Синдром эмоционального выгорания у священников
15 МАРТА 2019 СВЯЩЕННИК БОРИС ДУМА
Выгорание — плата за сочувствие.
Кристина Маслач
О синдроме выгорания и особенностях выгорания священнослужителей сказано уже немало, но тем не менее, на наш взгляд, есть несколько принципиальных моментов, которые пока не находят должного освещения. В отличие от научных монографий и статей, в публицистике мало отражаются ключевые особенности выгорания, связанные с самым первым этапом начала выгорания, долгосрочными изменениями личности выгоревшего и социальными последствиями этого феномена. Попробуем это исправить, и представить краткую, но достаточно полную картину синдрома и особенностей его проявления у священнослужителей.
Как известно, в РПЦ, как и ранее в СССР, выгорания «их там нет», но мы, памятуя один анекдот о том, что слово есть, а явления нет, попробуем о нем поговорить. К сожалению (или к счастью), чтобы понять все особенности выгорания священнослужителей, придется немного окунуться в общую теорию выгорания.
Что же такое это выгорание?
В 70-е года XX века, параллельно в отечественной (А.В. Буданов (1976)) и зарубежной науке (Freudenberger (1974), Maslach (1976), Emener (1980), Jackson (1981) и многие другие), начались исследования психологического и социального феномена, при котором специалисты, оказывающие помощь людям (психотерапевты, врачи, учителя), страдали от определенных тяжелых психологических состояний, а их клиенты — от формального, а зачастую и агрессивного поведения таких специалистов. В результате специалисты и клиенты испытывали тяжкие, порой калечащие, переживания, а организации несли большие финансовые и репутационные убытки. Данное состояние было отнесено к стрессовым расстройствам и получило название «выгорание персонала». О терминах важно поговорить отдельно, так как данное название не в полной мере отражает суть явления.
В литературе указывается, что выгорание персонала — это физическое, психическое, душевное (и духовное?) истощение, вызванное необходимостью профессионального общения с другими людьми.
Как же все это проявляется, какое отношение к этому имеют священнослужители? Излагаю чистую теорию, а уважаемые читатели да разумеют.
Сводя воедино академические представления о синдроме выгорания, можно представить его в виде системы «три по три» — три стадии (формы) выгорания, по три этапа в каждой. Отмечая значительную вариативность симптомов в зависимости от профессиональной области и личных качеств профессионала, в нашем случае священника, каждый этап, тем не менее, имеет свои характерные проявления, динамику развития и последствия.
Итак, первым этапом, на который, как мы говорили выше, зачастую мало обращают внимания, является повышенное, эмоциональное переживание проблем пришедшего за помощью человека. На этом этапе светский специалист или же священник старается отдавать пришедшему как можно больше тепла, заботы, понимания и знаний. Проблемы человека тонко воспринимаются, вызывают душевный отклик и сопереживание, сочувствие, появляется желание помочь человеку всеми силами, сделать для него все от себя зависящее.
Именного с этого, казалось бы, безусловно положительного во всем отношения к человеку, которое, по выражению К. Маслач, является первым этапом не просто синдрома выгорания, а началом настоящей профессиональной непригодности и дисквалификации сотрудника, начинаются настоящие проблемы для личности и общества. И дело здесь не столько в самом отношении, сколько в причинах его появления.
Важным контекстом формирования выгорания являются те требования, которые общество предъявляет к трудящимся в определенных сферах людям. Врачам, психологам, священникам, учителям, продавцам профессионально требуется быть отзывчивыми, заботливыми, проявлять сочувствие и давать столько душевного тепла и заботы, сколько требуется каждому пришедшему человеку. Причем проявлять все эти качества требуется как в рамках рабочего времени, так и вне его, независимо от актуального состояния самого профессионала. Представители всех этих профессий будут жестко осуждены обществом, если не будут проявлять требуемых качеств, проявлять их не в требуемой мере, или же проявлять «противоположные» им качества. Кроме требований со стороны людей внешних, особо выделяют требования по отношению к руководству. Которое не подразумевает и не одобряет выражения личных суждений и эмоций, но требует «профессионального» выражения согласия, преданности, подчинения и «любви». Зачастую эти требования могут входить в противоречие с установками личности человека, находящегося в подобной ситуации.
