Реферат на тему стокгольмский синдром

скачать

План:

1 Факторы, влияющие на формирование стокгольмского синдрома
2 Профилактика при ведении переговоров и дебрифинг
3 Захват заложников в Стокгольме в 1973 году
4 Случай Патти Хёрст
5 Захват резиденции японского посла в Лиме, столице Перу, 17 декабря 1996

Примечания
Литература

Введение

Не следует путать с экономическим понятием «Голландский синдром».

Стокго́льмский синдром (англ. Stockholm Syndrome) — термин популярной психологии, описывающий защитно-подсознательную травматическую связь[1], взаимную или одностороннюю симпатию[2], возникающую между жертвой и агрессором в процессе захвата и применения (или угрозы применения) насилия. Под воздействием сильного шока заложники начинают сочувствовать своим захватчикам, оправдывать их действия, и в конечном итоге отождествлять себя с ними, перенимая их идеи и считая свою жертву необходимой для достижения «общей» цели. Бытовой стокгольмский синдром, возникающий в доминантных семейно-бытовых отношениях, является второй наиболее известной разновидностью стокгольмского синдрома.

Вследствие видимой парадоксальности психологического феномена, термин «стокгольмский синдром» стал широко популярен и приобрел много синонимов: известны такие наименования, как «синдром идентификации заложника» (англ. Hostage Identification Syndrome), «синдром здравого смысла» (англ. Common Sense Syndrome)[3], «стокгольмский фактор» (англ. Stockholm Factor), «синдром выживания заложника» (англ. Hostage Survival Syndrome)[4] и др. Авторство термина «стокгольмский синдром» приписывают криминалисту Нильсу Бейероту (Nils Bejerot), который ввёл его во время анализа ситуации, возникшей в Стокгольме во время захвата заложников в августе 1973 года. Механизм психологической защиты, лежащий в основе стокгольмского синдрома, был впервые описан Анной Фрейд в 1936 году, когда и получил название «идентификация с агрессором».

Исследователи полагают, что стокгольмский синдром является не психологическим парадоксом, не расстройством (или синдромом), а скорее нормальной реакцией человека на сильно травмирующее психику событие[3][4]. Так, стокгольмский синдром не включен ни в одну международную систему классификации психиатрических заболеваний[5].

1. Факторы, влияющие на формирование стокгольмского синдрома

Стокгольмский синдром может получить развитие при:

политических и криминальных терактах (захват заложников);
военных карательных операциях (например, при взятии военнопленных);
лишении свободы в концентрационных лагерях и тюрьмах;
отправлении судебных процедур;
развитии авторитарных межличностных отношений внутри политических групп и религиозных сект;
реализации некоторых национальных обрядов (например при похищении невесты);
похищении людей с целью обращения в рабство, шантажа или получения выкупа;
вспышках внутрисемейного, бытового и сексуального насилия.

Механизм психологической защиты основан на надежде жертвы, что агрессор проявит снисхождение при условии безоговорочного выполнения всех его требований. Поэтому пленник старается продемонстрировать послушание, логически оправдать действия захватчика, вызвать его одобрение и покровительство.

Гуманизация отношений между захватчиком и жертвой является ключевой при формировании стокгольмского синдрома и обуславливается следующими факторами:

Возможностью и качеством социального взаимодействия. Чтобы затруднить развитие эмоциональных отношений, пленникам могут завязывать глаза, затыкать рот кляпом. С этой же целью охранники могут часто меняться местами[3][4].
Возможностью рационального объяснения проявленной жестокости. Необъяснимая, нерациональная жестокость убивает развитие симпатии между сторонами. В обратном случае, если, например, один из заложников погибает в результате сопротивления террористам, то выжившие стараются оправдать вспышку жестокости провокативным (опасным для остальных) поведением самого погибшего[3].
Языковым барьером. Запрет переговариваться и/или незнание языка сильно затрудняет формирование симпатии между заложниками и террористами[3].
Психологической грамотностью, знанием приемов выживания[3]. Психологически грамотный заложник и/или террорист имеют больше шансов повлиять друг на друга.
Личностными качествами обеих сторон, их способностью к дипломатическому общению. Заложник, обладающий дипломатическими качествами, способен переубедить противника, сместить его точку зрения[3].
Системой культурных стереотипов. Расовые, этнические, религиозные и идеологические разногласия оказывают жесткое негативное влияние на развитие симпатии между захватчиком и его жертвой. Они с трудом поддаются изменению за такой короткий промежуток времени[3] и могут спровоцировать неприязнь, вспышку жестокости и даже гибель заложников.
Длительностью пребывания в плену[3]. Стокгольмский синдром формируется после 3-4 дней лишения свободы и усиливается в случае изоляции пленников. При долгом нахождении в плену заложник общается с захватчиком, узнаёт его как человека, понимает причины захвата, чего захватчик хочет добиться и каким способом; особенно это проявляется при терактах, имеющих политическую подоплёку — заложник узнаёт претензии захватчика к власти, проникается ими и может убедить себя, что позиция захватчика — единственно правильная.

