Недостаток витаминов при метаболическом синдроме
МЕТАБОЛИЧЕСКИЙ СИНДРОМ И ДЕФИЦИТ ВИТАМИНА D: КЛИНИКО-ФУНКЦИОНАЛЬНЫЕ КОРРЕЛЯЦИИ
- Авторы
- Резюме
- Файлы
- Ключевые слова
- Литература
Солянова Н.А.
1
Позднякова Н.М.
1
Хаммад Е.В.
2
Мурсалов С.У.
3
1 АНО НИМЦ «Геронтология»
2 Федеральное государственное автономное учреждение «Лечебно-реабилитационный центр» МЗ Российской Федерации
3 Санкт-Петербургский институт биорегуляции и геронтологии СЗО РАМН
Проблема метаболического синдрома — актуальная проблема современной медицины в связи с крайне широким распространением метаболического синдрома — от 14 до 24 % в общей популяции. В последнее время отмечается тенденция к еще большей распространенности метаболического синдрома. Метаболический синдром «молодеет», что, скорее всего, обусловлено пандемией дефицита витамина D — важного метаболического и анаболического гормона. Согласно результатам масштабного исследования группы ученых, недостаточный и неудовлетворительный уровень витамина D может увеличить риск возникновения метаболического синдрома почти на 40%. В данной статье представлены результаты исследования статуса витамина D у пациентов с метаболическим синдромом. Было выявлено, что недостаточность и дефицит витамина D коррелирует с основными патологическими изменениями при метаболическом синдроме, такими как артериальная гипертензия, гипертрофия миокарда левого желудочка, сахарный диабет второго типа стадии инсулинопотребности, ожирение.
метаболический синдром
витамин D
1. Boucher B.J. Vitamin D insufficiency and diabetes risks // Curr. Drug Targets. -2011, №12(1).- Р. 61.
2. Chacko S.A., Song Y. Serum 25-hydroxyvitamin D concentrations in relation to cardiometabolic risk factors and metabolic syndrome in postmenopausal women. // Am. J. Clin. Nutr.- 2011., №94(1).- Р. 209–17.
3. Christakos S., Dhawan P., Benn B., et al. Vitamin D: molecular mechanism of action. // Ann. N.Y. Acad. Sci.- 2007, №1116.- Р. 340–48.
4. Danescu L.G., Levy S., Levy J. Vitamin D and diabetes mellitus. // Endocrine. -2009, №35(1).- Р.11–7.
5. Davidson M.B.1., Duran P., Lee M.L., Friedman T.C. High-dose vitamin D supplementation in people with prediabetes and hypovitaminosis D. // Diabetes Care.- 2013, №36(2).- Р.260–66.
6. Definition and diagnosis of diabetes mellitus and intermediate hyperglycemia. Report of WHO/IDF Consultation, 2006
7. Ford E.S., Ajani U.A., et al. Concentrations of serum vitamin D and the metabolic syndrome among U.S. adults. // Diabetes Care.- 2005, №28.- Р.1228–30.
8. Gonzalez-Gross M., Valtuena J. Vitamin D status among adolescents in Europe: the Healthy Lifestyle in Europe by Nutrition in Adolescence study. // Br. J. Nutr.- 2011, №107(5).- Р.755–64.
9. Haussler M.R., Jurutka P.W. Vitamin D receptor (VDR)-mediated actions of 1alpha,25(OH)(2)vitamin D(3): Genomic and non-genomic mechanisms. // Best Pract. Res. Clin. Endocrinol. Metab. – 2011, №25(4).- Р.543–59.
10. Homa S., Nobuyoshi H., Ishida H. et al. Carotid plaque and intima-media thickness assessed by B-mode sonography in subjects ranging from young adults to centenarians. // Stroke.- 2001, №32.- Р.830—835.
11. Ju S.Y., Jeong H.S., Kim do H. Blood vitamin D status and metabolic syndrome in the general adult population: a dose-response meta-analysis. // J. Clin. Endocrinol. Metab.- 2014, №99(3).- Р.1053–63.
12. Kositsawat J., Freeman V.L. Association of A1C levels with vitamin D status in U.S. adults: data from the National Health and Nutrition Examination Survey. // Diabetes Care.- 2010, №33(6).- Р.1236–38.
13. Yiu Y.F., Chan Y.H. Vitamin D deficiency is associated with depletion of circulating endothelial progenitor cells and endothelial dysfunction in patients with type 2 diabetes. // J. Clin. Endocrinol. Metab.- 2011, №96(5).- E830–35.
