Синдром петрушки скачать аудиокнигу бесплатно

В этом романе есть:
— куклы, которых нельзя отличить от человека (бойтесь, собратья-педиофобы);
— сумасшедший дом;
— безумная Прага;
— родовое проклятье;
— магия наподобие вуду;
— дьявольщина;
— вечно смеющиеся младенцы;
— много-много огненноволосых женщин;
— странные совпадения;
— сама автор.
И при всём этом обилии мистики, магии, не_пойми_чего_потустороннего и даже постмодернизма — это один из самых реалистичных романов, которые я когда-либо читала. Для определения его жанра я уже слышала все возможные сочетания прилагательных «готический», «магический», «психологический», «реалистический» и существительных «драма», «роман», «сага», «детектив». Всё равно это всё не то, потому что перед нами чистой воды мультижанр, романы в романе, каждый из которых имеет свою собственную линию, тесно сплетённую с остальными, но отличающуюся по внутренним характеристикам. Впрочем, вряд ли Рубина думала обо всех этих определениях, когда просто писала эти строки: сама жизнь такая, что её в рамки двух слов вроде «семейный триллер» не загонишь.

Все эти жанровые хитросплетения настолько тесные, что их даже друг от друга отчленить не всегда удаётся. Например, детективная составляющая настолько тесно переплетена с мистикой, что расцепить их и развести по углам никак не получится. Семейная сага, она же любовная линия многих поколений — это ещё и гимн Художника, воспевание страсти, мастерства и гения (все эти слова тоже стоило бы написать с большой буквы, но у Рубиной они будут с маленькой, обыкновенные гении). Вообще, удивительное свойство: делать всё ужасающее, магическое и дьявольское каким-то домашним, обыденным, как будто в нашей жизни вот только так и бывает, что бабушка-соседка подрабатывает магом-вуду, одноногий ветеран может из утюга и изоленты сделать космический корабль, а сатана на улице вежливо просит закурить. Из-за этого свойства я вот хоть убей не могу воспринимать романы Рубиной как «мистические», это всегда кажется мне второстепенной характеристикой, даже если весь сюжет на этой чертовщине замешан.

Добротный, хорошо продуманный, крепко написанный роман, который, если попадёт в нужное время и настроение, то сорвёт крышу. И всё же… И всё же чуть-чуть тяжеловесно, что-то лишнее, к концу романа начинаешь задыхаться и уставать, даже несмотря на то, что текст по-прежнему хорош. Надо попробовать у Дины Ильиничны малую прозу.

Кукол я боюсь почти так же, как клоунов. Нет, конечно, не этих штампованных экземпляров в детских отделах, а созданных руками. Штучный товар, эксклюзив с застывшими почти живыми глазами. Вот это для меня потусторонний ужас. Для меня это уже не просто кукла, а сущность с чем-то затаенным, со своим характером. Я им не доверяю. Я стараюсь не смотреть им в глаза, как, например, собакам. А от бэби борнов из мастерских профессиональных кукольников меня по хребту пробирает холод. Как живое, но все-таки мертвое. Абсолютно иррациональный страх, я понимаю, и никакой детской душевной травмы у меня от кукол не было, но не люблю и точка. Поэтому роман об одержимом кукольнике для меня уже почти триллер. Но это же Рубина. А, значит, маст рид. Несколько лет книга терпеливо дожидалась меня на полке, успела даже спрятаться во втором ряду, но встреча наконец-то состоялась. Да еще какая! Книга заговорила!

Бытует мнение, что слушать – не читать. Особенно это справедливо с Петрушкой. Это тот случай, когда ты понимаешь, что чтение становится чем-то большим. Книга начинает звучать, обретает голос. Это прекрасная огранка драгоценного камня, без жестокого кастрирования, как это случается с аудиоспектаклями. Дословно точно, она пронеслась у меня перед глазами бешенным, свирепым вихрем страстей. Эта жгучая история любви двух собственников, двух безумцев, двух частей одного целого промелькнула передо мной жарким, почти непристойным танцем. Она ревновала к кукле и всему свету, Он же готов был заточить её в высоком замке, спрятав от всего мира. Их любовь – как искореженное дерево. Смотришь на него и видишь, что явно больное растение много выстрадало на своем веку и продолжает страдать от своего «артрита» — узловатые ветви, перекрученный ствол — весь его вид противоречит здравому смыслу и закону природы, но взгляд прикован к этим изломанным формам. История Петрушки и Лизы, завораживает. Друг для друга они и синдром, и диагноз, и наркотик, и обезболивающее. Что это? Извращение или высшая степень любви, её абсолют? Дар или проклятие? И что шевелится в моем сердце – отвращение или зависть?