Зная, что террористы хорошо понимают, что до тех пор, пока живы заложники, живы и сами террористы, заложники занимают пассивную позицию, у них нет никаких средств самозащиты ни против террористов, ни в случае штурма. Единственной защитой для них может быть терпимое отношение со стороны террористов. В результате заложники психологически привязываются к террористам и начинают толковать их действия в свою пользу. Известны случаи, когда жертвы и захватчики месяцами находились вместе, ожидая выполнения требований террориста[6].

В случаях особо жестокого обращения заложники психологически дистанцируются от ситуации; убеждают себя, что это происходит не с ними, что с ними такое произойти не могло, и вытесняют из памяти травмирующее событие, занимаясь конкретной деятельностью[7].

Если никакого вреда жертве не причиняется, некоторые люди, будучи менее подвержены синдрому в процессе адаптации к данной ситуации и почувствовав потенциальную неспособность захватчиков причинить им вред, начинают их провоцировать. [8]

После освобождения выжившие заложники могут активно поддерживать идеи захватчиков, ходатайствовать о смягчении приговора, посещать их в местах заключения и т. д.

2. Профилактика при ведении переговоров и дебрифинг

В ведении переговоров при захвате заложников одной из психологических задач медиатора является поощрение развития взаимной симпатии (стокгольмского синдрома) между заложниками и захватчиками с целью увеличения шансов заложников на выживание. Директор исследовательских программ Центра предотвращения международных преступлений д.н. Адам Дольник сообщил по этому поводу в интервью «Новой газете»:[2]

Переговорщик просто обязан провоцировать, поощрять формирование этого синдрома любыми способами. Потому что если террористы и заложники будут нравиться друг другу, то тогда меньше шансов, что заложники сделают что-то глупое, что повлекло бы жесткие действия террористов. А террористам, в свою очередь, будет крайне трудно решиться на убийство заложников, к которым они испытывают симпатию.

Методики проведения дебрифинга (психологической консультации) выживших заложников в случае их удачного освобождения разнятся в зависимости от характера ситуации, сформировавшей стокгольмский синдром. Например, дебрифинг освобожденных военнопленных отличается по своей структуре от дебрифинга заложников политических терактов[3].

3. Захват заложников в Стокгольме в 1973 году

Здание «Kreditbanken» (Стокгольм, Швеция)

23 августа 1973 года бежавший из тюрьмы Ян Эрик Улссон в одиночку захватил банк «Kreditbanken» (Стокгольм, Швеция)[9], ранив одного полицейского и взяв в заложники четверых работников банка — трёх женщин (Биргитту Лундблад, Кристин Энмарк, Элизабет Олдгрен) и мужчину Свена Сафстрома. По требованию Улссона, полиция доставила в банк его сокамерника — Кларка Улофссона (Clark Olofsson).

26 августа полицейские просверлили отверстие в потолке и сфотографировали заложников и Улофссона, однако Улссон заметил приготовления, начал стрелять и пообещал убить заложников в случае газовой атаки.

28 августа газовая атака всё-таки состоялась. Через полчаса захватчики сдались, а заложников вывели целыми и невредимыми.

Бывшие заложники заявили, что боялись не захватчиков, которые ничего плохого им не сделали, а полиции. По некоторым данным, они за свои деньги наняли адвокатов Улссону и Улофссону.

В ходе судебного разбирательства Улофссону удалось доказать, что он не помогал Улссону, а, напротив, пытался спасти заложников. С него сняли все обвинения и отпустили. На свободе он встретился с Кристин Энмарк, и они стали дружить семьями.

Улссон был приговорён к 10 годам тюремного заключения, где получал много восхищённых писем от женщин.

Заложница-террорист Патрисия Хёрст(справа) во время ограбления банка «Хиберния» (Сан-Франциско, Калифорния)

4. Случай Патти Хёрст

Подробно описан в статье «Патрисия Херст».

Патрисия Хёрст (Patricia Hearst) была захвачена 4 февраля 1974 группой «Симбионистская армия освобождения» (англ. Symbionese Liberation Army). Террористы получили от семьи Хёрст 4 млн долларов, но девушка возвращена не была. Позже выяснилось, что она вступила в ряды С. А. О. под угрозой убийства.

5. Захват резиденции японского посла в Лиме, столице Перу, 17 декабря 1996

Это самый крупный за всю историю захват такого большого числа высокопоставленных заложников из разных стран мира, неприкосновенность которых установлена международными актами.

Террористы (члены перуанской экстремистской группировки «Революционное движение имени Тупак Амару»), появившиеся в виде официантов с подносами в руках, захватили резиденцию посла вместе с 500 гостями во время приема по случаю дня рождения императора Японии Акихито и потребовали, чтобы власти освободили около 500 их сторонников, находящихся в тюрьмах.

Сразу после захвата президента Перу Альберто Фухимори стали обвинять в бездействии и в том, что он не обеспечил надежной охраны посольства, лидеры западных стран, чьи граждане оказались в числе заложников, оказывали на него давление и требовали, чтобы безопасность заложников была приоритетной целью при их освобождении. В таких условиях ни о каком штурме посольства, ни о каких других силовых мерах освобождения заложников речи не шло.

Через две недели террористы освободили 220 заложников, сократив число своих пленников, чтобы их легче было контролировать. Освобожденные заложники своим поведением озадачили перуанские власти. Они выступали с неожиданными заявлениями о правоте и справедливости борьбы террористов. Находясь долгое время в плену, они стали испытывать одновременно и симпатию к своим захватчикам, и ненависть и страх по отношению к тем, кто попытается насильственным способом их освободить.

По мнению перуанских властей, главарь террористов Нестор Картолини, бывший текстильный рабочий, был исключительно жестоким и хладнокровным фанатиком. С именем Картолини была связана целая серия похищений крупных перуанских предпринимателей, от которых революционер требовал денег и других ценностей под угрозой смерти. Однако на заложников он произвел совершенно иное впечатление. Крупный канадский бизнесмен Кьеран Мэткелф сказал после своего освобождения, что Нестор Картолини — вежливый и образованный человек, преданный своему делу.

Описанный случай дал название «лимскому синдрому» (англ. Lima syndrome)[10]. Ситуация, при которой террористы испытывают настолько сильную симпатию к заложникам, что отпускают их, является обратным примером (частным случаем) стокгольмского синдрома.

Примечания

Стокгольмский синдром: История, причины, ориентация — selen11.narod.ru/syndrome.htm
↑ 12 На переговоры идет сильный. Как подчинить террористов своей воле, не выводя танки и огнеметы на прямую наводку. — www.pravdabeslana.ru/dolnik.htm Елена Милашина. Интервью с Адамом Дольником. — «Новая газета», 29.08.2007.
↑ 12345678910 Factors Influencing the Development of the Hostage Identification Syndrome. — www.julianhermida.com/algoma/stockholm.pdf James T. Turner. Political Psychology, Vol.6, No.4, 1985, pp.705—711
↑ 123 The Stockholm Syndrome Revisited. — policechiefmagazine.org/magazine/index.cfm?fuseaction=display_arch&article_id=1697&issue_id=122008 Arthur Slatkin. The Police Chief Magazine, Vol.LXXV, No.12, December 2008.
‘Stockholm syndrome’: psychiatric diagnosis or urban myth?. — onlinelibrary.wiley.com/doi/10.1111/j.1600-0447.2007.01112.x/abstract?systemMessage=Online Library is experiencing intermittent brief disruptions when loading some pages — this is currently under investigation M. Namnyak, N. Tufton, R. Szekely, M. Toal, S. Worboys, E. L. Sampson — Acta Psychiatrica Scandinavica, Volume 117, Issue 1, pages 4-11, January 2008.
Стокгольмский синдром — psyfactor.org/lib/pochebut2.htm. В кн: «Социальная психология толпы». Л. Г. Почебут, Сп-Б., 2004.
Психология взаимодействия террористов с заложниками — psyfactor.org/lib/pochebut1.htm. В кн: «Социальная психология толпы». Л. Г. Почебут, Сп-Б., 2004.
Стокгольмский синдром: дружбе заложников и террористов 30 лет — www.membrana.ru/articles/global/2003/08/28/213200.html.
См. подробнее Norrmalmstorg Robbery в англовики.
См. подробнее в статье en:Stockholm Syndrome#Lima Syndrome в англовики.

Литература

М. М. Решетников. Наброски к психологическому портрету террориста. — anthropology.ru/ru/texts/reshet/terrorist.html
М. М. Решетников.Особенности состояния, поведения и деятельности людей в экстремальных ситуациях с витальной угрозой. — anthropology.ru/ru/texts/reshet/behaviour.html
The Least Worst Place. Guantanamo’s First 100 Days — www.cceia.org/resources/journal/24_1/reviews/002. Karen Greenberg. New York: Oxford University Press, 2009.

скачать
Данный реферат составлен на основе статьи из русской Википедии.
Синхронизация выполнена 12.07.11 07:19:22
Похожие рефераты: Синдром гиперкортицизма (синдром Иценко-Кушинга), Стокгольмский собор, Стокгольмский метрополитен, Стокгольмский дворец, Стокгольмский трамвай, Стокгольмский концертный зал, Стокгольмский арбитраж, Стокгольмский архипелаг, Стокгольмский университет.

Категории: Синдромы по алфавиту, Захват заложников, Социальная психология, Психопатологические синдромы.

Текст доступен по лицензии Creative Commons Attribution-ShareAlike.

Источник

Выдержка
Похожие работы
Помощь в написании

Проявление «Стокгольмского синдрома» в общественной жизни и СМИ (реферат, курсовая, диплом, контрольная)

Проявление «Стокгольмского синдрома» в общественной жизни и СМИ Белова М.,

410 группа.

Данная тема находит в моей душе отклик с тех самых пор, когда я дочитала книгу об ужасном человеке, маньяке, убийце, насильнике — австрийце Йозефе Фрицле. В апреле 2008 Йозеф был арестован по обвинению в принудительном содержании взаперти своей младшей дочери Элизабет Фритцль, которую он держал в подземном звуконепроницаемом бункере в подвале собственного дома с 1984. При этом она подвергалась бытовому насилию со стороны отца с 1977 года. Постепенно их отношения стали носить сексуальный характер — инцест, в результате Элизабет родила 7 детей. После того, как Йозеф запер свою дочь в подвале, он объявил в полиции о том, что дочь пропала, но через какое-то время якобы получил от неё известие, чтобы её не искали.

Трое детей оказались заключены в подвале в течение всей жизни — это дочь Керстин в возрасте 19 лет, сын Штефан возраста 18 лет и сын Феликс пяти лет. Один ребёнок по имени Майкл умер на третий день после родов от респираторных проблем, лишённый возможности получить медицинскую помощь. Трое остальных детей жили в основном доме с Йозефом и его женой Розмари, при этом Фрицль организовывал их «подкидывание»: Лиза была «подкинута» на девятом месяце в 1993 году, Моника на десятом месяце в 1994 году, а Александр на 15 месяце жизни в 1997 году, они якобы подкидывались родителям от убежавшей дочери. Фрицль говорил также о принадлежности дочери к особому культу.

Когда старшая дочь Керстин серьёзно заболела, Йозеф по просьбе Элизабет отвёз её в больницу, последовательность событий после этого привела к открытию преступления. У Керстин была обнаружена сложная форма почечной недостаточности, и врачи потребовали историю болезни, а также присутствия матери. Отсутствие матери вызвало интерес полиции (всплыло дело о пропаже Элизабет), случай проник в печать и на телевидение. Фрицль предъявил письмо от Элизабет, в котором говорилось о «секте», но письмо вызвало подозрение у местного специалиста по культам. Фрицлю пришлось привести Элизабет в больницу, где они были немедленно арестованы полицией и разделены. Когда полиция заверила Элизабет, что она не вернётся к её отцу и её дети не останутся без присмотра, она рассказала всю историю о 24-летнем заключении, на основании которой было начато уголовное дело; генетический тест подтвердил инцест и отцовство Йозефа.

История ошеломила СМИ всего мира. Элизабет, жертва и дочь Йозефа, несмотря на весь ужас, растянувшийся почти на всю ее жизнь, не пала духом. Сложно сказать, что она верила в лучший исход, возможно, она почти с самого начала смирилась со сложившейся ситуацией.

Однако аудиторию взбудоражил тот факт, что после освобождения Элизабет довольно сухо описала свою жизнь рядом с Йозефом. Психологов, работающих в рамках этого дела, насторожил тот факт, что Элизабет повествовала без агрессии. Тогда они пришли к выводу, что случай Элизабет — яркий пример «стокгольмского синдрома».

