Синдром элерса данло это инвалидность

Диагноз и сериал «Кости»

Синдром Элерса — Данлоcа (СЭД) — это генетическое заболевание соединительной ткани. Его вызывают дефекты в синтезе коллагена — важнейшего белка мышц, кровеносных сосудов, костей, хрящей и сухожилий, наружных покровов всех органов. Коллаген «склеивает» ткани, придавая им силу и эластичность — «ломаный» коллаген не выполняет свои обязанности. Этот же белок в виде ампул или инъекций не помогает: организм не знает, что такое «нормальный» коллаген, не способен его вырабатывать и усваивать. Связки не поддерживают суставы — из-за этого происходят вывихи. Позвоночник не фиксируется на месте — в результате появляется искривление. Чаще всего людей с этим синдромом объединяет хрупкость сосудов, повышенная гибкость суставов и невероятная эластичность кожи, почти как у Мистера Фантастика. А ещё — постоянная боль.

С детства у меня болит спина. Родители водили меня к лучшим хирургам, ортопедам, остеопатам, но все говорили: «У вас искривление позвоночника, ходите на плавание». Без достаточных обследований мне назначали лечение, которое только вредило. Например, физические упражнения не учитывающие, что у меня есть протрузии (это первая стадия формирования грыж межпозвонковых дисков), — а они могут привести к грыжам. Или массажи, стимулирующие приток крови к пояснице, что запрещено при эндометриозе (о том, что у меня есть и он, я узнала случайно всего полгода назад — хотя регулярно на протяжении многих лет посещала гинекологов и упоминала боли и другие симптомы). Практически каждый врач упрекал, меня или родителей, что мы не уследили за моим здоровьем и довели до такого состояния. Однажды хирург в районной больнице на вопрос, что мне делать со спиной, ответил: «Ничего. Ждите годы боли». 

Осенью 2016 года я оказалась на приёме у одного из лучших вертебрологов (специалист по заболеваниям позвоночника. — Прим. ред.) Латинской Америки. Я встречалась с мексиканцем и часто к нему летала; он знал, что у меня всё время болит спина, а в России я не могу добиться обследования, и записал к специалисту. За два дня там я узнала о своём состоянии больше, чем за двадцать лет здесь. После осмотра и нескольких рентгеновских снимков вертебролог составил список обязательных обследований: магнитно-резонансная томография, компьютерная томография и другие.

Вернувшись в Москву, я три месяца пыталась получить направление на МРТ. Когда невролог назвал опытнейшего мексиканского вертебролога дураком, моё терпение лопнуло. Я пошла к заведующей больницы, но она сказала, что я никогда не получу направление на МРТ позвоночника, потому что им запрещено назначать такой объёмный анализ. Только после того, как я без сил разрыдалась, она сжалилась надо мной и дала направление на томографию одного отдела позвоночника, хотя мне нужно было обследовать четыре. После этого я никогда больше не пользовалась бесплатной медициной.

Всё выяснилось год назад совершенно случайно, благодаря сериалу «Кости». Там у одной из жертв был синдром Элерса — Данлоса — и такие же симптомы, как у меня. Я удивилась сходству, почитала о болезни в интернете и записалась к генетику в Москве — единственному российскому специалисту, который посещает международные конференции, посвящённые СЭД. Я пришла на приём с папкой анализов и заключений всех возможных специалистов. Врач их изучила, спросила о заболеваниях родственников, осмотрела меня и подтвердила моё предположение, поставив диагноз «синдром Элерса — Данлоса». С одной стороны я испытала облегчение: наконец я знаю, что со мной, мне будет легче контролировать болезнь. С другой — диагноз звучал как приговор, поскольку СЭД неизлечим. Генетик утешила, что с возрастом гипермобильность уменьшится. Но, к сожалению, другие хронические болезни, появившиеся из-за синдрома, никуда не денутся. 

Жизнь с синдромом

Вероятность наследования синдрома Элерса — Данлоса — пятьдесят процентов; такая невесёлая лотерея. Скорее всего, он есть у моей матери: у неё те же проблемы и боли, но она не обследовалась. Есть шесть типов синдрома Элерса — Данлоса, каждый отличается мутацией определённых генов. Например, у людей с классическим типом невероятно эластичная и растяжимая кожа, а у людей с сосудистым — до того хрупкие сосуды, что может доходить до разрыва артерий.