Рубина прекрасна сама по себе, но в музыкальном сопровождении – это уже нечто. С хрипловатым голоском Хаматовой, с мужскими доверительными, почти исповедальными тембрами. Это не просто чтение вслух, это настоящее яркое, эмоциональное действо. Потому что одно дело просто прочитать на бумаге «Минорный свинг» Джанго Рейнхарда улыбнулся на ветру, прочистил горло шершавым кашлем смычка по струнам, откликнулся крепкой шуточкой толстяка-контрабаса, канул в глубокую паузу, предвкушая великолепное терпкое восхождение гитарных синкоп…» (гениально!), и совсем другое услышать эти слова под эту самую музыку. Это неописуемо! тринадцать часов чистейшего кайфа!

Благодаря московской пробке Дина Ильинична нашла своего персонажа и долго была в поиске подхода к нему, пришлось даже к астрологу обращаться. Неудивительно! Петрушка – мужчина со сложным характером, шкатулка с секретным замком. Петрушка оказался самым трудным для нее персонажем, а роман о кукольниках – самым болезненным. Рубина говорит, что её роман о страшной истории рода, о живом и о неживом. Читателю же, на мой взгляд, досталась непростая задача понять, где проходит тонкая грань. Здесь легко запутаться в игре света, нитях марионеток и семенных преданиях.

Мой роман построен таким образом, что никто из его героев не знает всей тайны. Весь роман идет либо он лица автора, либо от имени психиатра, который лечит жену Петрушки Лизу, либо от Пети. Всю историю знает только читатель, если дочитает ее до эпилога. В настоящем романе не должно быть ни одного лишнего слова, и ни одного суетливого поворота сюжета. Все должно быть выверено как на аптекарских весах. Идеально написанный роман я сравнению с тем, как водит машину классный автогонщик. В этом смысле роман «Синдром Петрушки» – мое достижение.

Вы создали совершенство, Дина Ильинична.

«Этому человеку нужны только куклы. В его империи нет места живой женщине…»

«Эти двое стали жертвой особо свирепого вида любви: страстной. единоличной, единственной, остались в живых, но уже навсегда были мечены неумолимо жестокой любовью…»

Долгая история трагической, безумной (в самом прямом смысле слова) любви и страсти. Любви невероятных масштабов, казалось бы, необъятной. И каждая женщина, наверное, обрадовалась бы такой любви со стороны любимого мужчины. Но вот только любовь эта была не к женщине. Не к той тоненькой женщине с фигурой подростка, наивной. романтичной, трогательной, Лизе (отсылки к Бетховену, «К Элизе» и, возможно, к Ремарку — история тяжело больной девушки?), не к собственной жене…Страсть, поглощающая целиком и полностью, была у Петра только к миру кукол, волшебному, чудному, завораживающему своей красотой, пластичностью и …покорностью…

Страсть главного героя в начале книги восхищает: всегда ведь восторгаешься и восхищаешься людьми, чем-то настолько увлеченными, что глаза горят, людьми, которые нашли дело всей своей жизни и отдаются ему со всей страстью…

К середине романа это увлечение уже удивляет: ставить отношения с близким тебе человеком под угрозу из-за…какой-то куклы?

А концу романа автор наконец приоткроет завесу этой тайны: безумной была вовсе не жена, а муж, почувствовавший вдруг себя магом и господином, решивший, что жена — его личная марионетка и не может иметь собственного мнения, собственных желаний. Она словно одна из его кукол — ожившая, прелестная, но все же кукла…

«В своей империи он был могущественен и абсолютно счастлив. Самый счастливый властелин самой счастливой из когда-либо существовавших империй…»

История этой безумной любви-страсти-помешательства тесно переплетена автором с мистической историей рода Лизы (о, это будет еще одно сумасшествие, с заклятиями и, как ни странно, с куклами, куда без них…) Страшно и жутко и отчего-то начинаешь во все это верить…

«Что за трагические судьбы у всех этих огненноволосых женщин, будто их преследует по пятам пожар? Что за проклятая матрица рода?»