Синдром может проявляться даже в самых обычных жизненных ситуациях, например, при бытовом насилии. Известная история о постоянно терпящей избиения мужа телеведущей Розе Сябитовой в 2010 году попала в СМИ. Журналисты сразу же потребовали реакцию женщины, однако она сперва отмалчивалась, а в последующем интервью объявила, что она мужа не обвиняет, ей даже его жаль, «выпивает ведь». Таковых случаев немало и чтобы описть каждый, к сожалению, не хватит ни бумаги, ни памяти. К синдрому также порой относится молчание детей, ставших жертвами педофилов, если дети вдруг стали испытывать неподдельную симпатию к насильнику. Такое, конечно, представить сложно, однако, при особенном подходе педофилов, данный исход неизбежен.

Стокгольмский синдром означает следующее: под воздействием сильного шока заложники начинают сочувствовать своим захватчикам, оправдывать их действия, и в конечном итоге отождествлять себя с ними, перенимая их идеи и считая свою жертву необходимой для достижения «общей» цели. Бытовой стокгольмский синдром, возникающий в доминантных семейно-бытовых отношениях, является второй наиболее известной разновидностью стокгольмского синдрома. Человек психологически включает механизм защиты, пытаясь подстроиться и приблизиться к обидчику, чтобы быть в безопасности, но происходит это бессознательно. В качестве примера уместно было бы упомнять ситуацию с терактом в Норд-Осте. Тогда террористов поддерживали члены семей участников теракта. Стать жертвой синдрома, к сожалению, может каждый, даже если человек знает о механизме Стокгольмского синдрома.

А захват в Перу в 1998? По мнению перуанских властей, главарь террористов Нестор Картолини, бывший текстильный рабочий, был исключительно жестоким и хладнокровным фанатиком. С именем Картолини была связана целая серия похищений крупных перуанских предпринимателей, от которых революционер требовал денег и других ценностей под угрозой смерти. Однако на заложников он произвел совершенно иное впечатление. Крупный канадский бизнесмен Кьеран Мэткелф после своего долгосрочного заточения сказал, что Нестор Картолини — вежливый и образованный человек, преданный своему делу (https://referat.bookap.info, 27).

Впервые он был обнаружен в столице Швеции. Ситуация сложилась следующим образом. Два рецидивиста в финансовом банке захватили четырех заложников — мужчину и трех женщин. В течение шести дней бандиты угрожали их жизни, но время от времени давали кое-какие поблажки. В результате жертвы захвата стали оказывать сопротивление попыткам правительства освободить их и защищать своих захватчиков. Впоследствии во время суда над бандитами освобожденные заложники выступали в роли защитников бандитов, а две женщины обручились с бывшими похитителями. Такая странная привязанность жертв к террористам возникает при условии, когда заложникам не причиняется физического вреда, но на них оказывается моральное давление. Например, в ходе захвата отрядом Басаева больницы в Буденновске заложники, несколько дней пролежавшие на полу больницы, просили власти не начинать штурма, а выполнить требования террористов.

«Стокгольмский синдром» усиливается в том случае, если группу заложников разделили на отдельные подгруппы, не имеющие возможности общаться друг с другом.

Своеобразная ситуация, провоцирующая «Стокгольмский синдром», многократно описана в литературе, отражена в художественных фильмах. Впервые психологическая привязанность заложника к своему сторожу представлена в кинофильме по повести Лавренева «Сорок первый». Затем во французском фильме «Беглецы» с участием известных актеров Жерара Депардье и Пьера Ришара показано возникновение нежной дружбы между неудавшимся террористом (герой Ришара) и бывшим бандитом, ставшим его заложником (герой Депардье). В знаменитом американском фильме «Крепкий орешек» с участием Брюса Уиллиса ситуация последствий «Стокгольмского синдрома» обыгрывается более драматично. Один из заложников проявил солидарность с террористами, предал своих товарищей, выдал жену сотрудника полиции (героя Уиллиса). После этого он был хладнокровно застрелен террористами. Этот пример показывает нам, насколько рискованным является общение заложников с террористами.

Психологический механизм стокгольмского синдрома состоит в том, что в условиях полной физической зависимости от агрессивно настроенного террориста человек начинает толковать любые его действия в свою пользу. Складывается так, что сам по себе синдром не проходит — необходима реабилитация жертвы и наказание насильника, террориста. И в таком случае демонстрация убитых террористов является полезной.

ЛИТЕРАТУРА

психологический стокгольмский синдром жертва

1. Найджел Кауторн. Замурованная. 24 года в аду. — М.: Рипол Классик, 2008.

2. М. М. Решетников. Наброски к психологическому портрету террориста. (https://anthropology.ru/ru/texts/reshet/terrorist.html)

3. И. Л. Трунов, Л. К. Трунова. Компенсация вреда жервам терроризма. — М.: Мир, 2008

Показать весь текст

Источник