Как известно, страх общественного порицания, осуждения, страх остракизма от значимой социальной группы является одним из самых мучительных, нежелательных и избегаемых чувств для каждого человека, а также самым разрушительным социальным наказанием. В результате подспудного давления этого страха, священник (как и любой другой профессионал в сфере помощи) старается как можно ярче проявлять те качества, которые от него требует общество, не обращая внимания на свое внутренне состояние и ресурсы. С учетом того, что для каждой личности существует определенный порог качества и количества социального взаимодействия, особенного вынужденного, и индивидуальный запас эмоциональных ресурсов, человек начинает испытывать противоречивые чувства по отношению к себе, служению и приходящим людям.
В данной ситуации проявление повышенной заботы и ответственности за человека и уважения к руководству является механизмом компенсации тех истощающихся ресурсов, которые любому профессионалу или же священнику требуются для своей деятельности. К сожалению, такой механизм мобилизации и компенсации (см. первый этап формирования стрессового расстройства) не рассчитан на длительное использование и, при сохранении наличных условий, приводит к еще большему истощению.
Подведем краткий итог сказанному. Контекст выгорания — жесткие социальные требования, жесткие требования личности к себе и ограниченные личностные ресурсы. Причина начала выгорания — истощение внутренних эмоциональных ресурсов личности и их гиперкомпенсация.
На фоне установленного контекста, при сохранении внешних условий служения, закономерно наступает развитие следующих двух этапов первой стадии выгорания. За этапом повышенной активности и сопереживания, следует этап равнодушия, а затем этап полного эмоционального уплощения. Не сложно увидеть, что эти этапы являются закономерным развитием дальнейшего истощения внутренних сил. И если на этапе равнодушного отношения к пришедшим ситуативно еще может проявляться сопереживание к пришедшим и радость от своего служения, то с началом этапа уплощения эмоций начинаются изменения характера и личности самого профессионала (священника). На этом этапе начинает формироваться стойкое негативное отношение к приходящим за помощью, негативное отношение к себе, как к профессионалу, негативное отношение к организации и к миру вообще.
Стоит отметить, что формирование такого отношения, такой системы оценок в когнитивной сфере священника хорошо описывается «депрессивной триадой», сформулированной отцом-основателем когнитивно-поведенческой психотерапии Аароном Беком. На данном этапе может начать проявляться клинически значимая картина расстройств настроения, тревожных расстройств, расстройств адаптации, соматоформных расстройств, химических и нехимических зависимостей. Стоит также указать на высокую степень их коморбидности (коморби́дность (с лат. — «со» — вместе + «morbus» — болезнь) — наличие нескольких хронических заболеваний, связанных между собой единым патогенетическим механизмом. — прим. ред.) друг другу. В качестве совладания с подобным состоянием может возникать смещенная активность — направление сил на активность, не связанную со службой, а часто противоположную ей.
Второй фазой развития синдрома выгорания является стадия конфронтации с приходящими за помощью людьми, а также с сослужителями. Можно сказать, что в рамках данной фазы происходит открытая манифестация тех внутренних противоречий и негативных чувств, которые в рамках первой фазы, так или иначе, подавлялись. Характерные этапы данной фазы динамически меняются следующим образом. На первом этапе эпизодически возникает открытое недовольство приходящими, появляется чувство обиды на несправедливость по отношению к себе и сослужителям. Начинает формироваться избегающее поведение, призванное минимизировать контакт с прихожанами, священноначалием, сослужителями, минимизировать рабочее время и контакт со всем, что напоминает о служении.