«Лиза, моя Лиза, моя «главная кукла»…вовсе куклой не было. Она была насквозь и до конца человеком…»

Любовь, принесшая лишь страдания…

Увлечение, которое не могут разделить твои близкие…

Жажда власти и собственничество…

Горькие обиды и разочарования…

Роман-фантазия, жизненный, красивый, тяжелый, атмосферный, только очень уж обманчива эта красота, прелесть этого кукольного мира, жить надо все-таки в реальности…

Всю книгу наслаждалась необыкновенно красивым слогом Дины Ильиничны; сразу видно, кто из современных русских писателей любит и ценит русский язык и умело им пользуется)

И несмотря на тяжесть жизненной драмы, так ярко выписанной автором, книга получилась уютной и какой-то даже теплой. Не знаю, в чем секрет. Волшебство книги и мастерство автора, наверное…5/5

Экранизацию еще не смотрела, но судя по книге, это должно быть что-то чудесное…

Готическая история о кукольнике и его куклах.

Данная книга просто завораживает своим сюжетом. Он интересный, интригующий, необычный, с элементами мистики и фантастики. В нем смешалась драма, история, мистика, воспоминая, но самое главное в нем есть невероятная история любви, сильная, чувственная, искренняя, порой безумная.

Сюжет книги очень многогранен и разнообразен, но больше всего цепляют главные герои, а точнее их безумная любовь, находящаяся на грани болезни. Для Пети кроме кукол в этом мире ничего не существует. И Лизу он полюбил, когда она еще совсем малюткой была, именно как куклу. Он пронес любовь через всю свою жизнь, оставаясь верным этому чувству до безумия. Но как он её любил? Как куклу или человека? Наверное, все-таки как куклу. Сцена со знаменитым танцем, где Лиза всего лишь ожившая кукла тому подтверждение. Мне жаль Лизу, у неё нет ничего отдельного от Пети. Все воспоминания, все события её жизни, вся жизнь связаны именно с ним. Она, может быть, и хочет покинуть Петю, но не может, они оба находятся в плену своей любви, которая стала для них страданием. Однако за гениальность и любовь всегда приходится платить очень высокую цену.

Главные герои, несомненно, сильные личности, со стальным характером и с твердой позицией жизни, люди умеющие достигать своих целей. Лиза — милая, яркая, грациозная, вспыльчивая девушка с миловидными чертами лица и огненно-рыжими волосами. Петр – кукольник, человек одержимый своим театром и куклами.

«Но вы же знаете, что такое абсолютная слепота личного счастья. Ты просто не смотришь вокруг, ты ни черта не замечаешь. Ты и твое счастье — это и есть весь безбрежный мир»

Эта книга не только смесь жанров, но ещё и смесь городов. Действия в книге постоянно перемещаются из одного города в другой – Прага, Львов, Иерусалим. Больше всего меня заинтересовала Прага – это действительно сказочное место, в котором все пронизано мистическим волшебством кукол. Иногда, кажется, что именно в этом городе живут и оживают куклы.

Также очень органично автор вплела в повествование мистику. Она придавала книге определенный шарм и атмосферность. Тайны и загадки окутывают эту историю. Ничем не примечательные персонажи, отвратительные поступки, события которые никак не соберутся в одно целое, в общем чтение получается довольно интересное и необычное.

Язык у автора очень красивый и интересный, образный, своеобразный и ни с кем не похожий. Остается только читать и восхищаться мастерством автора.

«Главное же — Лиза, моя Лиза, моя «главная кукла»… вовсе куклой не была. Она, как и моя мать, была навсегда и до конца – человеком»

Роман познавателен и интересен. Из него мы многое узнаем о куклах, кукольном ремесле, о театре, истории создания кукол, и непростой жизни артистов. Автор преподносит эти сведения легко, ненавязчиво, они органично вплетены в сюжет книги. Меня действительно поразило то, как автор смогла так тонко и глубоко описать мир кукольного театра. Порой казалось, что все события происходят прямо перед глазами.

«Синдром Петрушки» – удивительная, интересная, красивая, философская, оригинальная сказка для взрослых, которая заинтересует любого читателя.

«Я же лучше куклы?..», или Его «седые глаза»…

Существует у психотерапевтов такая категория клиентов, представители которой будут говорить буквально обо всем, но только не о своей проблеме — описывать стены домов в другой стране, в которой им удалось побывать однажды, вспоминать соседку по коммунальной квартире из детства, разглагольствовать о меню в кофейне во Львове — в общем отвлекаться от сути любыми возможными и даже совсем несоответствующими контексту способами. Но их можно плавно или резко, в зависимости от ситуации, перевести на путь определения истинного прихода к психологу. Дину Рубину же в ее «постоянном словоблудии по делу и без, такое чувство, что автор постоянно старается щегольнуть свои большим, словно средневековый трельяж в современной квартире-студии, словарным запасом» (кланяюсь идеально сформулировавшему авторскую несостоятельность, Itallium ) остановить невозможно. Из нее так и льются неоправданные смыслом и ценностью витиеватости, которые никак не проглатываются, а стоят будто гость в горле, не давая насладиться достоинством сути произведения.

