У меня синдром барона мюнхаузена
Что такое синдром Мюнхгаузена, чем он опасен, зачем люди выдумывают несуществующие болезни и добровольно ложатся под нож хирурга без показаний к операции.
Что такое синдром Мюнхгаузена
Это пограничное психическое расстройство, при котором пациенты талантливо симулируют тот или иной недуг или (если синдром делегированный) утверждают, что болезнь есть у их близких. Согласно Всемирной организации здравоохранения, люди с синдромом могут специально наносить себе или другим раны или, например, принимать токсичные вещества, чтобы воспроизвести симптомы выбранной болезни.
Такие люди — профессиональные пациенты: если они не получают сочувствия от врача в одной клинике, то отправляются в другую, где требуют от медиков лекарства и, в особо тяжелых случаях, операции. Их называют «госпитальными блохами» или кочующими пациентами.
Синдром впервые описал английский психиатр Ричард Ашер. В середине прошлого века он опубликовал статью в специализированном журнале The Lancet, где подробно рассказывал о пациентах-симулянтах. О случаях, когда больной симулирует болезнь не у себя, а у кого-то другого, заговорили значительно позже — в 70-е годы XX века.
Делегированный синдром Мюнхгаузена впервые диагностировал британский педиатр Рой Медоу. Не случайно именно педиатр заговорил об этом: чаще всего жертвами таких людей становятся их дети. Фактически, это особо извращенная форма насилия: в особо тяжелых случаях детей залечивают до смерти.
В России с синдромом Мюнхгаузена дела обстоят сложнее, чем в Европе и Америке.
Анастасия Макарьева, психолог:
— У российского врача обычно есть около 15 минут, чтобы поговорить с пациентом. За такой короткий срок понять, есть ли у человека синдром Мюнхгаузена — мягко говоря, затруднительно. Чаще всего о пациентах с этим синдромом рассказывают сотрудники скорой помощи. Хотя, конечно, они их так не называют: сам термин не прижился в российской медицине.
Бригады скорой помощи зачастую ездят к одним и тем же бабушкам годами, хотя прекрасно знают, что у пожилых дам ничего не болит. Конечно, врачи могли бы перестать приезжать по заведомо ложному вызову, но вдруг выйдет, как в той сказке про мальчика-пастушка и волков — и очередной бабушке действительно станет плохо?
Синдром Мюнхгаузена как следствие недостатка любви
Анастасия Макарьева:
— Синдром сложно диагностировать: для этого нужно доказать, что человек врет о своих болях. Представьте: к вам приходит пациент, смотрит вам в глаза и утверждает, что ему больно. Но ничего у него, по идее, болеть не должно. Что это: синдром Мюнхгаузена или, скажем, психосоматический симптом?
Психосоматические боли вполне могут быть похожи на синдром Мюнхгаузена, потому что внешне никаких признаков патологии или болезни у пациента нет. Разница тут в позиции самого человека: пациент без синдрома действительно хочет избавиться от боли, а с синдромом — полностью отдает себе отчет в том, что в действительности он здоров.
Люди мечтают получить ласку и любовь. И они находят единственный способ это сделать — «заболеть». Это хорошо иллюстрирует случай британки Венди Скотт. В 70-е годы Венди перенесла 42 совершенно ненужных полостных операций на животе: теперь ее тело исполосовано шрамами. За 12 лет женщина сменила около 600 больниц. Если ей отказывали в хирургическом вмешательстве и лечении в одной клинике, она немедленно обращалась в другую.
Венди не только выжила после множества сложных операций, но и сумела признать, что на самом деле симулировала болезни. Она рассказала журналистам, что с детства чувствовала себя счастливой только в больницах: родители почти не занимались девочкой. А вот умерла Венди от вполне реального рака.
Анастасия Макарьева:
— Больные с синдромом Мюнхгаузена знают, что с ними что-то не так. Кстати, поэтому, кстати, они активно избегают визитов к психиатрам. Ведь тогда они потеряют то сочувствие, которым пользуются. Они готовы на серьезные жертвы и риски ради внимания и жалости публики.
При этом делегированный синдром Мюнхгаузена значительно опаснее, чем индивидуальный (как у Венди). Есть версия, что часть внезапных младенческих смертей связаны с синдромом Мюнхгаузена. Действительно наблюдались случаи, когда симптомы болезни у младенца моментально проходили при его разлучении с матерью.
Джипси Бланчард, жертва своей матери
Мир помнит трагическую историю юной американки Джипси Бланчард и ее матери Ди-Ди. О них снимали телепередачи, а когда ураган Катрина уничтожил их дом, благотворительная организация Habitat for Humanity построила им новое жилище в Спрингфиле (штат Миссури). Мать казалась знакомым и соседям настоящей героиней: в документальном фильме «Месть Джипси» о Ди-Ди отзывались как о самоотверженной женщине, посвятившей свою жизнь уходу за смертельно больной дочерью.
