Смакотин с цусимский синдром fb2

© Смакотин С. В., 2017

© Художественное оформление, «Издательство АЛЬФАКНИГА», 2017

* * *

– Э-э-э-эй… Помогите!.. Э-э-эй!.. Тону!..

Бесполезно кричать. Ненавижу море! Теперь – точно ненавижу… Волны захлестывают, и держаться на поверхности все трудней. Я наглотался воды на всю свою будущую жизнь. Похоже, недолгую. Кто там говорил, что соленая вода держит тело на поверхности? Смело плюнуть в лицо и растереть ладошкой. Тянет ко дну…

Звук катера давно стих. Там и не заметили отсутствия вывалившегося за борт русского туриста. Говорила же мне мама, что умру я от сигарет! Так оно и выходит… Только вот не от рака легких, теперь это очевидно. Тут, мам, ты ошиблась чуток…

И дернул же меня черт выйти покурить на корму! А этого вьетнамца-капитана – заложить такой вираж, что Шумахер позавидовал бы на своей «Формуле»… Кувырок в пространстве, смена звука мотора на глушь воды – и я здесь. Интересно, а акулы в Южно-Китайском море водятся? Неприятная мысль вызывает острое желание бежать отсюда поскорей, да с ветерком. Так, чтобы пятки засверкали. Смотаться подальше! Ага, убежишь здесь…

Пытаюсь лечь на спину и расслабиться: вроде бы так надо поступать для экономии сил?.. Где-то читал или видел в кино… Умирать все же очень не хочется!..

Закрыв глаза, стараюсь подавить приступ паники: спокойно, Слава. Ты сейчас на пляже возле отеля. В бухте Камрань прекрасная погода. Скоро наступит полуденная жара, и вместе с Анькой мы уйдем в уютный номер под кондиционер. Потом поужинаем и пойдем гулять по линии прибоя. Как вчера. Я буду рассказывать ей, что читал о море, а она удивленно хлопать глазами, не переставая удивляться. Смешно ойкая, как она всегда это делает… Покажу ей ночных крабов, так прикольно замирающих в свете фонарика. Вернемся в отель мы уже за полночь, и я, медленно ее раздев…

Анька! Будь ты на катере – давно бы подняла панику. Просто порвала бы этого вьетнамца на запчасти. Но в круиз по морю ты не поехала…

Надо держаться, кто-то ведь должен хватиться меня, рано или поздно? Не вьетнамец, так хоть это семейство из Воронежа?

Сквозь плеск волн пробивается посторонний звук. Неужели вернулись?! Ура, я спасен! Вьетнамец, я тебя лично расцелую и обниму! Плевать, что ты козел и из-за тебя я чуть не утонул. Только вытащи меня отсюда!

Моментально переворачиваюсь и пытаюсь оглядеться. Корабль!!!

Недалеко, примерно в километре от меня, возвышается черная громадина! Она движется как раз в мою сторону!

Я из последних сил машу руками и захлебываясь кричу:

– Тону-у-у-у!!! Спасите!!! Хелп!!! – неожиданно для себя самого перехожу я на английский.

Темная громадина приближается, видны две огромных трубы и валящий из них дым. Удивительно. Пароход? Плевать, хоть римская триера, только спасите меня! Волны накатывают одна за одной, то поднимая, то вновь опуская. От этих качелей уже неслабо мутит, если что. Сил почти не остается, но я собираю в кулак последние:

– Хелп, плиз!..

Громкий гудок. Заметили! Теперь только не захлебнуться, только дождаться помощи!

Огромный черный корпус увеличивается, нависая надо мной. Что же так медленно! Мне показалось или я увидел пушку впереди? Корабль военный? Да все равно, главное – вытащите меня…

Что-то громко шлепается рядом. Спасательный круг!

Делая несколько отчаянных гребков, «на зубах» подплываю к нему, намертво вцепляясь в свое избавление. Оторвать сейчас меня не сможет никто и ничто. Хоть сам Посейдон, мать его… Который меня чуть не утащил в свое царство, да фиг тебе теперь! У меня есть круг, и пошел ты, Посейдон. Я спасен!

Слышны крики с корабля, и я с удивлением поднимаю голову. Отличить русский народный мат от любого другого я смогу хоть на Луне. А это именно он и есть. Это же наш пароход с пушкой?! Я оглядываюсь – неподалеку идет еще один. За ним еще, и еще… Множество дымков скрывается за горизонтом. Эскадра!