После появления избегающего поведения и означенного выше негативного отношения, при сохранении вынужденных контактов и неизменном контексте, негативное отношение к приходящим переходит в стойкую неприязнь. Эта неприязнь на данном этапе закрепляется в структуре личности профессионала (священника), становится выраженной чертой характера и личности. На завершающем этапе этой стадии появляются открытые конфликты с прихожанами, руководством и сослужителями. Выгорающий священник выплескивает на окружающих свое недовольство, проявляет демонстративное пренебрежение к приходящим, может вступать в открытые конфликты с руководством.
Верующий человек здесь может испытывать состояния кризиса церковности и веры, разочарование в выбранном пути.
Подведем краткий итог сказанному. При сохранении известного контекста, на фоне формирования стойких изменений характера и личности профессионала, при сохраняющемся дефиците эмоциональных ресурсов поведение меняется с предельно социально желательного на противоположное. В свою очередь такое неодобряемое поведение приводит к ухудшению профессионального и социального положения выгорающего, что в свою очередь приводит к усилению симптомов выгорания. Данную динамику можно описать как нисходящую спираль, своего рода оперантное обучение (оперантное научение — это метод обучения, который происходит посредством вознаграждения и наказания за определенный тип поведения — прим. ред.) со знаком минус: нежелательное поведение — общественная негативная реакция — триада негативных оценок — укрепление измененных черт характера — нежелательное поведение.
Третьей и самой личностно и социально значимой стадией выгорания является стадия потери личностных ориентаций. Первыми этапами в данной стадии выделяют стойкую повышенная критичность к службе и укоренившуюся негативную оценка себя, людей и мира. На данном этапе может происходить попытка смены рода деятельности, могут наблюдаться попытки агрессии или самоагрессии, попытки суицида (в т. ч. социального). На завершающем этапе данной стадии наблюдается стойкая утрата представлений о смысле жизни. Зачастую на данном этапе священник все равно несет свое служение, сохраняя внешне требуемое поведение, говоря требуемые от него слова, в то время как внутри личности имеется активное противостояние этому внешнему поведению.
Стоит особо заметить, что в отличие от схожих депрессивных расстройств, вызванных конкретным событием (реактивные депрессии), развитие последнего этапа синдрома выгорания вызвано не каким-либо отдельным травмирующим событием, но стойкими негативными изменениями в когнитивной сфере человека, которые могут характеризоваться как изменения личности человека. В некоторых случаях эти изменения могут приводить к социальной дезадаптации, влиять на все сферы жизни, и стабильно сохраняться во времени.
А теперь вернемся к определениям. Как было показано выше, при сохранении всех негативных факторов и отсутствии механизмов совладания с ними, «выгорание персонала» приводит к деформациям в личностной сфере и по преимуществу может называться «выгоранием личности».
Именно на этом хотелось бы особо заострить внимание. Повышенные требования общества к личности, первоначально формирующееся, казалось бы, положительное отношение к людям и службе в конечном счете приводит к стойким негативным изменениям личности, что тяжким бременем ложится на самого выгорающего, его семью и ту среду, в которой он трудится.
Особо стоит подчеркнуть, что выгорание может, во-первых, распространяться по коллективу, а во-вторых, способствовать негативному кадровому отбору. В свою очередь этот негативный отбор может значительно влиять на всю организацию, приводить к усилению негативных групповых тенденций, культивации негативных качеств сотрудников, что в свою очередь будет повышать групповое и социальное давление на личность, и повышать вероятность выгорания других священников.
О методах совладания с выгоранием, вероятно, стоит поговорить отдельно, пока же хочется указать на то, что часто выгорающему священнику советуют усилить молитвы и «подвиги», увеличить трудовую нагрузку, больше служить и быть с людьми. Как мы показали выше, механизмы, приводящие к формированию выгорания, основаны на повышенных требованиях и истощении внутренних ресурсов, и в данном контексте реализация подобной стратегии может привести к усугублению уже имеющейся негативной тенденции.
