Обморока от предметов искусства синдром

Флорентийский синдром

Многим знакомо состояние особого рода «нагруженности» и усталости, появляющееся после посещения знаменитых музеев. Оказывается, что это одно из проявлений так называемого синдрома Стендаля или флорентийского синдрома…        

«Созерцание произведений искусства может быть опасно для вашего психического здоровья» — такие указания, схожие с теми, что мы видим на пачках сигарет, можно смело ставить рядом с шедеврами мирового искусства. Специалисты уверяют: пока мы наслаждаемся сюжетом картины, мазком мастера, игрой света и тени, полотно незаметно действует на наше подсознание.

Даже люди с крепкими нервами могут ощутить легкую дрожь. А уж обладатели более тонкой душевной организации и вовсе могут грохнуться в обморок прямо подле шедевра. Все это — проявление так называемого синдрома Стендаля, когда психологический шок от восприятия того или иного произведения искусства сопровождается физиологическими симптомами. Быть может, эти «мины замедленного действия» великие мастера закладывали в свои произведения сознательно?

От обморока до паники

Французский писатель Стендаль, чьим именем названо загадочное состояние человеческой души, стал первым, кто рассказал о странном влиянии великих шедевров эпохи Возрождения на тело и разум зрителя. В книге «Рим, Неаполь и Флоренция» он подробно описал свои ощущения от пребывания в этих городах в 1817 году. Есть в ней рассказы о том, как автор едва не лишился чувств после посещения церкви Санта-Кроче во Флоренции, и вдруг ощутив свою незначительность перед бессмертными творениями. «Я видел шедевры искусства, порожденные энергией страсти, после чего все стало бессмысленным, маленьким, ограниченным, так, когда ветер страстей перестает надувать паруса, которые толкают вперед человеческую душу, тогда она становится лишенной страстей, а значит, пороков и добродетелей…» — писал француз в своей книге.

Все это можно было бы принять за фигуры речи, если бы в последующие десятилетия в галерее Уффици и других музеях Флоренции у посетителей не выявлялись явные признаки недомогания или неадекватного поведения. То, что речь идет о массовом явлении, первой отметила психиатр флорентийской клиники «Санта-Мария Нуова» Грациелла Магерини. С 1977 по 1986 год она занималась изучением феномена, а в 1989 году выпустила книгу «Синдром Стендаля», где подробно описала недуг.

Увидев, что симптомы ее пациентов во многом совпадают с теми, что описал автор «Пармской обители», она дала синдрому имя французского классика. Некоторые исследователи называют его флорентийским синдромом, поскольку чаще всего он наблюдался именно в колыбели Ренессанса. «Среди моих пациентов был студент, приехавший из Праги, — приводит пример из своей практики Грациелла Магерини. — Он провел во Флоренции много дней. Он посетил Санта-Кроче, Дуомо и, конечно, Уффици. В один из последних дней своего визита он отправился в собор Санта-Мария дель Кармине полюбоваться фресками Мазаччо.

Сначала он почувствовал легкое недомогание, а потом понял, что вот-вот упадет в обморок. Юноша из последних сил вышел из церкви и осел прямо на церковных ступеньках. Когда он попал ко мне, он не разговаривал, а первые связанные предложения начал произносить лишь спустя несколько месяцев регулярных сеансов психотерапии. Он, как оказалось, потерял ощущение самоидентичности, ощутил себя разобранным на куски».

Вообще же проявление симптомов синдрома Стендаля разнообразно — бурная пульсация в висках, головокружение, тошнота, чувство угнетенности, учащенное сердцебиение, дрожь и даже галлюцинации. У каждого человека они проявляются по-своему. До «клиники» все же доходит редко: так, за последние 10 лет практики Грациеллой Магерини было зафиксировано немногим более ста случаев. К чему же тогда шум-гам? Происходившее с людьми можно списать и на вялотекущую шизофрению, и на гипертонический криз, и на элементарный перегрев на солнце. Но дело в том, что именно синдром Стендаля считают причиной большинства случаев вандализма, когда одержимые люди пытались уничтожить шедевры живописи. Достаточно вспомнить неоднократные покушения на «Джоконду» Леонардо да Винчи. Это и заставило ученых докапываться до глубинных причин синдрома.