У меня гипермобильный тип СЭД — такой встречается у одного из десяти-пятнадцати тысяч человек. С ним можно легко повредить любой сустав: пальцев, коленный, челюстной. Учёные всё ещё не нашли ген, отвечающий за мутацию в этом случае, а значит, болезнь невозможно выявить с помощью тестов. Вероятность, что синдром будет у моих детей, тоже примерно пятьдесят на пятьдесят, но мне кажется, даже выше: читала в англоязычных группах, что практически у всех людей с синдромом он передался детям. Плюс при СЭД беременность и роды проходят крайне тяжело — об этом мне рассказывал генетик, но я слушала вполуха, так как не планирую заводить детей. 

Синдрому Элерса — Данлоса сопутствуют заболевания всех органов, где есть соединительная ткань, а также другие проблемы, связанные с функциями этих органов. У меня хроническое воспаление сухожилий ног, хронические головные боли и хронический отит, эндометриоз, искривление позвоночника с протрузиями и деградацией межпозвоночных дисков. Есть проблемы с желудочно-кишечным трактом, слухом, сосудами, кожей: раздражения, покраснения, реакция на холод и жару, вечная сухость, постоянные высыпания, шрамы даже от царапин.

Каждый день у меня болят голова, шея и поясница — из-за искривления позвоночника и неправильного распределения нагрузки при ходьбе. Болят голеностопные суставы из-за слишком высокой подвижности, регулярно возникают травмы. Я не могу ходить без стелек даже дома, иначе выворачиваются ноги.

Из-за неправильного развития соединительной ткани пришлось выравнивать зубы. А ещё у меня аллергия на бессчётное количество веществ: антибиотики, красители, консерванты. Из-за синдрома хронической усталости я не могу осилить даже это интервью — молодой человек печатает ответы под диктовку. Иммунитет тоже ни к чёрту: за двадцать два года у меня были и бронхит (его было непросто вылечить без антибиотиков), и ангина, и аутоиммунное заболевание, и множество других состояний. Людям с моим диагнозом свойственны депрессии из-за хронической боли: тяжело её терпеть и осознавать, что с годами будет только хуже. 

Список моих болезней постоянно пополняется. Больше полугода назад при очередном обследовании я заметила, что у меня плохие результаты анализа крови и показатели всё ухудшаются. С тех пор пытаюсь выяснить, в чём дело. Мне кажется, я обошла уже всех более-менее хороших врачей в Москве — но никто не знает особенности пациентов с СЭД, а их нужно обязательно учитывать, чтобы правильно поставить диагноз. Поэтому мне никто не может помочь или хотя бы направить на нужные анализы. А чаще всего врачи просто не верят, что синдром вообще у меня есть — хотя я всегда ношу с собой заключение генетика. Постоянное хождение по врачам сводит с ума. 

Ограничения и преодоления

В отличие от США, Великобритания, Франции, Мексики и других стран, в России с синдромом Элерса — Данлоса не дают инвалидность, ни по одному из сопутствующих заболеваний тоже. Государство не помогает, добиться вменяемого лечения или обследований я не могу. У меня столько болезней, что лишних денег нет, и я была бы рада не платить по десять тысяч за анализы крови. Или иметь возможность парковаться на местах для людей с инвалидностью, которые расположены ближе ко входу в здание — даже такая малость помогает, когда нужно куда-то добраться во время болевого приступа. Уже год безуспешно пытаюсь найти врача, который мог бы меня вести, помогать и корректировать лечение сопутствующих заболеваний. Но в России только два или три специалиста-генетика по СЭД. Русскоязычных групп поддержки нет, так что я состою в англоязычных группах в фейсбуке. 

СЭД дарит не только боль, но и гиперчувствительную реакцию на неё: даже такая незначительная вещь, как, например, сдача крови, сводит меня с ума. В детстве это было особенно тяжело. Боль забирает всю энергию: любое действие стоит огромных усилий. От сильных приступов тошнит, сбивается дыхание, кружится голова, трудно говорить. Иногда таблетки частично снимают состояние, но чаще всего нет. Я всегда ношу с собой полный комплект: обычные обезболивающие препараты, очень сильное обезболивающее для критических ситуаций, несколько видов миорелаксантов.