Последнее, что я вижу, когда меня подтягивают к борту, – это выполненная золотом огромная надпись «Князь Суворовъ».

То ли от соленой воды, то ли от перегрева на вьетнамском солнышке… То ли еще от чего… Например, того, что броненосец «Князь Суворовъ», флагман Тихоокеанской эскадры Российской империи был потоплен в Цусимском сражении аж в 1905 году, то есть больше ста лет тому назад… Не знаю, от чего именно мне становится плохо. Но силы покидают меня, как и разум. И я попросту отключаюсь.

Как же я люблю поваляться вот так в кровати. Когда не надо просыпаться на работу, а сам ты находишься на берегу теплого южного моря. Непритязательный слух жителя Сибири ласкает нежный шум прибрежных волн, а в открытое окно долетают редкие соленые брызги. Номер отеля мягко покачивается на волнах, а громкий гул почти не мешает немного доспать.

Глаза открывать совсем не хочется, и, потянувшись, я переворачиваюсь на другой бок: Анька наверняка уже давно встала и побежала к морю. С тех пор как мы прилетели, она только и делает, что бегает на берег. Вот неугомонная… Меня калачом теперь не заманишь, особенно после такого сна… Сна…

Улыбаясь, вспоминаю недавний кошмар. Нет, я хоть и несуеверен, но никаких морских круизов! Приснится же такое… Сновидение настолько реальное, что даже во рту чувствуется привкус морской соли. И почему здесь такие неудобные подушки? Надо будет сказать на ресепшене, пусть поменяют…

Стоп. Вот сейчас по порядку. От нашего с Анькой номера до моря метров триста. Искали первую береговую линию, но ею пришлось пожертвовать в пользу качества. Не суть важно, в общем. Так какого рожна до меня сейчас долетают морские брызги?! Это что такое должно твориться на море, чтобы они долетали? Идеальный шторм? И если номер отеля второй береговой линии «мягко покачивается на волнах», то… Цунами?.. А где крики, беготня и вообще? Че за грохот вокруг? Где Анька?!

Я осторожно открываю один глаз, тут же захлопывая обратно. Жесть. Это не отель. И это, видимо, был не сон. Вокруг меня металлические кровати в стиле «как у бабушки». Много. Лежу на одной из них, в самом углу. Похоже, я попал на корабль? А соленые брызги летят из распахнутого иллюминатора напротив?

Аккуратно открываю уже оба глаза и рассматриваю, куда это я попал. Множество древнего вида коек в длинном помещении. Между ними узкий проход. В дальнем конце дверь. На стене напротив прикреплена небольшая иконка… Приглядываюсь – кажется, Николай Чудотворец. Во всяком случае, очень похож… Значит, корабль российский?

Внизу живота призывное нытье – организм предупреждает, что, раз выпито большое количество воды, надо куда-то ее девать, иначе он ничего не гарантирует. Почти автоматически шарю под простыней – ничего нет. Кроме того, что прилагается с рождения. «То есть я здесь попросту в чем мать родила?» Осторожно перевожу тело в сидячее положение и начинаю сооружать что-то вроде тоги, как вдруг…

– How are you?[1] – доносится от двери мягкий голос.

Поднимаю голову – ко мне идет довольно молодой мужик с бородкой и усиками. Одет в черную, однозначно военную форму… Военную форму?! При всем моем сухопутном и гражданском прошлом я утверждаю, что эта форма… Что-то такое я видел в кино. Что за маскарад? Английская речь – вообще ни в какие ворота.

Заметив мое удивление, тот присаживается напротив. Теперь его можно хорошо рассмотреть, однако легче мне от этого не становится. Черный китель, на погонах две звездочки. Лейтенант? Черт их знает, как там у них на флоте… Может, мичман?

Что-то мне в нем не нравится. Очень не нравится. То ли острые горизонтальные усики торчком, которых не носят уже лет сто… Либо – очень подозрительная форма, которую не менее подозрительная память услужливо сравнивает с виденной в фильме «Адмиралъ»… Тот, что Колчак…

– Э-э-э… Нот вери гуд[2]… – с трудом выдавливаю я. Голова идет кругом. Икона русская, форма явно не иностранная, хотя… Я не спец. Как же там по-ихнему «туалет»?..