Двойное дно

В одном из музеев Флоренции — Палаццо Медичи-Риккарди — этим летом проводился занятный эксперимент. Специальное оборудование считывало физиологические данные посетителей экспозиции — температуру тела, пульс, частоту дыхания. Предполагалось, что это исследование поможет вычислить процент людей, подверженных синдрому Стендаля. Увы, результаты исследования свет так и не увидели — то ли датчики дали сбой, то ли эксперимент оказался рекламной акцией. Прозвучала и другая версия — по концентрации знаменитых полотен Палаццо уступает другим флорентийским «очагам культуры». Проще говоря, до синдрома Стендаля недотянули.

Главной причиной, провоцирующей синдром Стендаля, психотерапевты считают чрезмерное переживание собственного культурного опыта. Сталкиваясь лицом к лицу с Джокондой или Пьетой, о которых мы читали в школьных учебниках и хрестоматиях по искусству, мы испытываем сильное эмоциональное потрясение. Синдрому Стендаля, по мнению Грациеллы Магерини, в меньшей степени подвержены жители Азии и Северной Америки, у которых собственный культурный код, а также сами флорентийцы, получившие своего рода эстетический иммунитет от рождения.

«В нашем мозгу сильные бесконтрольные эмоции превращаются в символы, — объясняет Магерини. — Символы формируют блоки мыслей, с помощью которых начинается процесс мышления. Это можно объяснить на примере ребенка, который только учится превращать эмоции в связную речь. Когда трансформации эмоции в мысль не происходит, возникают психологические проблемы». Получается, что мозг, получив передозировку прекрасного, иногда не в состоянии переработать все эмоции — отсюда и нервозность, и переутомление. И все же оспаривать тот факт, что одни полотна действуют на человека сильнее, а другие слабее, не приходится. Иначе чем объяснить, что актам вандализма чаще подвергаются творения художников Ренессанса или эпохи барокко? На этот счет есть своя теория.

«На впечатление от картины влияет не только наше сознание, которое реагирует на сюжет, цвета, но и подсознание, — говорит главный научный сотрудник Эрмитажа доктор исторических наук Борис Сапунов. — Если сделать фотографию с картины и увеличить ее раз в двадцать, то можно разглядеть микромазки. Наше сознание их уловить не в состоянии, а вот на подсознание они могут воздействовать».

По одной из версий в каждом из полотен может быть спрятан аналог 25-го кадра, тайно навязывая человеку определенное состояние. Какое сообщение, какой сигнал для нашего подсознания он может нести? По словам Бориса Сапунова, сегодня графологическая экспертиза может рассказать о художнике по мазкам так же, как о любом человеке по почерку. Эксперт полагает, что если авторы картин находились в нервозном состоянии, то спустя века это настроение через подсознание передается особо чувствительному зрителю.

Скептики ехидничают: согласно этой теории в зоне риска должны находиться полотна Ван Гога. Однако исследователи не исключают, что специфический мазок не что иное, как изобретенный в эпоху великих мастеров эффект, позволявший программировать поведение зрителя. «Возрождение — в том числе эпоха экспериментаторства, тогда художники занимались постоянным поиском во всем, — говорит Борис Сапунов, — в составе краски, цветах, символах, новых способах передачи эмоций».

Косвенно эту идею подтверждает и тот факт, что одной из главных особенностей Ренессанса был всплеск интереса к человеческой природе — от его анатомии до сознания. Философия Ренессанса обращалась к идеям неоплатонизма, эксплуатировала религиозную мистику. Все живописцы той эпохи были одновременно и философами, и учеными, и естествоиспытателями. Они вкладывали свои тайные знания в картины, статуи, мозаики. Достаточно вспомнить великого Леонардо или гениального Микеланджело. Возможно, что в шедеврах великих итальянцев есть не только «второе дно», напичканное культурными и мистическими символами, которое с таким воодушевлением исследовал автор «Кода да Винчи», но и третий слой, взывающий к самым тонким материям. Эта тайна еще ждет своего Дэна Брауна.