Только вот диагноз Джипси не оглашался. Казалось, девочка больна буквально всем на свете: и лейкемией, и мышечной дистрофией, и астмой, и другими болезнями, не поддающимися описанию. Джипси передвигалась только на инвалидном кресле и питалась через трубку в животе.
Однажды на странице Ди-Ди в Facebook появилась странная запись: «Эта гадина мертва». Затем появился еще один пост: кто-то утверждал, что изнасиловал «невинную дочку» Ди-Ди. Перепуганные соседи вызвали полицию. В доме нашли убитую Ди-Ди. Джипси нигде не было, при этом несколько ее инвалидных кресел находились дома. Девушку нашли быстро: выяснилось, что она была у своего бойфренда, Ника Годжона.
Джипси оказалась абсолютно здоровым человеком. Мать выдумала все болезни и убеждала докторов делать дочери многочисленные операции (например, девочке удалили слюнные железы). Джипси, по-видимому, не сразу догадалась, что на самом деле здорова. Она начала понимать, что мать что-то скрывает, когда в 2011 году узнала свою истинную дату рождения. Ди-Ди убеждала ее, что ей пятнадцать. На самом деле Джипси тогда было уже 19 лет.
Ди-Ди ее запугивала, девушка боялась рассказать правду и обратиться за помощью. В итоге она доверилась Нику Годжону, с которым познакомилась на сайте знакомств для верующих. Ник утверждал, что у него раздвоение личности и что его «темная сторона» готова была помочь Джипси избавиться от источника всех страданий. В конце концов Джипси предложила Нику убить Ди-Ди. Влюбленные надеялись, что их никогда не найдут. После ареста Джипси попала в женскую тюрьму: ей дали 10 лет.
Повзрослевшая Джипси во время интервью в 2017 году.
О том, что у Ди-Ди, возможно, был делегированный синдром Мюнхгаузена, заговорили после ее смерти. Конечно, точный ее диагноз определить уже нельзя, но Джипси убеждена, что мать подходила под описание «мюнхгаузенов». После освобождения она собирается заняться благотворительностью и помогать людям. В тюрьме Джипси чувствует себя как в детском лагере: ей не хватало общения со сверстниками, и тюрьма, как это ни странно, стала для нее школой социализации.
По истории Джипси телеканал Hulu выпустил сериал «Притворство». А вот другое киноизображение синдрома Мюнхгаузена — сериал «Острые предметы» — выглядит сомнительно.
Гиперопека и делегированный синдром Мюнхгаузена
Анастасия Макарьева:
— Учитывая те препараты, которыми в «Острых предметах» кормила девочек мама, они должны были умереть гораздо раньше. И, главное, по сюжету, мама старалась не привлекать к «болезням» своих дочерей внимание общественности. А на самом деле люди с делегированным синдромом Мюнхгаузена делают это не для себя, а для врачей, публики. Кто-то должен посмотреть, как самоотверженная мать бросает под ноги ребенка свою жизнь. Иначе симуляция болезни у родного человека не имеет никакого смысла.
Синдром Мюнхгаузена может быть связан с нежеланием отпускать от себя ребенка, но гиперопекающие родители чаще используют другую схему.
Например, Анастасия рассказывает, что мать одного из ее клиентов грозилась перерезать себе горло ножом, когда он пытался выйти из дома вечером. Ситуация осложнялась еще и тем, что у матери была диагностирована реальная сердечная недостаточность, и она воспитывала сына в постоянном чувстве вины.
Когда у нее случился рак груди, она уверяла, что это произошло из-за того, что ей пришлось кормить грудью. Когда сын повзрослел, мать начала показательно плохо себя чувствовать: «Мне плохо, вызови скорую, у меня болит сердце».
— Где здесь была грань между симуляцией и реальностью? Может быть, у нее и правда болело сердце. А может быть, она, прекрасно зная о своем диагнозе, приукрашивала действительность.
Заметили, что мы не упомянули ни одного мужчину с синдромом Мюнхгаузена? Согласно исследованию 2016 года, проведенному психиатрами Грегори Йейтсом и Марком Фельдманом, мужчины реже подвержены симулятивному расстройству. Чтобы прийти к этому заключению, Йейтс и Фельдман изучили 455 клинических случаев.
Источник
Òû íå çàñëóæèâàåøü ñ÷àñòüÿ!
Ñêîëüêî ëþäåé æèâåò ïîä êàìåííîé ïëèòîé ñàìîîñóæäåíèÿ? Ñêîëüêî ëþäåé îãðàíè÷èâàþò ñåáÿ ðàäè ãóíäÿùåãî ãîëîñà â ãîëîâå?
ß áûë îäíèì èç òàêèõ.
Íå äåëàþ ÷òî-òî ëåíèâîå ÷ìî. Äåëàþ íàäî äåëàòü ëó÷øå! Åñëè ó ìåíÿ ÷òî-òî íå ïîëó÷àåòñÿ çíà÷èò ÿ êðèâîðóêèé ìóäàê. Åñëè ÿ íå çíàþ, êàê ðåøèòü ïðîáëåìó òóïîé èäèîò.