Последнюю мысль я бормочу вслух. Настает очередь собеседника удивляться:

– Вы говорите по-русски? – Его брови взлетают вверх.

– Говорю… – отлегло. Все-таки наш товарищ. Товарищ мичман, наверное?.. – Товарищ мичман… – наугад ляпаю я. – А где у вас на корабле… Гальюн? – в последний момент вспоминаю я нужное слово.

По глазам офицера видно, что своим вопросом я удивляю его еще больше. Однако тот встает, ничего не говоря, жестом показывая следовать за ним. Что я немедленно и делаю. Замотавшись в простыню.

Мы проходим вдоль рядов кроватей: тумбочка – кровать – тумбочка – кровать… Как в пионерлагере. Или казарме. Наверное, я сейчас в помещении для команды? Потому что, кроме меня, здесь никого нет, а койки аккуратно заправлены. Дверь открыта, а на ней… Хорошо видна табличка с надписью «Лазаретъ»… Ага, мы в корабельном лазарете! Но почему с «ером» – то? Чувствую в ногах легкую слабость, но пока держусь.

– Э-э-э-эй… Помогите!.. Э-э-эй!.. Тону!..

Бесполезно кричать. Ненавижу море! Теперь – точно ненавижу… Волны захлестывают, и держаться на поверхности все трудней. Я наглотался воды на всю свою будущую жизнь. Похоже, недолгую. Кто там говорил, что соленая вода держит тело на поверхности? Смело плюнуть в лицо и растереть ладошкой. Тянет ко дну…

Звук катера давно стих. Там и не заметили отсутствия вывалившегося за борт русского туриста. Говорила же мне мама, что умру я от сигарет! Так оно и выходит… Только вот не от рака легких, теперь это очевидно. Тут, мам, ты ошиблась чуток…

И дернул же меня черт выйти покурить на корму! А этого вьетнамца-капитана – заложить такой вираж, что Шумахер позавидовал бы на своей «Формуле»… Кувырок в пространстве, смена звука мотора на глушь воды – и я здесь. Интересно, а акулы в Южно-Китайском море водятся? Неприятная мысль вызывает острое желание бежать отсюда поскорей, да с ветерком. Так, чтобы пятки засверкали. Смотаться подальше! Ага, убежишь здесь…

Пытаюсь лечь на спину и расслабиться: вроде бы так надо поступать для экономии сил?.. Где-то читал или видел в кино… Умирать все же очень не хочется!..

Закрыв глаза, стараюсь подавить приступ паники: спокойно, Слава. Ты сейчас на пляже возле отеля. В бухте Камрань прекрасная погода. Скоро наступит полуденная жара, и вместе с Анькой мы уйдем в уютный номер под кондиционер. Потом поужинаем и пойдем гулять по линии прибоя. Как вчера. Я буду рассказывать ей, что читал о море, а она удивленно хлопать глазами, не переставая удивляться. Смешно ойкая, как она всегда это делает… Покажу ей ночных крабов, так прикольно замирающих в свете фонарика. Вернемся в отель мы уже за полночь, и я, медленно ее раздев…

Анька! Будь ты на катере – давно бы подняла панику. Просто порвала бы этого вьетнамца на запчасти. Но в круиз по морю ты не поехала…

Надо держаться, кто-то ведь должен хватиться меня, рано или поздно? Не вьетнамец, так хоть это семейство из Воронежа?

Сквозь плеск волн пробивается посторонний звук. Неужели вернулись?! Ура, я спасен! Вьетнамец, я тебя лично расцелую и обниму! Плевать, что ты козел и из-за тебя я чуть не утонул. Только вытащи меня отсюда!

Моментально переворачиваюсь и пытаюсь оглядеться. Корабль!!!

Недалеко, примерно в километре от меня, возвышается черная громадина! Она движется как раз в мою сторону!

Я из последних сил машу руками и захлебываясь кричу:

– Тону-у-у-у!!! Спасите!!! Хелп!!! – неожиданно для себя самого перехожу я на английский.

Темная громадина приближается, видны две огромных трубы и валящий из них дым. Удивительно. Пароход? Плевать, хоть римская триера, только спасите меня! Волны накатывают одна за одной, то поднимая, то вновь опуская. От этих качелей уже неслабо мутит, если что. Сил почти не остается, но я собираю в кулак последние:

– Хелп, плиз!..

Громкий гудок. Заметили! Теперь только не захлебнуться, только дождаться помощи!

Огромный черный корпус увеличивается, нависая надо мной. Что же так медленно! Мне показалось или я увидел пушку впереди? Корабль военный? Да все равно, главное – вытащите меня…

Что-то громко шлепается рядом. Спасательный круг!

Делая несколько отчаянных гребков, «на зубах» подплываю к нему, намертво вцепляясь в свое избавление. Оторвать сейчас меня не сможет никто и ничто. Хоть сам Посейдон, мать его… Который меня чуть не утащил в свое царство, да фиг тебе теперь! У меня есть круг, и пошел ты, Посейдон. Я спасен!

Слышны крики с корабля, и я с удивлением поднимаю голову. Отличить русский народный мат от любого другого я смогу хоть на Луне. А это именно он и есть. Это же наш пароход с пушкой?! Я оглядываюсь – неподалеку идет еще один. За ним еще, и еще… Множество дымков скрывается за горизонтом. Эскадра!

Последнее, что я вижу, когда меня подтягивают к борту, – это выполненная золотом огромная надпись «Князь Суворовъ».

То ли от соленой воды, то ли от перегрева на вьетнамском солнышке… То ли еще от чего… Например, того, что броненосец «Князь Суворовъ», флагман Тихоокеанской эскадры Российской империи был потоплен в Цусимском сражении аж в 1905 году, то есть больше ста лет тому назад… Не знаю, от чего именно мне становится плохо. Но силы покидают меня, как и разум. И я попросту отключаюсь.

Как же я люблю поваляться вот так в кровати. Когда не надо просыпаться на работу, а сам ты находишься на берегу теплого южного моря. Непритязательный слух жителя Сибири ласкает нежный шум прибрежных волн, а в открытое окно долетают редкие соленые брызги. Номер отеля мягко покачивается на волнах, а громкий гул почти не мешает немного доспать.

Глаза открывать совсем не хочется, и, потянувшись, я переворачиваюсь на другой бок: Анька наверняка уже давно встала и побежала к морю. С тех пор как мы прилетели, она только и делает, что бегает на берег. Вот неугомонная… Меня калачом теперь не заманишь, особенно после такого сна… Сна…

Улыбаясь, вспоминаю недавний кошмар. Нет, я хоть и несуеверен, но никаких морских круизов! Приснится же такое… Сновидение настолько реальное, что даже во рту чувствуется привкус морской соли. И почему здесь такие неудобные подушки? Надо будет сказать на ресепшене, пусть поменяют…

Стоп. Вот сейчас по порядку. От нашего с Анькой номера до моря метров триста. Искали первую береговую линию, но ею пришлось пожертвовать в пользу качества. Не суть важно, в общем. Так какого рожна до меня сейчас долетают морские брызги?! Это что такое должно твориться на море, чтобы они долетали? Идеальный шторм? И если номер отеля второй береговой линии «мягко покачивается на волнах», то… Цунами?.. А где крики, беготня и вообще? Че за грохот вокруг? Где Анька?!

Я осторожно открываю один глаз, тут же захлопывая обратно. Жесть. Это не отель. И это, видимо, был не сон. Вокруг меня металлические кровати в стиле «как у бабушки». Много. Лежу на одной из них, в самом углу. Похоже, я попал на корабль? А соленые брызги летят из распахнутого иллюминатора напротив?

Аккуратно открываю уже оба глаза и рассматриваю, куда это я попал. Множество древнего вида коек в длинном помещении. Между ними узкий проход. В дальнем конце дверь. На стене напротив прикреплена небольшая иконка… Приглядываюсь – кажется, Николай Чудотворец. Во всяком случае, очень похож… Значит, корабль российский?

Внизу живота призывное нытье – организм предупреждает, что, раз выпито большое количество воды, надо куда-то ее девать, иначе он ничего не гарантирует. Почти автоматически шарю под простыней – ничего нет. Кроме того, что прилагается с рождения. «То есть я здесь попросту в чем мать родила?» Осторожно перевожу тело в сидячее положение и начинаю сооружать что-то вроде тоги, как вдруг…

– How are you? [1] – доносится от двери мягкий голос.