Проблема метаболического синдрома — актуальная проблема современной медицины в связи с крайне широким распространением метаболического синдрома (МС) — от 14 до 24 % в общей популяции, среди лиц с нарушением толерантности к глюкозе распространенность МС составляет 50%, а при сахарном диабете — 80% [1,3,8]. В западных странах распространенность МС среди населения составляет 25-35 %, в возрасте старше 60 лет доля лиц с МС возрастает до 42-43,5 % [2,7,12,13]. По данным отдельных исследователей, в США МС страдают примерно 47 млн граждан, распространенность МС среди мужчин — 24%, среди женщин — 23,4% [4,5,9,11]. В последнее время отмечается тенденция к еще большей распространенности МС. МС «молодеет», что, скорее всего, обусловлено пандемией дефицита витамина D — важного метаболического и анаболического гормона. Согласно результатам масштабного исследования группы ученых, недостаточный и неудовлетворительный уровень витамина D может увеличить риск возникновения метаболического синдрома почти на 40% [7,12,13].
Цель исследования: определить статус витамина D у пациентов с метаболическим синдромом.
Материалы и методы. Всего было обследовано 89 пациентов с полным и неполным метаболическим синдромом в возрасте от 40 до 79 лет (мужчин — 40 чел., женщин — 49 чел.)
Артериальную гипертензию диагностировали в соответствии с Национальными клиническими рекомендациями ВНОК по диагностике и лечению артериальной гипертензии (АГ) (2011).
Диагностическими критериями наличия сахарного диабета (СД) являлись критерии, рекомендованные ВОЗ [6]: концентрация глюкозы в плазме венозной крови натощак ≥7,0 ммоль/л; через 2 часа после нагрузки глюкозой ≥11,1 ммоль/л, уровень гликированного гемоглобина (HbA1c) ≥ 6,5 %. Глюкозу в плазме венозной крови определяли ферментативным УФ тестом с использованием гексокиназного метода, уровень гликированного гемоглобина — методом иммунотурбидиметрии на аппарате OLYMPUS AU 640 (Япония).
Пациентам определяли уровень общего холестерина (ОХ), триглицеридов (ТГ), холестерина липопротеидов высокой плотности (ХСЛПВП), холестерина липопротеидов низкой плотности (ХСЛПНП) на аппарате OLYMPUS AU 640 (Япония) с использованием колориметрического фотометрического теста, основанного на ферментативном методе. Коэффициент атерогенности рассчитывали по формуле: КА = (ХС, ммоль/л — ХСЛПВП, ммоль/л) / ХСЛПВП, ммоль/л.; ХСЛПОНП (ммоль/л)= ТГ/2,2. За нормальные значения были приняты значения липидных параметров, предложенные секцией атеросклероза ВНОК (2008).
Массу тела определяли по индексу массы тела Кетле с дополнительной диагностикой абдоминального ожирения в соответствии с действующими критериями ВОЗ.
Уровни метаболитов витамина D 25(OH)D и 1,25(OH)2D определяли в сыворотке крови c помощью наборов фирмы «IDS» (Германия).
Подчеркнем, что обследование проводилось в весенний период (с марта по май), когда по данным литературы наблюдается наиболее низкий уровень 25(OH)D в сыворотке крови; отметим, что по данным литературы не наблюдается сезонных отличий в отношении 1,25(OH)2D [7,11].
Оценку биологического возраста проводили путем оценки сосудистого возраста с использованием формулы [10] для оценки степени утолщения по мере старения внутренней и средней оболочек общей сонной артерии: ТИМ = (0,009 × возраст) + 0,116. Преобразованная нами формула была использована для оценки сосудистого возраста пациентов по ТИМ ОСА: Возраст = (ТИМ — 0,116) ÷ 0,009.
Данные были математико-статистически обработаны с использованием стандартных методов параметрической и непараметрической статистики.
Результаты и их обсуждение
У обследованных пациентов с МС уровень 25(OH)D в сыворотке составил 53,4±4,4 ммоль/л, а уровень 1,25(OH)2D — 64,2±2,8 пмоль/л. При этом дефицит или недостаточный уровень 25(OH)D у 67 из 89 пациентов (75,3% пациентов), а дефицит или недостаточный уровень 1,25(OH)2D — у 64 из 89 (71,9%) пациентов.
Мы выявили следующие завиcимости между низкими значениями метаболитов витамина D и рядом характеристик пациентов с МС.
Уровень 1,25(OH)2D имел обратную корреляцию зависел от толщины задней стенки ЛЖ (r=-0,21; p=0,047) от уровня пульсового (r=-0,29; p=0,022) и систолического артериального давления (АД) (r=-0,26; p=0,023), т.е., наблюдались более значительная гипертрофия левого желудочка (ЛЖ) и более высокие цифры АД у пациентов с более низким уровнем 1,25(OH)2D. Уровень липопротеидов высокой плотности (ЛПВП) прямо коррелировал с концентрацией 1,25(OH)2D (r=0,2; p=0,031). Также была обнаружена обратная связь величины 1,25(OH)2D с уровнем триглицеридов (r=-0,29; p=0,038). Кроме того, у пациентов с кальцификацией сердечных клапанов (митрального, аортального или обоих) значения 1,25(OH)2D оказались ниже, чем у пациентов без кальцификации и составили 27,6+2,3 пмоль/л и 54,1+3,6 пмоль/л соответственно.