Ñïîðþ, åñëè áû ÿ ñîñòàâèë ñëîâàðü ñàìîáè÷åâàíèÿ, îí òî ïîëó÷èëñÿ áû òîëìóä, íå õóæå êíèæêè-âèêèïåäèè.
Æèë ñåáå, íå òóæèë, ïîòèõîíüêó îáñèðàÿ ñàìîãî ñåáÿ, äî òåõ ïîð, ïîêà íå ïðèøåë îí êðèçèñ. Ñ áîëüøîé áóêâû Ã.
 æèçíè êàæäîãî áûâàåò òàêîé ïåðèîä, êîãäà âñå áèëåòû âûèãðûøíûå. Òîëüêî âûèãðûø ëîïàòà ãîâíà. Æîïà ðàçìåðîì ñ Êðàêàòàó.
À òåáå óæå íå ñêðûòüñÿ, íå îòëîæèòü, íå èçáåæàòü, íå çàáèòü, íå ñïðÿòàòüñÿ
Íî òû æå âñå ðàâíî ïîïðîáóåøü, âåðíî? Ñèäåòü â ãîðÿùåé êâàðòèðå, çàäûõàÿñü îò äûìà, è âñåìè ñèëàìè äåëàòü âèä, ÷òî âñå íîðìàëüíî.
Ó ìåíÿ òàêîé ïåðèîä ñëó÷èëñÿ â íà÷àëå 2018 ãîäà, â àêêóðàò ïîñëå íîâîãîäíèõ ïðàçäíèêîâ. Ãäå-òî â íà÷àëå ÿíâàðÿ, ÿ ïðîñíóëñÿ óòðîì è ïîíÿë ÿ íå ìîãó
Òÿæåëî îïèñàòü ýòî ñîñòîÿíèå òåì, êòî â íåì íèêîãäà íå áûë. Îãðîìíàÿ êàìåííàÿ ïëèòà ïðèæèìàåò òåáÿ ê êðîâàòè. Ïîäíÿòüñÿ, ÷òîáû ïðèãîòîâèòü êîôå êàê ïðîáåæàòü òðóñöîé äî Ëóíû.
Îò÷àÿíèå æðåò ïîäîáíî ñòàðîìó øàêàëó, ñî ñòåðòûìè, ãíèëûìè çóáàìè. Òû íå ïîíèìàåøü ÷òî ïðîèñõîäèò ãäå ÿ, êòî ÿ, îòêóäà ÿ? Òû êàê áóäòî áû óìåð, íî ìîçã îòêàçûâàåòñÿ ýòî ïðèçíàâàòü.
ß õîäèë â ìàãàçèí êàæäûé äåíü, è âñÿêèé ðàç âûõîäÿ èç äîìà, ó ìåíÿ áûëî ñèëüíåéøåå ÷óâñòâî äåðåàëèçàöèè. Êàê áóäòî áû ÿ ïåðñîíàæ êèíî, è âñå âîêðóã íå âçàïðàâäó, êàê áóäòî áû ìèð íå ðåàëåí. Ëþäè êàçàëèñü ìíå ñåðûìè òåíÿìè. ß ìîã ïðîéòè â ïîëóìåòðå îò íèõ, íî áûëî îùóùåíèå, ÷òî ìû íàõîäèìñÿ â ðàçíûõ âñåëåííûõ. Âñå êàçàëîñü ìíå áåñêîíå÷íî äàëåêèì, íå íàñòîÿùèì, íåçíàêîìûì
Ýòà ïðîäîëæàëîñü îêîëî ìåñÿöà. Â êàêèå-òî ìîìåíòû ìíå êàçàëîñü, ÷òî ÿ îäíàæäû íå ïðîñíóñü. Âåðíåå ïðîñíóñü, íî ýòî óæå áóäó íå ß.
Ìîå ñîçíàíèå ðàñòâîðèòñÿ, ïîäîáíî âîñêó ñâå÷è, à âìåñòî íåãî îñòàíåòñÿ ïóñòàÿ îáîëî÷êà. Ìû÷àùàÿ, ñîïÿùàÿ, ñðóùàÿ è ññóùàÿ ïîä ñåáÿ.
Ðÿäîì íå áûëî áû íèêîãî, êòî ñìîã áû ïîìî÷ü, ïîíÿòü, óòåøèòü, ïîääåðæàòü, íàïðàâèòü
Ðÿäîì íå áûëî íèêîãî Êðîìå ãîëîñà.
Ýòîãî ìàëåíüêîãî ìåðçêîãî ãîëîñî÷êà, êîòîðûå áûë ñî ìíîé âñå òî âðåìÿ, ÷òî ÿ áûë â ñîçíàíèè.