Читайте также:
Источник
Чем отличается «выгорание» от изначальной холодности к служению? Есть ли практические приемы, как бороться с пастырской усталостью и апатией? По следам интервью психолога Светланы Перегудовой и в продолжение темы о феномене «выгорания», мы обратились с вопросами к прот. Павлу ВЕЛИКАНОВУ, доценту МДА и главному редактору портала «Богослов.Ру»
– Отец Павел, обычно говорят о выгорании у социальных работников. А что такое пастырское выгорание? Какие у него специфические симптомы?
– Да, действительно, синдром профессионального выгорания чаще всего встречается у людей, по характеру своей деятельности активно взаимодействующих с другими людьми: это учителя, врачи, работники социальных служб. Что такое «пастырское выгорание»? Дать ему определение лучше, чем Святейший Патриарх, не получится: это «состояние, когда священнослужитель теряет мотивацию к несению пастырского служения, состояние хронической усталости и апатии, сопровождающееся сомнениями в наличии пастырского призвания и правильности выбора священнослужения как профессии и образа жизни».
Вне зависимости от профессии выгорание, прежде всего, характеризуется тремя признаками: эмоциональное истощение, деперсонализация и сомнение в профессиональной пригодности. Другими словами, когда работа перестаёт радовать, когда нет уже никаких сил уделять даже минимум внимания окружающим, и всё это рождает в душе глубокую неудовлетворённость жизнью и своим местом в ней.
В случае со священством всё обостряется: амплитуда человеческой святости и мерзости, с которой постоянно имеет дело духовник, в разы выше, чем в любых других профессиях, даже у работников уголовной сферы. И при этом пастырь должен найти в себе силы не осудить, не оттолкнуть, не возненавидеть человека, который пришел к нему на исповедь.
Батюшка, который регулярно служит, имеет более высокие риски по сравнению с любым, даже самым ревностным и благочестивым мирянином: он постоянно стоит перед лицом огня Божественной благодати, с одной стороны – и перед бездной человеческого греха, с другой.
Тема «выгорания» очень многоплановая, но не надо его путать с неверием, Богоотступничеством, впадением в тяжкий грех или страсть, хотя это всё и может легко попасть в один публицистический котел. Не надо смотреть на «выгорание» как на какую-то «духовную проказу». Любой ревнующий о спасении и себя, и своей паствы священник в той или иной мере проходит через подъемы и падения, через усиление и ослабление интенсивности подвига и духовной жизни. И в этом нет ничего трагического.
Выгорание как острый смысловой кризис, если правильно преодолевается, существенно повышает качество всей религиозной жизни: шелуха, вторичное сгорает – а то, что остаётся, становится настоящей, неподдельной ценностью. Поэтому я бы не стал говорить о «выгорании» как «неизбежном зле». О «выгорании» правильнее сказать как об особом, очень важном опыте Богооставленности и призыве быть верным Христу даже до смерти.
В своей статье на эту тему, опубликованной два года назад на сайте «Богослов.Ру», я сопоставлял симптомы выгорания и уныния, в то же самое время показывая, что это не одно и то же. Если говорить об отличии выгорания от обычной лени, то здесь на первое место выходит функциональная недееспособность священника, а вовсе не его нежелание выполнять свои обязанности. Именно это и позволяет говорить о пастырском выгорании как комплексной проблеме, духовно-душевной, требующей соответственно и комплексного подхода к терапии.
Ленивого батюшку достаточно тем или иным образом «промотивировать» к нормальному служению, а вот в случае с «выгоревшим» священником это уже не только не поможет, но чаще всего приведет к ещё большему углублению кризиса.
– А как можно противостоять выгоранию? Можно дать список практических советов?
– Лучший способ противостоять выгоранию – это здоровая христианская община, которая любит своего пастыря таким, какой он есть, и готова грудью встать на его защиту. Но таких общин, увы, у нас крайне мало. Чаще всего у нас священник воспринимается как безотказный удовлетворитель индивидуальных религиозных потребностей, объект духовного потребительства прихожан. И это не может не вести к выгоранию.