Уровень 25(OH)D сыворотки прямо коррелировал с показателем Е/А (r=0,49; p=0,024), отражающим диастолическую функцию ЛЖ и обратно — с толщиной КИМ (r=-0,62; p=0,012), характеризующим тяжесть атеросклероза, с наличием ожирения 3-й и 4-й степеней (r=-0,47; p=0,029), с наличием АГ (r=-0,41; p=0,017) и ишемической болезни сердца (ИБС) (r=-0,41; p=0,028). При сравнении показателей в группах было выявлено, что более низкие значения 25(OH)D отмечались у пациентов с наличием стадии инсулинозависимости (p=0,013), а при дефиците 25(OH)D у больных была больше толщина КИМ (p=0,015).
Интересным было сопоставление оценки биологического возраста пациентов в зависимости от наличия/отсутствия дефицита витамина D. (табл. 1)
Таблица 1
Сравнительная оценка показателя СВ по ТИМ ОСА в зависимости от наличия / отсутствия дефицита витамина D при нарастании метаболического синдрома
Группы | 40 — 49 лет | 50 — 59 лет | 60 — 69 лет | 70 — 79 лет | |
СВ, усл. года | Контр. группа | 51,4 ±1,2 | 57,9±1,4 | 63,1±3,1 | 74,1±6,2 |
ГХС | 64,3±1,3 | 81,±3,5 | 77,2±3,2 | 95,2±7,1 | |
АГ, ГХС | 81,0±4,1 | 92,7±3,3 | 101,4±3,3 | 104,7±2,1 | |
АГ,ГХС, ожирение | 82,24±1,0 | 99,3±1,2 | 111,5±3,0 | 113,5±3,4 | |
АГ, СД, ГХС, ожирение | 125,1±3,2 | 118,2±4,2 | 122,7±3,2 | 124,4±3,0 | |
p1 | <0,001 | <0,001 | <0,05 | <0,05 | |
p2 | <0,001 | <0,05 | <0,01 | >0,05 | |
p3 | >0,05 | >0,05 | <0,01 | >0,05 | |
p4 | <0,001 | <0,001 | <0,001 | <0,05 | |
p5 | <0,001 | <0,01 | <0,05 | <0,05 | |
Примечание: p1 — достоверность различий (критерий Стьюдента) между группами с гиперхолестеринемией (ГХС) и контрольной, p2 — достоверность различий между группами с сочетанием АГс ГХС и ГХС, p3 — достоверность различий между группами с сочетанием АГ, ожирением, ГХС и АГ, ГХС, p4 — достоверность различий между группами АГ, СД, ГХС, ожирение и АГ, ГХС, p5 — достоверность различий между группами АГ, СД, ГХС, ожирение и АГ, ожирение, ГХС.
Как видно из таблицы 1, гиповитаминоз по витамину D способствует тому, что при нарастании тяжести метаболического синдрома увеличивается и дисбаланс биологического и паспортного возраста в сторону ускоренного старения.
Выводы:
- Недостаточность и дефицит витамина D коррелирует с основными патологическими изменениями при метаболическом синдроме, такими как артериальная гипертензия, гипертрофия миокарда левого желудочка, сахарный диабет второго типа стадии инсулинопотребности, ожирение.
- Гиповитаминоз по витамину D способствует тому, что при нарастании тяжести метаболического синдрома увеличивается дисбаланс биологического и паспортного возраста в сторону ускоренного старения.
- С практической точки зрения у пациентов с метаболическим синдромом целесообразно определять уровень витамина Д в сыворотке крови и, соответственно, при его дефиците осуществлять коррекцию.
Рецензенты:
Перелыгин К.В., д.м.н., старший научный сотрудник отдела клинической геронтологии АНО НИМЦ «Геронтология», г. Москва;
Гурко Г.И., д.м.н., старший научный сотрудник отдела возрастной патологии Санкт-Петербургского Института биорегуляции и геронтологии, Санкт-Петербург.
Библиографическая ссылка
Солянова Н.А., Позднякова Н.М., Хаммад Е.В., Мурсалов С.У. МЕТАБОЛИЧЕСКИЙ СИНДРОМ И ДЕФИЦИТ ВИТАМИНА D: КЛИНИКО-ФУНКЦИОНАЛЬНЫЕ КОРРