Синдром поглощения в международной политике

Синдром поглощения в международной политике Алексей Богатуров Первое десятилетие после бесславно почившей в 1991 году биполярно сти завершается. После недолгого кризиса миросистемного регулирова ния, когда державы уже не могли управлять миром по старому, а дирижи ровать им по новому еще не умели, с середины 90 х годов в международ ных отношениях утвердилась плюралистическая однополярность. Тон стали задавать США и примкнувшие к ним «старые» члены большой се мерки — страны Западной Европы, Япония и Канада. Умело взаимодейст вуя с ООН и используя «карту» НАТО, эта группа стран произвела в про межутке между Дейтоновскими соглашениями (декабрь 1995) и операци ей в Косове (май 1999) своего рода бескровный переворот в международ ных отношениях. Рядом с прежней системой мироуправления (вокруг ООН) была выстроена новая вертикаль для принятия и исполнения ре шений (G 7 — НАТО). За неполные десять лет параллельный неформаль ный механизм международного регулирования устоялся настолько, что его эффективность оказалась выше, чем у официального, ооновского.

Несмотря на сетования Пекина и его призывы к строительству много полярного мира, эхом отзывающиеся в Москве, сообщество стран и на родов сделалось еще иерархичнее. На вершине пирамиды утвердились США и их ближайшие союзники; они стали энергично проецировать свое лидерство на разные уголки планеты и при необходимости без особых церемоний использовать силу. Преодолев колебания, наиболее развитые страны ринулись использовать исторический шанс на быстрое преобра зование «международной системы» в «мировое общество» (терминология классика британской школы теории международных отношений Хэдли Булла).

I «Впечатав» в конце 70 х в международный интеллектуальный оборот тер мин «мировое общество», Хэдли Булл считал, что внутри международной системы (international system), охватывающей все государства мира, все гда существовало некое протоядро, которое он назвал международным обществом (international society). Разница между первым и вторым поня тиями заключалась в том, что страны, входящие в международное обще ство, в отношениях между собой руководствовались не только практиче 28 Pro et Contra • Том 4 • № 4 • Осень Синдром поглощения в международной политике скими интересами момента, но и неким более или менее общепризнан ным кодексом поведения, который, в свою очередь, был основан на раз деляемых этими государствами нравственных ценностях. Классическим примером античного международного общества Булл считал совокуп ность греческих полисов, подчеркивая, однако, что помимо них в между народную систему того периода входили и негреческие государства — Персия и Карфаген 1. Рассматривая разные виды международных обществ (христианский, европейский и др.), Булл в конце концов сформулировал идею мирового международного общества (world international society), по прежнему четко отделяя его от совокупности всего «остального», что со ставляет международную систему.

В этой статье я в значении Буллова мирового международного обще ства буду пользоваться выражением мировое общество, а вместо между народной системы писать международное сообщество. Первая замена сделана, чтобы облегчить русским читателям восприятие. Вторая — со держательна. Булл видел международные отношения сквозь призму сис темности, что для 60—80 х годов было характерным и новаторским. Но к 90 м такой подход перестал казаться единственно соответствующим дос тигнутому уровню методологии знания — во многом благодаря тому, что в науку о международных отношениях проникли понятия и логика синер гетики, чьи подходы не укладывались в системное в дение. Поэтому я ста раюсь не употреблять расширительно слово «система», тем более что вде ние международных отношений как системы, если не рассматривать их как глобальный конгломерат, по меньшей мере неполно 2.

Для западных политиков концепция Булла, ставшая достоянием чита ющей публики в 1977 году, но по достоинству оцененная только в пору пере стройки, конечно же, не официальный «догмат веры». Но идеи ученого, а еще более их последующие переосмысления остаются едва ли не ключевыми для понимания смысла сегодняшнего мирополитического процесса и основно го противоречия современных международных отношений.

Несомненно, самого Булла занимала прежде всего не структура совре менного ему мира, а правила поведения государств на международной арене и то, как эти правила действуют (в тех случаях, когда они на самом деле действуют). Взаимоотношения мирового общества и международно го сообщества были для него вторичны, и уж совсем мало его волновал вопрос о перспективах и методах «преподавания» этих правил государст вам, которые по каким то причинам (еще) не вошли в круг индустриаль ных демократических стран. В последних Булл видел немного идеализи рованный прообраз мирового общества, его ячейку в международном со обществе, из которой на весь остальной мир распространяется благотвор ное влияние, в частности постепенно распространяются нормы между народного права.

Алексей Богатуров В этой картине мира страны носители сознания мирового общества составляли меньшинство. Однако они принадлежали к демократической традиции и потому представляли собой передовую часть международно го сообщества, обладали не только военно техническим и экономиче ским, но и моральным превосходством. Естественно, что для мыслителя либеральной школы ценность этой традиции была самодостаточной и сомнению не подлежала. Подобная интеллектуальная ситуация, может быть, нормальна для западного сознания, избалованного десятилетним победоносным шествием либерализма. Однако она озадачивает в России, где здоровое аналитическое сознание привыкло беречь в себе способ ность к сомнению и аллергично по отношению к истинам, не подтвер ждаемым историческим и страновым опытом. Русского читателя превос ходная по стройности мысли и абсолютно антитоталитарная концепция Булла обескураживает некоторыми своими логическими параллелями.