К сожалению, у нас нередко смотрят на священника как на «православного супер-героя», которого куда ни брось – он везде сможет решить проблемы любой, даже космической, сложности. На самом же деле пастырь неотделим от паствы, и процесс духовного роста общины вместе со священником – процесс долгий и непростой. Когда священник оказывается в своеобразной невесомости, не ощущая благодарности своих прихожан, в таком состоянии очень легко начать согласиться с мыслью об отсутствии призвания к пастырству.
Есть и противоположная крайность – когда прихожане вольно или невольно создают на приходе культ «старца», и священнику это начинает всё больше нравится, он старается во всем соответствовать ожиданиям своей паствы – в результате чего привычное благочестивое лицемерие становится непрекращающимся лицедейством – в какой-то момент такой батюшка оказывается буквально раздавленным ложным образом, который создала его же паства.
Культивирование различных харизматических даров, требование их от своего духовного наставника – безошибочности мнений и снайперской точности благословений, пророческого видения, действенности молитв, образцовости во всех добродетелях – всё это превращает христианского предстоятеля общины, неотделимого от неё, в некоего «супер-шамана», в руках которого все дверцы и к житейскому благополучию, и к Царствию Небесному. Воспитание в пастве правильного понимания священства, его роли и места в общине – прекрасный антидот не только выгоранию, но и многим другим болезням пастырского служения.
Второе лекарство – любящий своё духовенство архиерей, не стесняющийся общаться с ними, как с братьями во Христе, а не как с обреченно-подчинёнными. Ведь одна из причин выгорания, как это ни парадоксально – хроническое одиночество священника, отсутствие близких и равных друзей, невозможность обсудить свои проблемы, свои горести и сомнения на одном языке с теми, кто готов слушать, слышать и продолжать любить. В идеале этим настоящим отцом и должен быть правящий архиерей.
Если говорить о практических советах, то первое, что необходимо сделать при появлении признаков выгорания – отнестись к священнику как к нормальному человеку, по-человечески. Священство – это ведь не пожизненный диагноз, а призвание.
И если батюшка переутомился – ему надо дать возможность полноценно отдохнуть. Если он на грани срыва от бесконечной приходской круговерти – надо ему обеспечить гарантированное время полного покоя и тишины. Без этих, казалось бы, элементарных вещей, всё остальное может повиснуть в воздухе. А вот что делать далее – вопрос более сложный. В идеале, здесь должны работать опытные духовники-психологи, имеющие большой опыт работы с подобными ситуациями, умеющими отделить проблемы душевные, психо-соматические, от смысловых и духовных. Однако таковых, насколько я знаю, у нас сегодня нет. Что это не значит, что при наличии желания они не могут появиться в нашей Церкви лет через 10 — 15, например.
– Как заметить, что выгорание уже близится, есть какие-то «первые звоночки»? О выгорании социальных работников написано очень много, а какие специфические «звоночки» могут быть у священника?
– Если бы не Божественная благодать, всегда немощная врачующая и оскудевающая наполняющая, если бы не регулярное служение Евхаристии и причащение – любой священник сгорал бы словно спичка, едва успев зажечься. Мне кажется, первый серьезный «звоночек» – это заметное уменьшение резонанса души при богослужении, когда сердце перестают вдохновлять любимые молитвы, песнопения, праздники, моменты службы – а это у каждого очень индивидуально. И это не следствие какого-то эпизодического переутомления, или неожиданно навалившихся скорбей, а долго тянущееся состояние. Причем такое состояние не преодолевается волевым усилием: появляется ощущение, что в душе «что-то сломалось», или «шестерёнки заклинило».
Для того, чтобы помочь выйти из такого состояния, иногда бывает достаточно вовремя отправить батюшку в отпуск, или хотя бы дать возможность проводить больше времени в кругу любящей его семьи – да здесь огромный выбор средств в руках разумного архиерея, если только он не относится к своему духовенству исключительно как к безликим винтикам большой епархиальной машины.
– Почему о выгорании ничего не написано у Святых Отцов? В древней Церкви у пастырей не было выгорания?