«Òû íè÷åãî íå ñìîæåøü ñäåëàòü», «Èç ýòîãî íåò âûõîäà», «Òàê áóäåò âñåãäà», «Íèêòî òåáå íå ïîìîæåò», «Òû îäèí òàêîé», «Äàëüøå áóäåò òîëüêî õóæå»
ß ïðîáîâàë âñå. Ìåäèòàöèè, âèçóàëèçàöèè, äûõàòåëüíûå òåõíèêè, ìîëèòâû âñåì âîçìîæíûì áîãàì
Íå ïîìíþ êîãäà è êàê, íî ïðîèçîøåë êàê áóäòî áû ùåë÷îê. Íàâåðíî â ýòîò ìîìåíò êàæäûé, ïðîõîäÿùèé ÷åðåç ïîäîáíûé àä, ðåøàåò äëÿ ñåáÿ æèòü èëè óìèðàòü.
Óìèðàòü ìíå íå õîòåëîñü. Áûë ó ìåíÿ îñîáûé æèçíåííûé îïûò, êîòîðûé íàâñåãäà çàêðûë äëÿ ìåíÿ âîçìîæíîñòü ñàìîóáèéñòâà. Ñòàëî áûòü íàäî êàê-òî æèòü.
È ïåðâîå, íà ÷òî ÿ îáðàòèë ïîñëå ùåë÷êà âíèìàíèå ýòî ãîëîñ. Âíóòðåííèé êðèòèê, íåäîâîëüíûé ðîäèòåëü, ñóïåð-ýãî Íå âàæíî.
ß íà÷àë ñ íèì ñïîðèòü. Âñå àðãóìåíòû áûëè íà åãî ñòîðîíå, âñÿ ïðàâäà áûëà â åãî ñëîâàõ. Âñå ìîå íóòðî âîïèëî, ÷òî ïðàâ íå ÿ, à ìîé Âíóòðåííèé Ìóäàê.
Îí äîñòàâàë èç ïàìÿòè âîñïîìèíàíèÿ: «À ïîìíèøü, âîò çäåñü òû îáîñðàëñÿ? À ïîìíèøü, êàê æàëêî òû âûãëÿäåë? À ïîìíèøü, êàê íàä òîáîé èçäåâàëèñü? À ïîìíèøü ».
ß ïðîäîëæàë ñïîðèòü. ß âíîâü è âíîâü ïîâòîðÿë ñåáå ôðàçó: «ß îòêàçûâàþñü ÷ìûðèòü ñàìîãî ñåáÿ, ÿ îòêçàçûâàþñü óíèæàòü ñàìîãî ñåáÿ, ÿ îòêàçûâàþñü ÷ìûðèòü ñåáÿ, ñìåøèâàòü ñåáÿ ñ ãîâíîì ß îòêàçûâàþñü, îòêàÇÛÂÀÞÑÜ, ÎÒÊÀÇÛÂÀÞÑÜ!!!».
 êàêîé-òî ìîìåíò, ÿ ïîíÿë èñòèííûé ñìûñë ìèôà î Ëåðíåéñêîé ãèäðå. ß ðóáèë è ðóáëè ýòè ùèïÿùèå ãîëîâû, à îíè íå ïðåêðàùàëèñü è íå ïðåêðàùàëèñü.
Èíîãäà áûëè äíè, êîãäà ÿ íè÷åãî íå åë, à ïðîñòî ïÿëèëñÿ â ñòåíó è ïîâòîðÿë ïðî ñåáÿ, êàê ñóìàñøåäøèé: «ÿ îòêàçûâàþñü, ÿ îòêàçûâàþñü, ÿ îòêàçûâàþñü ».
ß íå îòäûõàë, íå îòêëàäûâàë íà ïîòîì, íå èçáåãàë ðàáîòû Âñÿêèé àêò ñàìîêðèòèêè ñîïðîâîæäàëñÿ ôðàçîé «ÿ îòêàçûâàþñü ñåáÿ êðèòèêîâàòü!». Èíîãäà, ìîé âíóòðåííèé ìóäàê äåëàë íåñêîëüêî ñîòåí ïîïûòîê â äåíü, ÷òîáû îáîñðàòü ìåíÿ è ââåðãíóòü â áåçäíó îò÷àÿíèÿ.
Ìíå êàçàëîñü, ÷òî ýòî áóäåò ïðîäîëæàòüñÿ âå÷íî
Îäíàêî, ÿ ïîäóìàë òàê: «Åñëè ïîìðó òî ñ ÷èñòîé ñîâåñòüþ. ß õîòÿ áû ïûòàëñÿ ÷òî-òî ñäåëàòü. Êòî ìîæåò ëó÷øå áàðàáàí íà øåþ».
È çíàåòå ÷òî? Îäèí ìåñÿö.
Ìíå ïîòðåáîâàëñÿ âñåãî îäèí ìåñÿö áîðüáû äëÿ òîãî, ÷òîáû çàòêíóòü ýòîò ãîëîñ. Ñ êàæäûì äíåì, êîëè÷åñòâî ïîçûâîâ ïîêðèòèêîâàòü ñåáÿ óìåíüøàëîñü. Áîëåå òîãî, ÿ íàó÷èëñÿ îòëàâëèâàòü äàæå íå ñàìó êðèòèêó, à èìïóëüñ ê íåé. Êàê áóäòî áû ãäå-òî â òåëå âûäåëÿåòñÿ ýíåðãèÿ, êîòîðàÿ çàòåì îôîðìëÿåòñÿ â íàìåðåíèå, à íàìåðåíèå â ñëîâà êðèòèêè.