Мировое общество невольно воспринимается как «авангард международ ного сообщества» — это до трагикомизма сходно с тем, как в работах Ле нина незабвенная коммунистическая партия фигурирует в роли револю ционного авангарда рабочего класса 3. Как Ленин не считал нужным под нимать весь класс до уровня авангарда, так и Булл — к его чести — не на стаивал на расширении мирового общества до масштабов всего сообще ства наций.

Он справедливо полагал, что и в международном сообществе между странами может быть много общего — например, стремление снизить ве роятность войн, чтобы избежать потерь. Но лишь в мировом обществе, настаивал Булл, государства спаяны глубокой приверженностью единым стандартам этики и морали. Войны как таковые, считал он, утрачивают в такой ситуации смысл; они противоречат общему настрою государств мирового общества уважать в отношениях между собой свободу, демокра тию и мир как ценности для каждого и условия процветания для всех. От сюда знаменитый романтический вывод: демократии (по определению) не воюют между собой (не могут, не предназначены для того, чтобы вое вать).

Булл в самом деле не помышлял об «экспорте мирового общества», то есть о его взрывном распространении на весь мир, хотя в принципе чего то подобного не исключал. Идея мировой пролетарской революции была ученому, по видимому, слишком отвратительна, и он постарался уберечь свою схему от вульгарного прозелитизма. Да и в целом дух его работы был преимущественно оборонительным: постулируя избранность демократи ческих стран, даже если она была избранностью меньшинства, как цен ность, автор стремился отграничить «авангард» мира от его «арьергарда».

Самозащитный пафос Булла соответствовал духу первой половины 70 х годов с естественным для западного интеллекта шоком от пораже 30 Pro et Contra • Том 4 • № 4 • Осень Синдром поглощения в международной политике ния США во Вьетнаме (1973), с одной стороны, и дерзкой «нефтяной ата ки» арабских стран на Запад (1973—1974) — с другой. На таком фоне идея мирового общества подчеркивала ценность консолидации развитых стран: демократии, не воюющие друг с другом и рожденные для сотруд ничества, представали залогом благоденствия — прежде всего для «миро вого общества», а также и всех остальных стран.

Хотя до перестройки Булл не дожил, его идеи, похоже, «оплодотвори ли» целое поколение писавших о глобализации. Поскольку обстановка изменилась, их интерпретации утратили оборонительно мобилизующий настрой оригинала. Многообразные теории глобализации приобрели настолько отчетливые черты наступательности, что ассоциируются сего дня не с «гетто избранничеств», а с призраком «мировой либеральной революции» — зеркального отражения коминтерновской химеры всемир ной пролетарской революции, перекодированной сообразно реалиям конца ХХ века.

Мировое общество, которое исходно мыслилось как привилегирован ный клуб цивилизованных стран, после распада СССР и разворота пост социалистических государств к сотрудничеству с Западом стало почитать ся безальтернативной перспективой всего человечества. Разумеется, если оно не вознамерится во вред себе же остаться за порогом райской обите ли индустриальных и постиндустриальных культурности и благополучия.

Из вполне искренних побуждений странам международного сообщества стали предлагать поскорее «подрасти» до уровня мирового общества. При этом им, с одной стороны, сулили помощь и поддержку, а с другой — по пугивали тем, что рано или поздно глобализация «все равно неизбежно» приведет к их поглощению сверхмощной экономической машиной За пада. Международное сообщество стало выглядеть внешней оболочкой разбухающего ядра мирового общества, которую ему предстояло неми нуемо заполнить.

Так из синтеза исходной идеи мирового общества и наслоившихся на нее концепций глобализации на Западе выросла новая интеллектуальная парадигма и этико теоретическая платформа международных отношений.

Концепция «расширения демократии», которую весной 1993 года огласил помощник президента США по национальной безопасности Антони Лейк, сыграла роль политико идеологического обрамления, рассчитанного на практическую реализацию этой платформы. Начало переговоров о рас ширении НАТО в 1997 году и параллельное распространение европейских интеграционных структур на Восток стали рубежными событиями — на чало осуществляться то, что предначертали теоретики. Экспансия 5 миро вого общества на планете стала главной тенденцией международной жизни 90 х годов. В Восточной Европе, на постсоветском пространстве, кое где в Азии, вообще всюду, где можно, начали культивировать слабые Алексей Богатуров и неустойчивые посттоталитарные плюралистические режимы рыночной ориентации. Каждый из них претендовал на звание демократического.

