У сильвестр сталлоне синдромом дауна

У Сильвестра Сталлоне с самого рождения – инвалидность на всю жизнь: травма лица из-за ошибки врачей при родах. У него были проблемы с дикцией, в школьные годы у него подозревали аутизм и даже отправили учиться в спецкласс. Из-за паралича его не брали в кино.

Через несколько лет у Сильвестра родился сын, которому уже официально поставили диагноз – аутизм. Из-за этого был разлад с женой, развод, сердечный приступ прямо на съемках, потом смерть другого сына… Его герои Рэмбо, Рокки, Барни Росс, получали намного менее серьезные удары, чем он сам в реальной жизни.  

Даже само появление его на свет было драматичным. Во время родов у матери возникли осложнения, и врачи вытаскивали ребенка специальными щипцами. Акушер по неосторожности повредил лицевой нерв, и в результате левая нижняя часть лица новорождённого оказалась парализованной. Травма осталась на всю жизнь: именно поэтому у актера заметно несимметричное лицо.

В детстве у него подозревали аутизм, он даже учился в школе для «трудных» детей. Кроме того, из-за травмы лица у него были проблемы с дикцией – и хотя он все-таки окончил актерскую школу в Швейцарии, с кино не получалось совсем: не брали. Во время учебы приходилось подрабатывать тренером по боксу, в это же время он хватался за любые роли в театральных постановках, какие могли подвернуться. Кинокарьера Сильвестра и вовсе началась с порнофильма, с гонораром в 200 долларов.

И все время, пока Сталлоне безуспешно метался с одних кинопроб на другие, параллельно он писал сценарий к своему собственному фильму. «Рокки». Он продал его за бесценок, но с одним условием: что именно он будет играть главную роль. Фильм имел грандиозный успех, карьера пошла в гору, за номинацией на «Оскар» последовали приглашения на другие роли и следующие части киноэпопеи.

Но долго почивать на лаврах не получилось: после третьей части «Рокки» Сталлоне разменивается на менее успешные фильмы и не слишком удачные роли. Тем не менее, период творческого упадка удаётся преодолеть, и слава возвращается к Слаю после «Разрушителя» 1993 года («Рокки-3» был снят в 1982 – то есть карьерный спад продолжался больше десяти лет).

Несокрушимый Рэмбо, несгибаемый Рокки, «Неудержимый» командир Барни Росс. Герои. Однако герои тоже люди, и самые серьёзные удары поджидали Сталлоне совсем не на съёмочной площадке.

В 1979 году у 33-летнего Сильвестра и его супруги Саши Зак родился второй сын – Серджио.  Старшему сыну, Сейджу, исполнялось три. Молодая семья, и так довольная жизнью, стала ещё счастливее. Дети подрастали и радовали родителей, а когда Серджио исполнилось три года, гордый Сталлоне позировал для обложки журнала People вместе с сыном. Несмотря на некоторые сложности в отношениях Слая и Саши, горизонты были чисты и заманчивы, и ничто не предвещало грозы.

Пока в один из дней семейный доктор, в очередной раз осмотрев Серджио, не озвучил безжалостный вердикт: у мальчика аутизм.

В самом деле, маленький Серджио с трудом адаптировался к окружающему миру: он никак не мог наладить контакт даже с близкими, не говоря уже об остальных окружающих людях. Сильвестр и Саша ласково называли мальчика «маленьким гением», однако проблема оказалась намного серьёзнее, чем они могли себе представить. Горькая ирония: в детстве самого Сталлоне чуть не записали в аутисты, однако он оказался здоров. Серджио не вызывал серьёзных опасений – и оказался болен.

На эту новость Сталлоне отреагировал не как актёр, режиссёр, киногерой или силач с обложки – он отреагировал так же, как и любой родитель на его месте. В первые моменты они с Сашей были подавлены, опустошены и растеряны. Но потом вернулось понимание, что действие всегда лучше бездействия, и родители – в лучших традициях Рокки – решили сражаться.

— Я понимала, что Слай не сможет уделять этому достаточно внимания – из-за его работы. И тогда я сказала ему: предоставь мне средства, и я позабочусь обо всём, — рассказывает Саша Зак. Так и произошло: Сталлоне работал с такой отдачей, как никогда раньше, а его жена посвятила себя борьбе за сына. На деньги Сталлоне Саша добилась создания и открытия исследовательского фонда по аутизму.

«Саша делает самую сложную работу, ведёт настоящую войну, — говорил тогда Сильвестр. – Она настоящий боец. Что касается меня, то я не самый богатый в мире человек, но стараюсь использовать мои фильмы, чтобы собрать средства для фонда».

И он действительно старался. Сталлоне точно знал, что ему нужно делать и как, и он умел это делать. Однако очень скоро жизнь дала понять, что идеальная, казалось бы, комбинация таланта, опыта и желания работать не всегда гарантирует успешный результат.

Во время съёмок четвёртого «Рокки» актёра поражает сердечный приступ. Прямо со съёмочной площадки его увозят в больницу, где он проводит следующие полторы недели – срок недостаточный, чтобы полностью восстановиться, но непозволительно долгий, чтобы задерживать съёмочный процесс. Рокки не мог позволить себе отдохнуть, лёжа на лопатках, ему нужно было вставать, потому что от этого зависело не только его собственное будущее, но и будущее самых дорогих ему людей.

Изнурительная, в буквальном смысле «на износ» работа Сталлоне и не менее тяжёлая борьба, которую вела Саша Зак, развели супругов по разным мирам. Десятилетний брак, переживший уже один разрыв, исчерпал себя: Сильвестр и Саша обо всем поговорили и подписали бумаги о разводе. Бывшая жена, по словам актера, постоянно думала только об одном – о поиске лечения для сотен тысяч людей, среди которых был и её собственный сын. Сам же Сталлоне продолжал работу, которой, правда, после приступа уже не мог отдаваться без остатка.

Из-за напряженного графика Сильвестра с сыном они стали видеться все реже. Даже при том, что жили они рядом: Саша Зак сняла жильё недалеко от дома Сталлоне в Малибу (там он потом поселился с новой женой, датской моделью и актрисой Бригиттой Нильсен). «Съёмки отнимают у Слая всё время, — объясняла Саша. – У него нет времени, чтобы посидеть с сыном, поиграть. Терпеливо объяснить: «Нет, Серджио, это не красный кубик, это синий».

Вынужденное отдаление от сына больно ранит самого Сталлоне. «Между нами ведь нет настоящих отношений отца и сына, — с горечью признавал он. – Мне нужно быть его товарищем. Общаясь с таким ребёнком, ты должен забыть о своём «я». Ты не можешь заставить его жить в твоём мире. Иногда ему нравится рисовать – в основном абстрактные вещи, — иногда мы вместе собираем паззлы.

Дело сдвигается с мёртвой точки, и устанавливается первоначальный контакт, когда ребёнок начинает тебе доверять. Вот тогда начинается хоть какое-то общение. Сначала всё сводится к повторению слов и инструкций. Серджио демонстрирует феноменальную память, но, увы, не умеет на практике воспользоваться тем, что запомнил».

Сильвестр сравнивал сына с радиоприёмником. «Общаться с ним непросто: он словно то ловит сигнал, то вновь отключается. Невероятно грустно, когда твоему ребенку всю жизнь так трудно».

Сканирование показало, что мозг Серджио не повреждён – это значит, что есть шанс на восстановление коммуникативных функций. Саша Зак с удовольствием отмечала успехи сына в освоении окружающего мира, однако не преувеличивала его прогресс: старалась быть объективной.  «Его общение сводится к самым простым фразам. «Открой это», «закрой это», «хочу это».

Серджио в детстве нравилась музыка, и иногда он просил маму: «Музыка, пожалуйста». В восторг его приводили телепередачи, особенно Чарли Браун (персонаж американских комиксов и мультфильмов, неудачливый, но всегда весёлый и неунывающий).

Саша любит вспоминать, как однажды поставила ему фильм, где его отец играет Рокки: «В одной из боевых сцен Серджио закричал: «Нет, нет, помогите, пожалуйста!» Он очень чуткий и добрый мальчик».

Есть битвы, которые нельзя ни выиграть, ни закончить – приходится сражаться постоянно, день за днём. Они изматывают всех одинаково: и обычного человека, и звезду Голливуда. Но и в этих глобальных сражениях случаются небольшие, но очень важные победы.

Как, например, в тот день, когда в честь шестилетия Серджио ему принесли подарок – коробку с праздничным тортом. Саша открыла её, чтобы мальчик увидел надпись «С днём рождения, Серджио!» и полюбовался на торт. Когда она стала закрывать коробку, сын произнёс: «Открой, пожалуйста». А потом ткнул пальцем в кремовую верхушку, чтобы попробовать. Он всё понял.

Для самого Сильвестра Сталлоне это понимание – победа, которую одержал его сын в борьбе с недугом. Победа, которая, хоть и не была абсолютной, но подтвердила его принадлежность к семейству Сталлоне – Сталлоне, которые не сдаются. «Жизнь – это нечто большее, чем солнечные очки и успешные фильмы. Самое главное – то, что нас окружает, что является для нас реальностью», — говорит Слай. Для него это – в первую очередь, его дети.

Сейчас Серджио Сталлоне — не публичный человек, он не поддерживает контактов с журналистами, не посещает светские мероприятия, а живёт спокойно и тихо. Отец помогает ему с медицинским обеспечением и регулярно навещает его. После того как в прошлом году от сердечного приступа умер старший сын Сильвестра, Сейдж, актёр относится к Серджио ещё более трепетно.

— Да, сын всегда в своём мире, — говорит Сталлоне, — и никогда оттуда не выходит. У меня достаточно денег, но вот уже столько лет я не могу ничем ему помочь. Тем не менее, мысль отказаться от сына мне даже в голову не приходила – даже в годы молодости, когда я был так занят карьерой.

В английской классике известен роман Чарльза Диккенса «Большие надежды», главный герой которого постоянно живёт ожиданием перемен к лучшему, а судьба раз за разом заставляет его утрачивать иллюзии. Сюжет не внушает оптимизма, однако заканчивается роман на светлой ноте: перед героем расстилаются «широкие просторы, не омрачённые тенью новой разлуки». И в самом деле, необязательно выигрывать битву с судьбой, чтобы чувствовать себя по-настоящему живым и радоваться этому.

Источник