Источник
Ваня ходит в обычный детский сад — в интегрированную группу. Дорастет до школы — тоже пойдет в обычную.
Семья Вани Мисюль, пятилетнего мальчика с синдромом Дауна, отличается от многих других семей, где есть дети с инвалидностью, своей открытостью и оптимизмом. Психологи говорят, что это большая удача, потому что в таких историях порой родителям помощь нужна больше, чем детям.
О том, что помогает не сдаваться и не обращать внимание на реакцию окружающих, Naviny.by рассказали мама и папа Вани.
Мама Татьяна признается, что у нее ушло несколько месяцев на то, чтобы принять и осознать диагноз младшего сына.
— Если бы поплакал и всё мигом решилось, можно было бы и дальше плакать. Но мы быстро поняли, что в этой ситуации просто зря теряем время. Нужно успокоиться, изучить вопрос и искать решения.
— Вы живете в Вилейке, и удивительно, что в таком небольшом городе есть инклюзивный детский сад.
— Да, в нашей группе двое детей с инвалидностью — Ваня и девочка со слуховым аппаратом.
В 2,5 года медико-психологическая комиссия, которую мы постоянно проходим, заключила, что ребенок может получать дошкольное образование в обычном детском саду, в группе интегрированного обучения и воспитания. И мы решили попробовать, хотя страхов было много.
У Вани оперирован кишечник, много сопутствующих диагнозов, и я не представляла, как он справится, как будет себя вести в бытовых вопросах, как его воспримут воспитатели, дети в группе. Потому что бывает всякое, и дети порой ведут себя жестоко. Плюс на тот момент он был не говорящий, произносил буквально пару слов и звукоподражаний.
Но все сложилось замечательно! Дети приняли Ваню хорошо, и в этом большая заслуга воспитателей. Они так все организовали, что сомнений не было — все подружатся. Так получилось, что он младше всех в группе на один год. И другие дети из группы его буквально опекали, помогали во всем.
Но и Ваня молодец. Он очень коммуникабельный и социальный ребенок, улыбчивый, с ним легко дружить. И за несколько лет дети действительно очень крепко сдружились.
— Ни один из ваших страхов не подтвердился?
— Не подтвердился. И я даже смогла выйти на работу. Я ведь тоже работаю с детьми с инвалидностью, инструктором по лечебной физкультуре в санатории. В саду по поводу диагноза Вани никогда вопросов не возникало, из группы никто не ушел. К тому моменту, как Ваня пошел в садик, мы уже привыкли не обращать внимание на косые взгляды. Может, просто не замечаем? Я никогда не смотрю по этому поводу на окружающих и не жду от них никакой реакции. Иду как с обычным ребенком.
— Если в небольшом городке есть инклюзивный детский сад, значит и общество подготовлено к таким детям, как Ваня?
— Разные люди бывают, — вступает в разговор папа Вани Александр. — В автобусах часто просят быть потише, спокойнее. Приходится одергивать ребенка. Не ругаться же с каждым встречным или вешать на ребенка табличку. Но в основном люди улыбаются, потому что Ваня улыбчивый, часто машет всем «привет», и люди отзываются.
— Наше общество, к сожалению, не совсем в курсе, что есть такие дети, — продолжает мама Вани. — Люди видят, что с ребенком что-то не то, но не всегда могут до конца понять, что именно. Некоторые воспринимают таких детей, как избалованных. Могут сделать замечание: «Родители, обратите внимание, ваш ребенок не умеет себя вести». И такое было. Очень часто в церкви одергивают за звуки, шумы, которые он издает. Говорят, выведите ребенка, он не умеет себя вести.
— Детский фонд ООН (ЮНИСЕФ) в Беларуси недавно поделился исследованием, что 37% белорусов ничего не знают о детях с инвалидностью и даже не знают, как себя вести при встрече с ними.
— Общество не знает, как себя вести, потому что не видит таких детей. Родители очень часто прячут детей с инвалидностью, стесняются. А чтобы остальным адаптироваться, им надо жить среди этого. Где людям брать такой опыт общения? Знаю, что рядом с нами живет взрослая девушка с ДЦП. Но ни разу не видела, чтобы ее вывели во двор. Однажды ее мама получила какие-то негативные комментарии, и теперь всё, она дома, хотя может ходить.
У нас другой подход. Мы везде и всюду берем с собой Ваню, не смотрим, как на нас реагируют. Он уже знает все местные магазины, и его там тоже узнают.
— Сотрудники коррекционных центров, куда приводят на занятия детей с инвалидностью, говорят, что психологам часто больше надо работать с родителями, чем с детьми. И такие родители, как вы, это большая удача. Согласны?
— Родители очень разные. Есть группа в вайбере, где общаются родители детей с инвалидностью со всей Беларуси. Здесь действительно можно узнать много полезного, всегда помогут, подскажут. Центры коррекционного развития выручают. Здесь работают очень отзывчивые люди, которые всегда придут на помощь. В городе, к сожалению, такого общения нет. Есть несколько семей, где дети с таким же диагнозом, как у Вани, и он из них самый маленький. Хотелось услышать какие-то рекомендации, чтобы понимать, как будет дальше. Но общения как-то не сложилось. Я, наверное, слишком требовательна к себе и к ребенку.
— Это как?
— У детей с инвалидностью есть такой момент, как выученная беспомощность. То есть они привыкли, что им всегда помогут. А мы стараемся использовать максимум его резервов и возможностей. Если он что-то может делать сам, делает сам. Пожилые люди любят часто приговаривать: «Ой-ой, деточка, ты же сам не можешь, давай помогу». Это неправильно, потому что такой ребенок должен расти как обычный ребенок и всему учиться. Так ведь и до 20 лет можно застегивать ему куртку. Многие мамы так и делают.
Мы, конечно, Ваню любим, жалеем, но жалость по отношению к таким детям не нужна. Поэтому и с родителями хочется общаться такими, кто верит в лучшее, на все смотрят с оптимизмом. Негатива в жизни и так хватает.
— Чем Ваня радует вас каждый день?
— Ваня очень веселый, активный ребенок. Любит старшего брата, ходит за ним хвостиком. Старший танцует, и Ваня повторяет. С удовольствием слушает музыку, очень ему нравятся песни на белорусском языке. А вот детские из программы садика ему как-то не по душе.
Мы сейчас думаем на перспективу, очень хотим, чтобы Ваня в 8 лет пошел в обычную школу, но в интегрированный класс, в городе такая возможность есть. Но к школе нужно добиться четкой разговорной речи. В саду с ним занимается дефектолог, берем дополнительные занятия и дома стараемся. Хочешь пить? Повторяй по слогам. По-другому никак, только трудиться.
Интервью подготовлено в рамках информационной кампании «Просто дети». Проект реализуется Детским фондом ООН (ЮНИСЕФ) и Министерством здравоохранения Республики Беларусь при финансовой поддержке правительства Российской Федерации.
Информационная кампания «Просто дети» направлена на снижение стигмы в отношении детей с инвалидностью и их семей. Кампания стартовала 3 декабря и реализуется в рамках проекта международной технической помощи «Профилактика инвалидности и социальная интеграция детей с инвалидностью и особенностями психофизического развития в Республике Беларусь».
Источник
Ролик про маленького Мишу Анисимова с синдромом Дауна, от которого отказалась мать и которого в одиночку воспитывает отец, стал вирусным в русскоязычном интернете. Редакция «Правмира» съездила в Волгоград, чтобы рассказать об этой истории подробно. Публикуем текст с небольшими сокращениями.
Мы говорили с 33-летним отцом-одиночкой Евгением Анисимовым о многом. О его жизни и принципах, главном выборе, трудностях одинокого отцовства, воспитании ребенка-инвалида, преодолении страхов и сомнений, отношении общества… Часть вопросов попросили задать родители детей с синдромом Дауна. Например, одна мама написала: «Спроси, какие у него были первые эмоции, мысли, когда узнал о диагнозе». Спросил. И услышал ответ:
— В то время я считал, что я застрахован от любых неприятных неожиданностей. А как иначе? Я же все делаю для этого! Занимаюсь самообразованием, расту профессионально, строю карьеру, вижу перспективы. Я не пью, не курю и занимаюсь спортом — не фанатично, но для здоровья. Я занимаюсь благотворительностью, помогаю людям. За месяц до рождения ребенка я прочитал Новый Завет. В общем, я считал, что я весь условно положительный и никаких нежданчиков просто быть не может. Ну что такого может случиться? И тут: «У вашего ребенка — подозрение на синдром Дауна». Вышел из роддома на улицу. Ночь, я один, никто не видит. И я реву от боли и чувства несправедливости. Ну почему так?! Как так?! Почему так?! За что?!
Скрининги ничего не показали
К моменту женитьбы Женя был главным энергетиком крупной сети продуктовых магазинов. С будущей женой познакомились, можно сказать, случайно. Увидел, понравилась, подошел, познакомился, разговорились… Через год сделал предложение. Она — логопед по образованию, тоже из простой семьи, с которой у Жени сложились хорошие отношения. Жили молодые отдельно, непритязательно, потихоньку благоустраивались. Через какое-то время решились на ребенка.
Беременность протекала гладко. Супруга чувствовала себя хорошо, Женя по возможности избавил ее от домашней работы, тем более, что всегда любил и уборку, и мытье посуды. К появлению младенца готовились тщательно, копили деньги, покупали детские вещи, проходили обследования.
Скрининги, способные выявить вероятность патологий у плода, ничего не показали. Все параметры были в норме. Разве что первое УЗИ показало толщину воротниковой зоны чуть более нормы. Это не явный показатель риска, но супругам предложили сделать амниоцентез — забор околоплодных вод для анализа, в том числе — исследования хромосомного состава клеток плода. Анисимовы отказались:
Это же риск для ребенка! Нет, мы оба здоровы, все будет хорошо.
Последующие скрининговые обследования не выявили никаких отклонений и лишь утвердили в этой мысли.
Роды были партнерские, Женя был рядом с супругой и лишь в кульминационный момент зашел за ширму. А когда вышел, чтобы впервые в жизни взять на руки своего новорожденного сына, то услышал от смущенного акушера: «У меня подозрение, что у вашего сына синдром Дауна».
Оставить сына? Никогда
— Я не знал, что с этим делать, — вспоминает Евгений о своей первой реакции. — Уцепился за слово «подозрение». Это еще не окончательно! Думал, моя задача сейчас — эмоции отключать, мысли включать, поддержать супругу, ей тяжелее… Она попросила посидеть с ней. Сидим, разговариваем. Около часа ночи уже. Мишка отдельно, в простынях. Приходят эсэмэски: «Как там, родили? Все нормально?». Скупо отписываюсь — рост, вес… Перед уходом подхожу к врачу: «Какая вероятность?». Сухо отвечает: «Большая». Я говорю: «По вашему опыту, скажите мне честно: да или нет?».«Скорее всего — да». Супруге я этого не сказал. Результаты анализа нам пообещали через несколько дней, а до тех пор решили родителям ничего не говорить.
После разговора с врачом Женя и без результатов анализа знал правду.
У сына — синдром Дауна. Вышел из роддома и заплакал. Но плакал не долго.
— Мне потом немного стыдно было за эти слезы, — рассказывает он сегодня. — В моей жизни ведь ничего не изменилось, по большому счету. Физически как я был с двумя руками, с двумя ногами, так и остался. Мои профессиональные знания никуда не делись. Моя решительность, активность, любознательность и так далее — все при мне. Как я и планировал, у меня появилось обязательство — ребенок. Но ребенок особенный. А вот его жизнь и дальнейшая судьба — это уже очень существенно. А я тут реву! Это эгоизм какой-то! Несправедливо? Нет, это твоя ответственность. Ты не сделал амниоцентез — понятно, что вероятность была низкая, но все же. Ты хотел ребенка, значит, ты на себя ответственность за него взял. И ты не продумал, что делать, если… Ведь вариантов очень много: аутизм, ДЦП, генные мутации… И синдром Дауна — не самое худшее, как я потом узнал.
Информацию о синдроме Евгений начал искать той же ночью, придя домой. Ибо не знал о диагнозе сына ничего. Вспоминалась только страшная фотография из советского школьного учебника по биологии. Зашел в интернет, загуглил. Узнал про Эвелину Бледанс и ее Семена, родившегося в том же роддоме, что и Мишка. Узнал, что в Европе люди с синдромом Дауна хорошо социализируются, могут самостоятельно жить и трудиться. Но на решение, которое он про себя уже принял, повлияло даже не это.
— Когда я принимал решение, я еще не думал о вероятности оптимистичного сценария. Я думал: ну, он будет радоваться рассветам, я его буду брать на шашлыки, он проживет свою жизнь. Да, возможно, кому-то она покажется несчастливой, но у него будет своя жизнь… Но оставить сына — это красная полоса. Это сразу нет. Да я и не смогу. Ну, как это так — твоя кровь находится где-то в детдоме? Да и как-то это вообще не по-человечески…
«Женя, это крах семьи…»
Маленький Миша пробыл с мамой только два дня — в родильном отделении. Грудь взял сразу, проблем с ним почти не было… А потом заболел пневмонией. Младенца перевели в стационар для недоношенных детей, а обессиленная родами и переживаниями мама выписалась и поехала домой, к мужу и родителям. О подозрении на синдром Дауна Женя с женой рассказали им почти сразу, не смогли вытерпеть до получения результатов анализа. Нужна была моральная поддержка…
После слов «синдром Дауна», прозвучавших за утренним чаепитием, последовала немая сцена. А дальнейший диалог велся главным образом между Евгением и родителями жены. Свою позицию они озвучили буквально сразу: если синдром подтвердится, от ребенка нужно отказаться.
«Ты, конечно, зять хороший, супруга тебя очень любит, но ты полгода в папу поиграешь, потом уйдешь. А она к ребенку привыкнет и вся жизнь под откос. Так что ты, конечно, извини, но либо, либо…» Женя спорить не стал, лишь отрезал: «Давайте, когда диагноз на руках будет, тогда и поговорим». На том и порешили.
Своей маме новость сообщил по телефону, осторожно подбирая слова. Мама зарыдала… Позвонил сестре, попросил побыть с мамой, поддержать, помочь. Но мама от помощи отказалась, а пошла в церковь. И первое время ходила как в полусне под тяжестью внезапно свалившегося горя…
Примерно так же чувствовал себя и Евгений. Разрывался между больницей, где лежал сын, домом и работой, писал список задач на день и механически их выполнял. Читал статьи по медицине и детской психологии. Напряженно ждал результатов генетического анализа. И до последнего надеялся, что подозрения не подтвердятся. Но увы… Трисомия. Синдром Дауна.
Решающий разговор о дальнейшей судьбе Миши и семьи Анисимовых состоялся без участия родителей, только между супругами. Женя своего решения не изменил и до последнего пытался привлечь жену на свою сторону. Но она, логопед по профессии, сказала:
Я видела этих детей, я видела потухшие глаза мамочек, я видела, как в пять лет он не может выполнить задание для полутора лет. Жень, это крах семьи. Все.
— С женой у нас всегда были хорошие, доверительные отношения, — вспоминает Евгений. — В этом человеке я растворялся полностью и не имел никаких претензий во время совместной жизни. Бывали разные периоды, трудности, безденежье, разлуки – все переживали. Мой типаж как мужчины — мягкий, я привык уступать во всем, подстраиваться. Друзья даже с иронией называли меня подкаблучником. Но в этом случае я был готов даже к конфликту. И конфликт нас расколол. Конечно, большую роль сыграли ее родители. Теперь я понимаю, что она просто испугалась, начала действовать по неправильному сценарию, а потом Рубикон был уже перейден, и отступать от сценария было уже поздно…
«Сын, ты нужен!»
Рассказывая о первых шагах своего отцовства в ожидании результатов анализа, Женя объясняет чуть ли не каждый такой шаг с точки зрения медицины и психологии, то и дело употребляет научные термины и приводит цитаты. Чаще всего — из статей и книг психолога Людмилы Петрановской.
— У нее так написано, прямо до слез: когда ребенок рождается, он спрашивает у окружающего мира: я нужен здесь или нет? Мама, я нужен здесь или нет? Меня это поразило. И еще мои советуют: езжай к ребенку, прям как можешь, но будь с ним! А как? Лечь в больницу с ребенком — значит, вылететь с работы, ведь ответственность большая, просто так не отпустят, даже на увольнение и передачу дел нужно время. А решение нужно принимать сейчас. Но удалось найти компромисс, и вот я каждый день после работы, по вечерам приезжаю в больницу и сижу с ребенком. Все по Петрановской, я биологически рядом: «Сын, ты нужен!»
Два часа на дорогу — час с сыном. И так каждый день. Помимо растущей эмоциональной привязанности и любви к Мише для Жени эти дни стали еще и первым курсом молодого отца, полным открытий. Например, оказалось, что куда проще и быстрее подмыть ребенка или сменить подгузник самому, чем звать медсестру и ждать, пока она придет и сделает это.
— Когда я первый раз подмыл ребенка, это было: «Вау! Вот это я красавчик!» Влажной салфеткой какашки убрал — уже красавчиком себя считал, — смеется Евгений.
Научился не только подгузники менять, но и стирать детские вещи, и переодевать в них сына. Времени на все не хватало — иногда приходилось досушивать на работе. Все эти хлопоты очень утомляли, но в то же время и спасали, лечили, отвлекали от грустных мыслей. В общем, помогли пережить травму без последствий, как говорили потом Жене психологи.
Не рассчитывал на такую помощь
Кстати, с психологами Анисимов был в контакте с первого дня кризиса. И очень им благодарен за помощь. Вообще, говорит Женя, помогали и продолжают помогать многие люди и организации, знакомые и незнакомые, часто неожиданно.
— Мне даже неловко было, — делится Евгений. — Года два назад я не рассчитывал на такую помощь и не знал, что так бывает. Не то чтобы думал, что каждый сам за себя и никто никому ничего не должен, но как-то тема взаимопомощи, взаимовыручки меня по жизни несколько обходила. А тут общество очень неожиданно себя проявило. Я думал, от общества будет больше агрессии и меньше отзывчивости. Но все не так! И когда иногда нам приходят какие-то символические финансовые переводы, то я радуюсь не им, собственно, а тому, что в обществе есть отзывчивые люди. Это очень значимо и приятно.
Женя говорит, что постов с просьбами о финансовой помощи не публикует. Острой необходимости нет. Но если помощь предлагают — не отказывается.
— Мне как-то говорят, цитирую: «Жень, да сколько людей так живут, попрошайничают! Иди по депутатам, иди в фонды…» Ну, как ему объяснить, что я не могу так? Ментально не могу. Но, конечно, если какой-то центр предлагает какие-то услуги, которые, я уверен, будут полезны для Мишки, я не отказываюсь.
Сейчас, когда Женя вышел на работу, главным помощником в воспитании Миши стала бабушка. Женя своей маме очень благодарен и старается не злоупотреблять ее участием. В перспективе, когда Миша чуть подрастет, планирует отделиться, жить своей семьей, устроить ребенка в садик.
Но пока что бабушке приходится нелегко. Насколько нелегко — Женя знает по себе:
— Самое сложное — изо дня в день 24 часа в сутки находиться с ребенком, делать одно и то же. Какой бы у тебя ни был характер, темперамент, запас сил, это все равно сильно выматывает и даже разрушает. Чтобы не сойти с ума, нужно периодически как-то переключаться на что-то другое, даже в мелочах, разгружать себя морально. Без этого очень трудно! Я бы поставил памятник всем матерям-одиночкам!
Пока мы с Женей беседуем, Мишей занимается бабушка. Укладывает спать, кормит, одевает, готовит к прогулке… Но малыш то и дело желает видеть папу, заглядывает в дверь, семенит на ходунках, протягивает ручки. На незнакомого дядю поглядывает серьезно-недоверчиво, но затем, поймав улыбку, широко улыбается в ответ. Женя, играя с сыном, рассказывает о нем:
— Мишка у нас веселый, улыбчивый, но осторожный, с незнакомыми улыбается редко. Журналисты хотели снять, как он радуется — не получилось на камеру, замкнулся. Зато как мне радуется и смеется, когда с работы прихожу! Меня это радует, значит у него есть идентификация, свой-чужой, ребенок развивается. Характер уже проявляет. Упорный весь такой, настойчивый. Например, понравился ему шарик — требует исключительно шарик. Какую игрушку выберет — ту и требует, никаких тебе подмен… Любопытный очень, активный, пару раз так стремился бежать в ходунках, что падал.
На развивающих занятиях Миша полностью подтверждает правоту папиных слов. Видно, что занятия он любит. Пыхтит, ползает, переворачивается, а когда шагает с поддержкой, то прямо норовит перейти на бег. Женя снимает сына смартфоном — для инстаграма и домашнего архива.
После занятий и прогулки Женя кормит проголодавшегося Мишу йогуртом и рассказывает забавный случай из жизни отца-одиночки:
— Гуляли мы как-то долго, Мишка спит в коляске, а я устал и проголодался — прям вот сил нет! Чувствую, мне просто необходимо кофе выпить, срочно. Дошел до киоска с кофе — обычный такой, маленький, весь прозрачный. С коляской туда не войдешь. Зашел в киоск, оставил коляску у входа, буквально в шаге, просто за стеклом, не выпускаю из вида. Кофе пару минут готовится, в это время заходит женщина с дочкой-подростком. Косо так посмотрела на меня и говорит назидательно-упрекающим тоном: «Вот издалека видно, что это ПАПА с ребенком гуляет! Так и есть!» Дочка ее засмущалась, дергает маму за рукав, шикает. А я улыбаюсь, говорю ей миролюбиво: «Это почему же? Как определили?» Она мне все тем же тоном: «Потому что МАМА бы ребенка ни за что одного не бросила!»
#Яжпать – это нормально
С матерями, и не только одиночками, Евгений начал активно общаться в соцсетях еще до рождения Миши. Зарегистрировался в материнских группах, начал общаться, задавать вопросы. А после рождения такое общение стало особо ценным — опыта жизни с младенцем у отца не было, то и дело приходилось что-то выяснять, уточнять, сверяться. А еще, став отцом, Женя развил свой канал в инстаграме. Стал делиться наблюдениями, мыслями, успехами сына. Говорит, это очень дисциплинирует. Так появился хештег #яжпать, по которому Женю сегодня находят люди со всего мира, особенно после того, как его история попала в СМИ.
Свалившейся минуте славы Евгений не очень рад.
Пользователи сумели вычислить в соцсетях маму Миши и устроили ей травлю. Разные телешоу донимают приглашениями в эфир, обещают помощь. Женя неизменно отказывается — не хочет, чтобы его использовали, перемывали кости бывшей жене, использовали Мишку для хайпа. Да и себя героем не считает:
— Вот это восприятие меня как героя — просто от некоторых социальных изъянов нашего несовершенного общества. В Европе такое в порядке вещей. Ну, родился ребенок особенный.
Быть с ним, даже одному — нормальный поступок нормального мужчины. Подчеркиваю — нормального, а не какого-то героя.
Источник: pravmir.ru
Если вы хотите поделиться личным опытом или рассказать о проблеме для статьи на нашем портале, пишите на
editor@rebenok.by
Источник