Синдром маркизы помпадур татьяны кирилюк

– Детей предупредили, они ждут гостей, – тяжело вздохнув, сказала она. – Простите, нервничаю. Никак не могу привыкнуть. Я призываю вас к сдержанности. Я всегда в таких случаях призываю к сдержанности, но не всем это удается, а дети потом страдают. Бедняжки неоднократно прошли через подобную процедуру и о многом догадываются. Помните, все они мечтают о родителях. Не подавайте им случайных надежд. Впрочем, я уверена в вашем благоразумии, – заключила монахиня и распахнула дверь.

Взору Сесиль открылась огромная комната, наполненная гулом детских голосов. Сесиль тут же умилилась и ахнула. Глаза Генриха растроганно заблестели. Сестра Мария тоже преобразилась. Улыбка ее стала лукавой, голос задорным.

– Дорогие мои, – громко воскликнула она, – я, как и обещала, привела к вам гостей! Что нужно сказать?

– Здравствуйте, – хором ответили малыши.

Они мгновенно побросали игрушки и испытующе уставились на Генриха и Сесиль. Супруги смешались, попав под обстрел пытливых детских глаз.

– Не волнуйтесь, – украдкой шепнула монахиня и вновь обратилась к детям: – А сейчас каждый подойдет к мистеру и миссис Доферти и представится так, как учила вас сестра Тереза. Не забыли? Мальчики приветствуют поклоном головы, девочки…

Сестра Мария не успела договорить, как что-то пенящееся кружевами, розовое и воздушное выскочило из детской толпы и с криком «мама, мамочка» бросилось на шею Сесиль. Та охнула, прижала маленькое худенькое тельце к себе и, прочувствованно взглянув на сестру Марию, сказала:

– Вот наш ребенок.

Но монахиня повела себя странно.

– Алиса, – строго сказала она, обращаясь к розово-воздушному существу. – Сейчас же отпусти миссис Доферти и вернись на место.

– Нет! Нет! – с плачем закричало существо и еще сильнее прижалось к Сесиль. – Мамочка! Моя мамочка! Моя! Только моя! Я ждала тебя!

Но сестра Мария была непреклонна.

– Алиса, приказываю вернуться на место, – еще строже потребовала она.

В ответ малышка так сильно сцепила руки на шее Сесиль, что та едва не задохнулась. Генрих Доферти растерялся. Он с изумлением смотрел на потонувшую в розовой пене кружев жену и на смущенно-сердитую монахиню, ничего не понимая. Когда же сестра Мария силой попыталась оторвать ребенка от Сесиль, а малышка завопила «мамочка, не отдавай меня», Доферти не выдержал и раздраженно воскликнул:

– Оставьте девочку в покое! Вы что, не слышали, что сказала моя жена: это наш ребенок.

Сестра Мария скорбно поджала губы, сложила руки на груди и тихо, почти шепотом произнесла:

– Была бы рада отдать вам Алису, но, боюсь, вы передумаете.

– Нет, нет, ни в коем случае! – целуя девочку в светлые пушистые волосы, воскликнула Сесиль. – Алиса наша, только наша, сам Господь пожелал того!

Она принялась осыпать ребенка нежными короткими поцелуями, ласково приговаривая «наша, только наша». Малышка блаженно затихла, спрятав личико на груди Сесиль. Монахиня отошла в сторону и смущенно поглядывала на остальных детей, глазами давая Доферти понять, что следует остановить жену. Генрих и сам догадался, легко прочитав на детских мордашках зависть и боль.

– Дорогая, тебе придется пока оставить Алису, – мягко сказал он. – Нам нужно вернуться в кабинет сестры Марии для соблюдения необходимых формальностей.

– Да, да, конечно, – согласилась Сесиль, ставя малышку на пол. – Не плачь, крошка, мы скоро…

В этот момент она заглянула в лицо ребенка и отшатнулась, так и не закончив фразы. Доферти тоже увидел лицо девочки и не сумел скрыть ужаса. Алиса была некрасива, очень некрасива, Алиса была безобразна.

Наступившая тишина усугубила всеобщее напряжение. Даже дети, словно понимая, что происходит, не издавали ни звука.

– Я же вам говорила, – прервала молчание сестра Мария. – Что вы намерены делать теперь?

Генрих смущенно пожал плечами.

– Думаю, нам лучше пройти в ваш кабинет, – неуверенно произнес он.

– А вы, миссис Доферти, что скажете?

– Я думаю так же, – упавшим голосом ответила Сесиль и поспешно направилась к двери.

– Мама! Мамочка! Ты вернешься?! – раздался отчаянный крик за ее спиной.

Сесиль вздрогнула, на секунду застыла. Наконец она повернула улыбающееся лицо к ребенку и с нежностью произнесла:

– Конечно, малышка, и очень скоро.

* * *

– Что вы намерены делать? – едва закрыв дверь кабинета, повторила вопрос сестра Мария.

– Конечно, забрать Алису, – твердо ответила Сесиль, делая вид, что не замечает сомнений мужа. – Вы свидетель: девочка выбрала нас.

Сестра Мария не стала разочаровывать миссис Доферти признанием, что хитрая Алиса по-своему приспосабливается к жизни и «выбирает» всех подряд. Видимо, каким-то внутренним чутьем девочка поняла, что вряд ли кто-нибудь по доброй воле решится выбрать ее, а потому всякий раз прибегала к психической атаке, но даже это не помогало бедняжке обзавестись родителями. Долгожданные мамочки, все как одна, в смущении ретировались. В лучшем случае они выбирали другого ребенка, а в худшем – мгновенно покидали монастырь. Решимость Сесиль поселила в душе монахини надежду устроить жизнь Алисы, но сомнения Генриха настораживали.

– Мистер Доферти, вы полностью разделяете желание вашей супруги? – опасливо поинтересовалась сестра Мария.

– Не совсем, – лаконично ответил он.

– Ах, Генри, – с укором произнесла Сесиль. – Ты же видел, сколько мольбы было в глазах этого ребенка. И я уже дала слово вернуться.

Доферти с досадой поморщился.

– Дорогая, лучше ты один раз изменишь своему слову, чем всю жизнь будешь жалеть о том, что сдержала его, – сердито ответил он.

Сестре Марии вовсе не хотелось присутствовать при супружеской перепалке, поэтому она нашла предлог, извинилась и вышла из кабинета. Вернувшись и взглянув на лицо Сесиль, она поняла, что юная особа умеет не только категорически выражать свои желания, но и успешно отстаивать их.

– Мы решили усыновить этого ребенка, – невозмутимо сообщил мистер Доферти.

Сестра Мария не стала скрывать радости. Она любила Алису. Девочка уже два года жила в монастырском приюте и нравом своим и умом покорила сердца всех воспитателей. Даже суровая сестра Тереза и та выделяла ее из других детей. Впрочем, возможно, это происходило и потому, что монахини понимали, под какой несчастливой звездой родилась бедняжка.

– Сколько Алисе лет? – спросила Сесиль.

– Четыре года.

– Как вы думаете, еще возможно создать у девочки впечатление, что мы ее единственные родители? – с тревогой поинтересовался Доферти.