ß ÷óâñòâîâàë, êàê áóäòî áû èãðàþ â «Óäàðü êðîòà». ß áèë ïî äûðêå äî òîãî, êàê â íåé ïîÿâèòñÿ ãîëîâà.
 êàêîé-òî ìîìåíò ÿ ïîéìàë î÷åíü ñòðàííîå îùóùåíèå Äëÿ òîãî, ÷òîáû ïîêðèòèêîâàòü ñåáÿ, ìíå íóæíî ïðèêëàäûâàòü óñèëèÿ! Êàê áóäòî ïîðóãàòü ñåáÿ ïðåâðàòèëîñü â ïîäúåì øòàíãè.
Ñïóñòÿ ìåñÿö êàæäîäíåâíîé áîðüáû, ÿ ÷óâñòâîâàë ñåáÿ ñïîêîéíî.
Âñÿêèå ãîâíîãóðû ðàññêàæóò âàì, êàê ïðåîáðàçèòñÿ âàøà æèçíü, êîãäà âû íàó÷èòåñü ëþáèòü ñåáÿ è îòêàæåòåñü îò âíóòðåííåé êðèòèêè.
Òàê âîò âîëøåáñòâà íå ñëó÷èëîñü. Ìîè ïðîáëåìû íå ðåøèëèñü ñàìè ïî ñåáå, è âñå òàê æå íàâèñàëè íàä òóìáî÷êîé. Íåâðîç, õâàòü åãî çà íîñ, âñå òàê æå âèñåë êàìíåì íà øåå.
Íî ó ìåíÿ ïîÿâèëàñü ýíåðãèÿ Ó ìåíÿ ïîÿâèëèñü ñèëû. È ñàìîå ãëàâíîå ýòî îïûò ïîáåäû.
Êîãäà-òî, ìîÿ ñîáñòâåííàÿ íèê÷åìíîñòü êàçàëàñü ìíå áåçóñëîâíîé ïðàâäîé. ß ×ÓÂÑÒÂÎÂÀË ýòî ïðàâäîé. Âåñü ìîé ìèð áûë ïîñòðîåí òàê, ÷òîáû ñäåëàòü ýòî ïðàâäîé.
Òåïåðü æå, ñïóñòÿ íåñêîëüêî ëåò, ÿ ïîíÿë ß ÄÅËÀË ÝÒÎ ÏÐÀÂÄÎÉ.
Âåäü êàê ëþäè äóìàþò? Ýòà õðåíü âî ìíå ñàìà ïî ñåáå æèâåò, ÿ åå íå êîíòðîëèðóþ, ÷òî äåëàòü ñ íåé íå çíàþ, è îíà ïðè÷èíÿåò ìíå áîëü è áåñïîêîéñòâî. Äà ÿ è ñàì òàê íàïèñàë â ñàìîì íà÷àëå ýòîãî òåêñòà.
Íî ïðàâäà â òîì, ÷òî ÿ ñîçäàþ ýòó õðåíü êàæäóþ ñåêóíäó. Îíà íå ñóùåñòâóåò, êàê ÷òî-òî íåçàâèñèìîå, êàê êàêîé-òî äåìîí èëè äóõ. Ýòî âñåãî ëèøü öåïî÷êà íåéðîííûõ ñâÿçåé, ïî êîòîðûì ìîçã ãîíÿåò ýëåêòðîõèìè÷åñêèé ñèãíàë ïîòîìó, ÷òî îí òàê ïðèâûê äåëàòü.
È ìîçã òàê áóäåò ãîíÿòü ýòîò ñèãíàë äî òåõ ïîð, ïîêà ÿ íå ïðèó÷ó åãî äåëàòü èíà÷å. Åñëè ÿ ðàç çà ðàçîì áóäó ñîãëàøàòüñÿ ñ ïðèâû÷êîé ðóãàòü ñåáÿ, òî îíà áóäåò âîñïðîèçâîäèòüñÿ ñ êàæäûì ìîèì àêòîì ñîãëàñèÿ. Ðóãàÿ ñåáÿ, ß ÏÐÎÄËÅÂÀÞ îùóùåíèå ñâîåãî íè÷òîæåñòâà åùå íà îäíó ñåêóíäó. È åùå íà îäíó. È åùå íà îäíó.
Èç ýòèõ ñåêóíä ñêëàäûâàåòñÿ ìèíóòû, èç ìèíóò ÷àñû, èç ÷àñîâ äíè, ìåñÿöû è ãîäû.
Ãîäû îò÷àÿíèÿ, ïîäàâëåííîñòè, òðåâîãè è ñòðàõà.
Ïðîòèâ îäíîãî ìåñÿöà ïëîòíîé ðàáîòû.
Õîðîøî, ÷òî âûáîð óæå ñäåëàí, íå òàê ëè?