– Потому что в то время не было социальной психологии, и их прежде всего интересовало внутреннее устроение души и её путь ко спасению, нежели чем правильное функционирование элемента системы – даже если эта система церковная. Поэтому отцы говорили об «окамененном нечувствии», об унынии и действии других страстей, сразу смотря в корень. Увы, но сегодня мы настолько далеки от подобного отношения друг ко другу даже внутри Церкви, что пытаться бороться с проблемой «выгорания» путём архипастырских призывов «не унывать и больше молиться» – действенным не будет.
– Как отличить выгорание от разочарования в служении? Когда разочарование маскируется под «выгорание»?
– Вопрос очень непростой. Подойти к нему мне хочется через другой вопрос: что важнее – священство или христианство? Ведь бывает не только уход из священства, но и отказ от очевидного священнического призвания – как это имело место, например, с Сергеем Иосифовичем Фуделем: он не стал священником, зато в горниле страданий выплавился в подлинного богослова и тайнозрителя. Может ли человек, ушедший из священства, остаться христианином и иметь реальную надежду на спасение? Или он уже относится к категории отвергнутых Богом, проклятых и в этой, и в будущей жизни? Ответ на этот вопрос не так уж и очевиден. Конечно, нет греха, побеждающего любовь Божию. Но человек, который вкусил Трапезы Господней как её совершитель, как предстоятель перед Престолом Божиим, уже никогда не может начать жизнь «с чистого листа», как будто бы этого никогда не было. И это не просто какой-то «житейский опыт»: это опыт принципиально иного, бытийственного, онтологического состояния. Еще раз повторюсь: священство – это призвание, а не диагноз: призвание любить Христа «паче сих» – и только потому дерзать «пасти овец Христовых». И вот если здесь возникают сложности, если человеческое сердце почему-то, в какой-то момент жизни захлопывается перед Христом и неизбежно открывает себя кому-то или чему-то другому – конечно, в любом случае это большая жизненная драма. Я не знаю ни одного бывшего священника, по разным причинам ушедшего из священнослужения, чтобы в душе не жила тоска по самому главному, чего они себя лишили – служению Божественной Литургии. Но в ситуации, когда надо было делать выбор – либо постоянно лгать Богу и людям, скрывая своё грехолюбие, либо исповедать свою немощь публично и снять с себя священный сан – они выбирали второе. И это их характеризует как людей, возможно, и «выгоревших», но вовсе не «сожженных в своей совести».
«Выгорает» только – подчеркну это! – только тот человек, который горел, горел ярко, жертвенно, самозабвенно. Говорить о «выгорании», когда вчерашний школьник случайно забрёл в семинарию, покрутился там пару лет, от безысходности и под давлением рукоположился, не особо напрягался в священнических трудах, параллельно живя обычной, светской жизнью – а потом он через пару лет объявляет о своём «выгорании» и снятии сана – это, конечно же, просто смешно. Не было там и в помине ни горения, ни выгорания. Была только элементарная небрежность и безответственность инспекции семинарии и архиерея.
– Вы работаете в семинарии, разбирается ли тема «выгорания» со студентами на лекциях, в частных беседах?
– Конечно, в курсе пастырского богословия разбираются многие подобные ситуации, но надо понимать, что реалии приходской жизни зачастую оказываются гораздо жёстче и суровее, нежели чем даже самые ужасные «страшилки», нарисованные некогда в учебной аудитории. Поэтому никаких универсальных рецептов по «минимализации» случаев ухода из священства быть не может. И «выгорание», и снятие сана, и отказ от монашеских обетов – всё это очень важные показатели общего качества христианской жизни в Церкви. И эти показатели важно не замалчивать, не «замыливать» общими красивыми словами, типа «от нас уходят только те, кто никогда и не были нашими», а относится к ним как «звоночкам» свыше, которые заставляют нас о чем-то серьезно задуматься, что-то переосмыслить, а в чем-то и по-настоящему покаяться и измениться.
Источник