А смысл-то в «Синдроме Петрушки» есть и еще какой — глубокий и многогранный, соединяющий героев и объясняющий все их фортели. Истеричная Лиза с «плохими генами», вылепленная как скульптура, но сопротивляющаяся своей марионеточности, порождение родственной связи и не самых добрых побуждений. Петр, живущий в своих куклах и не умеющий жить собой, скромный и тихий мальчик, оказывающийся на поверку Карабасом Барабасом, страдающим одними из худших пороков — пороком власти и страхом потери своих игрушек, и ломающим других в угоду своим страстям. Эти двое нашли друг друга, как садист и мазохист, как ведущий и ведомый, Петр отравил Лизу, а Лиза отравила Петра — он сломлен и сломлена она. Их симбиоз не способен рождать любовь, но безукоризненно умеет подгибать обоих людей друг под друга, выворачивая их ручки-ножки и, главное, души в угодном ситуации порядке: созависимость Петра увеличивается с каждой секундой притягивания женскими манипуляциями его к себе Лизы, а выстраивание личности Лизы полностью обусловлено тем, что потребует от нее Петя. Вот кто настоящий кукольник — не Петр, не Лиза, а их союз, Судьба, что свела их вместе.

А сколько трактовок у давшего книге название словосочетания…

«Синдром Петрушки» —

«синдром Ангельмана» или «синдром смеющейся куклы», а еще – «синдром Петрушки». Маска такая на лице, вроде как застывший смех, взрывы внезапного хохота и… слабоумие, само собой.

— о ребенке парочки наших сумасшедших.

«Синдром Петрушки» —

– Не, не, он не плохой и не хороший. Не ест живы и не ест мартвы! Он такой персонаж… Мораль и честь – это не про него. Понимаешь, он – ТРИКСТЕР! Это такое вечное существо из подземного мира. Он плут, разрушитель… Все ему дозволено: и с неба, и из-под жеми. И ему много тысёнц лят. Он был у индейцев племени виннибаго, и в Индии был, и в Персии… Им движут другие силы, нелюдске. Потому он и говорит не людским голосом. Вот приезжай ко мне в гости в Южный, я тебе штуку покажу: пищик. Берешь его под язык, и Петрушка завывает таким сиплым воем, как сквозняк из самой преисподней…

Петрушка — Трикстер, а этот архетип славится тем, что (по Юнгу):

Трикстер — это и нечеловек , и сверхчеловек , и животное , и божественное существо , главным пугающим свойством которого является бессознательное. Трикстер — это фигура, воплощающая в себе физические страсти , желания не подвластные разуму. Не сознательные размышления определяют поведение трикстера, а бессознательные порывы. Он настолько бессознателен к самому себе, что его тело не является единым целым, две его руки бьются одна с другой. Даже нельзя определить его пол этого существа : не смотря на фаллические признаки, он может стать женщиной и выносить ребенка. Трикстер представляет собой первобытно «космическое» существо, обладающее божественно-животной природой: с одной стороны , превосходящее человека своими сверхчеловеческими качествами, а с другой — уступающее ему из-за своей неразумности и бессознательности.

И Петр идеально вписывается именно под эти параметры. К сожалению, не каждый Трикстер умен, ловок и хитер, плутом может быть и такой потерянный для мира и себя человек, не размышляющий, как кукольник.

«Синдром Петрушки» — вся жизнь главного героя этой книги. Без кукол — этого человека просто нет, он болен ими, не имея доступа к себе. Лишь с их помощью Петя способен выразить малую часть того, что кипит и бушует внутри.

Такие глубокие проникания в психологию и в души людей, нашедшие свое выражение в строках Рубиной, — я описала лишь самые-самые важные, не говорю уж о Басе, историях родителей Петра и семейства, из которого возникла Лиза, — и так бездарно загублены пером автора. Конечно, есть противоположное мнение, придерживающиеся которого, наоборот утратят ценность произведений Дины без такой ее черносливинки (извините, изюм очень люблю) претенциозности и вычурности, и оно точно так же соответствует правде, ведь у каждого она своя. Но вот только читать книги Дины Рубиной мне больше не хочется — ее рассказы прекрасны, но романы топят в омуте манерности и выпендрежа…(