Источник
Глеб Поспелов об уникальном психическом расстройстве, при котором пациенты хотят лечь под нож
В практике психиатра бывает почти всё: интригующее, смешное, грустное, раздражающее. Со временем привыкаешь к разным формам безумия. Но есть вещи, к которым привыкнуть невозможно. Даже нам, психиатрам, присущ иррациональный страх непонятного, страх от противоестественных поступков, нарушающих основы существования живого.
Я сейчас говорю об умышленном самоповреждении или сознательном причинении страданий близким. И особенно страшно, когда это совершает человек, во всех остальных отношениях считающийся нормальным.
Режь меня полностью
Простой пример из практики. Пару лет назад меня пригласили на консультацию в хирургическое отделение. Мне представили скорбного человека средних лет. Пациент держался за живот и нарочито стонал, раскачиваясь как метроном. В глазах стояли слезы.
— Я вас умоляю… Мне же больно… Если я умру — вам же будет хуже…
Хирурги улыбались:
— Может, потерпите? Лекарства помогут, резать необязательно! Пациент игнорировал уговоры. Постепенно он перешел к угрозам; печаль на лице сменилась гримасой гнева.
— У меня есть прямой телефон Минздрава! У вас ведь уже были проблемы!..
Хирурги продолжали улыбаться. Пациента они видели не впервые и в течение года диагностические операции ему проводили дважды. «Больной» — вовсе не был болен. Он оказался не хирургическим, а психиатрическим пациентом с диагнозом «синдром Мюнхгаузена».
В этой ситуации спасать нужно было не его жизнь, а скорее нервы, время и здоровье врачей. Мне оставалось лишь объективно зафиксировать психическое состояние пациента и предоставить заключение — чтобы защитить коллег от назревающего конфликта. Разубеждать пациента с синдромом Мюнхгаузена бесполезно. Он не стремится быть здоровым. Ему нужна операция, хочется, чтобы его разрезали. Звучит дико, но суть проблемы именно такова. И пациенту наплевать, что работа врача — не разрезание, а лечение людей. Он уверен, что операция поможет, и активно симулирует боль и недомогание, пускается на хитрости и угрожает — лишь бы добиться своего.
«Больной» это понимал и беседовать с психиатром не хотел; такой опыт у него явно уже имелся. После долгих уговоров и объяснений, что без моего осмотра оперировать его всё равно не будут, мужчина пошел на контакт. Он уверял меня, что у него «хирургическая патология», сыпал медицинскими терминами, перечислял многочисленные «симптомы». А мы с хирургами четко понимали: симптомы, которые описывает наш клиент, — взаимно несовместимы. Этот человек явно читал медицинскую литературу, но в некоторых вещах компетентен только врач; опыт нельзя заменить начетничеством. В итоге нашего «страдальца» выписали после комиссионного осмотра, с рекомендацией лечения у психиатра. Хотя вряд ли он к нему пошел. Такие люди вообще редко приходят к нам самостоятельно. С ними сталкиваются в основном хирурги, реже — терапевты. Психиатры — враги для людей с этим расстройством. История, которую я сейчас рассказал, — вполне рядовая. Самое жуткое — впереди. Но сначала я более подробно остановлюсь на том, что же такое — «синдром Мюнхгаузена».
В память о бароне М.
Почему психическое расстройство так называется? Синдром Мюнхгаузена — не болезнь, это симулятивное расстройство, при котором человек притворяется больным, преувеличивает или искусственно вызывает у себя симптомы болезни, чтобы подвергнуться медицинскому обследованию, лечению, госпитализации, хирургическому вмешательству и тому подобное. Синдром назван по имени персонажа литературных произведений Рудольфа Эриха Распэ (1737–1794) (а вовсе не реального исторического лица — русского кавалерийского офицера XVIII века немецкого происхождения, барона И. К. Ф. фон Мюнхгаузена!).
Термин «синдром Мюнхгаузена» (англ. Münchausen syndrome) был предложен английским эндокринологом и гематологом Ричардом Ашером в 1951 году, когда он впервые описал в журнале Lancet поведение пациентов, склонных выдумывать или вызывать у себя болезненные симптомы. У этого заболевания имеются синонимы: синдром «профессионального больного», «больничного привыкания», «имитирующее расстройство». В классификации МКБ-10 синдром отнесен в рубрику «Умышленное вызывание или симулирование симптомов или инвалидности физического или психологического характера — так называемые поддельные нарушения».
Кто врет и почему
Причины подобного поведения до сих пор полностью не изучены. Общепринятое объяснение таково, что симуляция болезни позволяет этим пациентам получить внимание, заботу и психологическую поддержку, потребность в которых у них велика, но подавлена в силу различных причин. Синдром Мюнхгаузена — это пограничное психическое расстройство. Он напоминает соматоформное расстройство (когда реальные болезненные ощущения вызваны психотравмирующими факторами) тем, что в основе жалоб лежит психическая проблема.