Некоторые вещи я не могу делать в принципе, так как они приносят сильнейшую боль: долго убираться, нести продукты домой из магазина, двигать и перекладывать вещи, доставать что-то с верхних полок. Есть дела, которые иногда удаются, иногда нет — это готовка, загрузка посудомоечной машины (без которой мне очень тяжело), стирка. Если выпадает хороший день, я стараюсь сделать чуть больше, чем обычно. Но всегда слежу за нагрузкой — недавно я несколько часов разбирала одежду в шкафу, а потом неделю не могла встать с кровати. Из хорошего: все мужчины, с которыми я была в отношениях, всегда брали большую часть домашней работы на себя. 

Моя жизнь состоит из ограничений и преодолений. Постоянно приходится себя контролировать, чтобы не травмироваться. Мне нельзя посещать бани и сауны, бегать и делать всё, что даёт сильную нагрузку на позвоночник. В детстве я занималась конным спортом и всегда мечтала вернуться к нему, но мне это запрещено. Несколько лет я занималась йогой, преподавателей удивляла моя гибкость — она свойственна СЭД. Люблю плавать, и сейчас это единственное, что помогает мне уменьшить боль. Поднимать тяжёлые предметы, наклоняться, долго ходить — не для меня. Ещё пять лет назад я обожала многочасовые прогулки по городу, сейчас это невозможно: почти сразу появляется сильная боль в спине, которая не проходит несколько дней.

По первому образованию я юрист, но несколько лет назад сменила профессию и получила ещё один диплом — преподавателя русского как иностранного. Причин было много, но толчком послужило и то, что у юристов сидячая работа. А я не могу долго сидеть: начинает сильно болеть спина. Теперь я занимаюсь тем, что люблю, и при этом могу уделять достаточно времени здоровью. Я очень люблю работать, и не представляю своей жизни без этого, но мне нужно чётко расставлять приоритеты. Как преподаватель, я сама составляю расписание, учитывая время на тренировки. Минимум два-три раза в неделю хожу в бассейн, также занимаюсь дома или в зале по специальной программе. Если работаю в первой половине дня, вторую отвожу под спорт и отдых.

Быть на виду и общаться с людьми в моменты боли неизбежно. На работе мне необходимо постоянно выглядеть заинтересованной и энергичной — с хронической болью это тяжело. Тогда я принимаю лекарства и работаю дальше. Я научилась выражать эмоции, которые не испытываю. Коллеги уверены, что я всегда в хорошем настроении, хотя на самом деле в моменты боли оно бывает редко. Друзья знают, как я себя чувствую, но, мне кажется, думают, что я приукрашиваю, и не догадываются, насколько мне плохо. Здоровому человеку действительно тяжело понять, что я испытываю.

Больше всего меня пугает, что с возрастом проблемы с позвоночником будут только ухудшаться: из-за искривления нагрузка распределяется неправильно и естественный износ ускоряется — может образоваться грыжа межпозвонкового диска или случиться защемление нерва, если не заниматься лечебной гимнастикой. Страшно думать, что будет через двадцать лет, если уже сейчас я чувствую себя плохо. 

С другой стороны, этот страх мотивирует делать что-то сейчас: заниматься разрешёнными видами спорта, работать, путешествовать. Как и в любой ситуации, в жизни с хроническим синдромом есть не только негатив. Благодаря моему состоянию у меня отличная сила воли: могу встать рано утром в выходные, чтобы поехать на тренировку, заставить себя сделать что-то нужное, даже если не хочу. Я чётко понимаю, когда мне надо отдохнуть и расслабиться, чтобы почувствовать себя лучше, а когда я просто ленюсь. Из-за регулярных тренировок у меня сильное, натренированное тело, я умею работать над собой. А из-за того, что я периодически плохо себя чувствую, я не откладываю на потом что-то важное и интересное. Если я хочу научиться новому, я сразу же это делаю. Например, недавно пошла на латиноамериканские танцы. Ещё синдром научил меня относиться легче к жизни и себе: у всех есть особенности — и мои делают меня лишь сильнее.

Фотографии: salita2010 — stock.adobe.com (1, 2, 3)