II Экспансия мирового общества в сферу международного сообщества не была, разумеется, плодом одних лишь мыслительных упражнений теоре тиков и конъюнктурных побуждений политиков. Ее фундаментом служи ли как материальные, так и виртуальные новации, обобщаемые в обыден ном политологическом дискурсе расплывчатым и неточным словом «гло бализация» 6. В литературе 90 х годов оно в различных сочетаниях обо значало по меньшей мере восемь основных тенденций и явлений:

1) объективное усиление проницаемости межгосударственных пере городок (феномены «преодоления границ» и «экономического граждан ства» 7);

2) резкое возрастание объемов и интенсивности трансгосударствен ных, транснациональных перетоков капиталов, информации, услуг и че ловеческих ресурсов;

3) массированное распространение западных стандартов потребле ния, быта, само и мировосприятия на все другие части планеты;

4) усиление роли вне, над, транс и просто негосударственных регу ляторов мировой экономики и международных отношений 8;

5) форсированный экспорт и вживление в политическую ткань раз ных стран мира тех или других вариаций модели демократического госу дарственного устройства;

6) формирование виртуального пространства электронно коммуни кационного общения, резко увеличивающего возможности для социали зации личности, то есть для непосредственного приобщения индивида (пассивно или интерактивно), где бы тот ни находился, к общемировым информационным процессам;

7) возникновение и культивирование в сфере глобальных информа ционных сетей образа ответственности всех и каждого индивида за чу жие судьбы, проблемы, конфликты, состояние окружающей среды, поли тические и иные события в любых, возможно, даже неизвестных челове ку уголках мира;

8) возникновение «идеологии глобализации» как совокупности взаи мосвязанных постулатов, призванных обосновать одновременно благо и неизбежность тенденций, «работающих» на объединение мира под руко водством его цивилизованного центра, под которым так или иначе под разумеваются США и «группа семи».

Простой обзор проявлений глобализации позволяет подразделить их на материальные (объективные) и виртуальные (манипуляционные). К первым относится все, что касается реального движения финансовых 32 Pro et Contra • Том 4 • № 4 • Осень Синдром поглощения в международной политике потоков и его обеспечения, трансферта технологий, товаров и услуг, мас совых миграций, строительства глобальных информационных сетей и т. п. Ко вторым — содержательное наполнение этих сетей, распростране ние определенных ценностей и оценочных стандартов, формирование и продвижение предназначенных международному общественному мнению психологических и политико психологических установок. Очевидно, гло бализация — это не только то, что существует на самом деле, но и то, что людям предлагают думать и что они думают о происходящем и его пер спективах.

Последнее уточнение важно. В самом деле, если материальные прояв ления глобализации не вызывают сомнений, так как их ежечасно подтвер ждает жизненная практика, то ряд «выводов», формально апеллирующих к материальной стороне глобализации, не кажутся ни безупречными, ни единственно возможными вариантами понимания действительности. Во всяком случае, в той мере, в какой позволяют судить опыт и анализ ситуа ции на пространстве новых государств в зоне бывшего СССР, и в частно сти в России. К такому же эффекту приводят и размышления о необходи мости анализировать международные отношения выходя за рамки сис темного взгляда на реальность.

В российской политико интеллектуальной ситуации наиболее сомни тельными кажутся три постулата теорий глобализации:

• кризис и устаревание государства, • модернизация и вестернизация как естественный результат глобали зации, • «демократическая однополярность» как предпочтительный способ самоорганизации международной структуры.

III В отечественной традиции идея отмирания государства хорошо известна по трудам коммунистов и левых социал демократов, которые позаимствовали представление о возможности заменить старое государство «свободно само управляющимися» сообществами граждан из западно европейских источни ков. Правда, с победой советской власти в России и возникновением «реаль ного социализма» гипотезу отмирания государства отодвинули в неопреде ленное будущее. Важнейшей национальной задачей стало считаться укреп ление социалистической державы, как то было при Романовых применитель но к империи. Ситуация принципиально не менялась до конца 80 х годов, когда Михаил Горбачёв вынужденно и боязливо приступил к реформе госу дарственной системы — изменению отношений компартии с государством и модификации основ советской федерации.

Попытка отказаться от презумпции ценности государственнического начала окончилась для СССР плачевно. Правда, лично Борису Ельцину игра Алексей Богатуров на антигосударственнической волне принесла успех. Она позволила ему прийти к верховной власти в результате «отделения» Российской Федерации от СССР. Смутные годы всеобщей суверенизации и кризисов самоопределе ния (в частности, чеченская война 1994—1996 годов), нестабильности госу дарственных институтов по инерции проходили под знаком отрицания «ста рого» государства. Это оборачивалось отрицанием государства вообще и еди ного государства в частности, пока в сентябре 1998 года не было сформиро вано правительство Евгения Примакова, обозначившего поворот к возвра щению государственнической идеологии — правда, в измененном виде.

Вторая чеченская война придала государственничеству воинственно рестав рационные формы. Страна стала возвращаться к опоре на сильное государ ство как на главный, хотя и не единственный и не монопольный инструмент защиты национальных интересов.