Но ключевое различие состоит в том, что при синдроме Мюнхгаузена симптомы соматического заболевания пациенты подделывают сознательно. Они постоянно симулируют различные болезни и часто переходят из больницы в больницу в поисках лечения. Недаром человека с подобным стереотипом поведения в разных странах на сленге называют «профессиональным больным», «больничной блохой»… Тем не менее этот синдром нельзя свести к простой симуляции. Наиболее часто он присущ истерическим личностям с повышенной эмоциональностью. Их чувства поверхностны, неустойчивы, эмоциональные реакции демонстративны и не соответствуют вызвавшей их причине. Вместо того чтобы противостоять конфликту, они предпочитают уйти в болезнь и спрятаться от проблемы, получив внимание, сочувствие, потакание, а их обязанности берут на себя другие, что вполне устраивает мнимых больных. Подобные истерические типы отличаются повышенной внушаемостью и самовнушаемостью, поэтому могут изображать что угодно. При попадании такого пациента в больницу он может копировать симптомы соседей по палате. Эти пациенты обычно весьма умны и находчивы; они не только знают, как симулировать симптомы болезней, но также разбираются в методах диагностики. Они могут «управлять» врачом и убедить его в необходимости интенсивного обследования и лечения, в том числе и серьезных операций. Они обманывают осознанно, но их мотивации и потребность во внимании в значительной степени бессознательны. Возраст «мюнгхаузенов» не имеет четких границ и может колебаться в широких пределах. Количественно «мюнхгаузены» составляют от 0,8 до 9 % больных. Кириллова Л. Г., Шевченко А. А., и др. Тот самый барон Мюнхгаузен и синдром Мюнхгаузена. г. Киев — Международный неврологический журнал 1 (17) 2008.
Как распознать симулянта?
В классическом представлении психиатров, важный признак синдрома — непрерывный поток неправдоподобных жалоб на состояние здоровья, на мучительные, разрывающие всё тело боли, часто с настойчивыми требованиями провести для излечения хирургическую операцию. Ричард Ашер выделил три основные клинические разновидности синдрома:
1. Острый абдоминальный тип (лапаротомофилия) — самый распространенный. Отмечаются внешние признаки «острого живота» и следы предыдущих лапаротомий в виде многочисленных рубцов. «Бароны» жалуются на сильную боль в животе и настаивают на немедленной операции. Дополнительные диагностические обследования говорят об отсутствии острой патологии. Но в случае отказа от немедленной операции больные, корчившиеся от боли, могут мгновенно покинуть стационар, чтобы в ту же ночь поступить с «острым животом» в другую больницу. Некоторые, добиваясь операции, могут глотать инородные предметы (ложки, вилки, гвозди и т. п.). Надо отметить, что истерические боли бывает очень трудно отличить от физических. Поэтому врачи, затрудняясь точно установить причину, нередко решают оперировать симулянта.
2. Геморрагический тип (истерическое кровотечение). У больных периодически возникают кровотечения из различных частей тела. Порой для этого могут использоваться кровь животных и умело нанесенные порезы, что производит впечатление естественных повреждений. Больные поступают в больницу с жалобами на «очень сильные кровотечения, угрожающие жизни». Именно к этому типу относятся стигматики.
3. Неврологический тип. У мнимых больных возникают острые неврологические симптомы (параличи, обмороки, судорожные припадки, жалобы на сильную головную боль, необычное изменение походки). Иногда такие пациенты требуют проведения операции на мозге. По понятным причинам «мюнхгаузены» стараются не попадать в одну больницу дважды. Они ложатся в различные стационары десятки, а иногда и сотни раз! Именно поэтому в ряде западных стран во многих клиниках имена «баронов» занесены в особый лист мошенников, с которым врач скорой всегда может свериться.
Кириллова Л. Г., Шевченко А. А., и др. Тот самый барон Мюнхгаузен и синдром Мюнхгаузена. г. Киев — Международный неврологический журнал 1 (17) 2008.
Синдром Мюнхгаузена «по доверенности» или делегированный
А теперь я расскажу о действительно пугающей стороне синдрома. О смертельно опасной грани, которую способен перейти ряд «баронов», теряющих контакт с реальностью.
Под синдромом Мюнхгаузена «по доверенности», или «делегированным» (англ. Munchausen Syndrome by Proxy, MSBP), понимают такое расстройство, когда родители или лица их замещающие намеренно вызывают у ребенка или уязвимого взрослого человека (например, инвалида) болезненные состояния или выдумывают их, чтобы обратиться за медицинской помощью.
Подобные действия совершают почти исключительно женщины, в подавляющем большинстве случаев — матери или супруги. При этом лица, симулирующие болезни ребенка, и сами могут проявлять поведение, типичное для синдрома Мюнхгаузена. В англоязычных источниках их именуют «MSBP-личность».
Страдающие делегированным синдромом по‑разному провоцируют появление болезни у своей жертвы. Воображаемая или вызываемая болезнь может быть любой, но самые частые симптомы — это: кровотечения, припадки, диарея, рвота, отравления, инфекции, удушье, лихорадка и аллергии.
Для диагностики характерно:
- исчезновение симптомов у ребенка, когда рядом нет матери;
- ее недовольство выводом об отсутствии патологии;
- очень заботливая мать, которая под надуманными предлогами отказывается оставить своего ребенка хотя бы ненадолго.
- Искусственные болезни очень плохо поддаются лечению (ведь матери это невыгодно!), поэтому дети-жертвы подвергаются массе ненужных медицинских процедур, некоторые из которых могут быть опасны.
«Бароны» могут наносить непоправимый вред здоровью и угрожать жизни ребенка. По данным ряда авторов, жертвы синдрома Мюнхгаузена by proxy были отмечены среди детей с диагнозом синдрома внезапной смерти — до 35 % всех случаев, наблюдавшихся авторами в течение 23 лет. Делегированный синдром Мюнхгаузена очень трудно распознать, поэтому точно определить его распространенность пока не удается.
Вред может наноситься любым способом, который не оставляет улик: затруднение дыхания (рука на рту, пальцы на ноздрях; лечь на младенца; полиэтиленовая пленка на лицо), удержание пищи или лекарств, другие манипуляции с лекарствами (повышение дозы, ввод лекарств, когда это не нужно), умышленная задержка вызова необходимой медицинской помощи.
Когда жертва находится на грани гибели (удушье, приступ и т. д.), его мучитель может предпринять действия по спасению, чтобы его восхваляли как доброго героя, который спас пациенту жизнь.
«Добрые самаритяне»
Матери, вызывающие у детей болезни, часто страдают от недостатка общения и понимания, нередко несчастливы в браке. Некоторые также страдают от других психических расстройств. Подавляющее большинство (до 90 %) в детстве сами подвергались физическому или психическому насилию.
Если врачи обнаруживают искусственную природу болезни ребенка, «мюнхгаузены» отрицают свою вину даже при наличии серьезных доказательств и отказываются от помощи психиатра.
Mедсестра или няня с делегированным синдромом Мюнхгаузена может получать внимание и благодарность от родителей за доброту, которую она проявляла во время короткой жизни их ребенка. Однако такая «благодетельница» озабочена только вниманием к себе, и имеет доступ к огромному числу потенциальных жертв.
Пациенты с делегированным синдромом Мюнхгаузена осознают, что если у окружающих появляются подозрения, они вряд ли озвучат их, так как боятся ошибки. Любые обвинения MSBP-личность истолкует как преследование, где она сама стала жертвой клеветы и наветов! Таким образом, ситуация используется как еще более выгодная, чтобы снова оказаться в центре внимания. Очень важно понимать, что MSBP-личность, как и все больные с расстройствами, направленными на получение внимания, часто внушает доверие своей «правдоподобностью» и убедительна.
Хочу быть «кому‑то нужной»…
Лично мне пришлось лишь пару раз столкнуться с «синдромом по доверенности». Вот довольно благоприятный эпизод.
Молодую женщину ко мне на прием буквально волоком затащил муж. Суть жалоб сводилась к болезненной тревоге, чувству напряжения, перепадам настроения, раздражительности, постоянном страхе за здоровье десятилетнего сына.
У мальчишки пару лет назад обнаружились проблемы со зрением; был установлен довольно безобидный диагноз. У пациентки же возникла уверенность, что ребенку грозит слепота. Вопреки убеждениям окулистов и родных — женщина не находила себе места. Она пользовалась малейшей возможностью показать сына «лучшему специалисту», не отпускала его на занятия спортом: «Ты же ослепнешь!..». Начала тайком от семьи самостоятельно закупать и давать сыну лекарства «от глаз». Любые возражения встречала в штыки, обвиняла близких в черствости. Дальше — больше. Выяснилось, что мать добивается от окулистов направления на операцию. Для мальчика, естественно. На этом терпение мужа иссякло, и он повел жену к психиатру.
Я долго собирал сведения о жизни пациентки. Женщина с яркими истероидными чертами, неглупая, но не реализовавшаяся в жизни, не добившаяся «достойного» внимания окружающих, на материальном обеспечении любящего мужа… В общем, всё вполне укладывалось в описанный ранее стереотип. В беседе больная признала, что искала возможность стать нужной «хоть для кого‑то»…
В описанном случае мне, как врачу, повезло. Болезнь зашла не слишком далеко; женщина согласилась на лечение. Ситуация разрешилась благополучно. Но у меня остался тот самый осадок, о котором я упоминал вначале. Ощущение дремучей жути, пугающего мрака больной души, словно ищущей жертву, которую можно ласково задушить в объятиях…
Сейчас в нашей стране (да и многих других) отсутствует законодательная база для рассмотрения подобных ситуаций. В случае синдрома Мюнхгаузена врач сталкивается с ложью и саморазрушительным поведением больного, который пытается втянуть в свою игру и доктора. Проблема приобретает этический характер: врач не может рассчитывать на открытое общение и честность подобных пациентов, а значит, не может действовать в их интересах.
«Мюнхгаузены» — это всегда трудные пациенты: диагноз можно заподозрить, но невозможно его установить без всестороннего обследования и длительного динамического наблюдения. Об этом заболевании можно подумать, когда опытный клиницист говорит: «Первый раз встречаюсь с подобным случаем!».
Источник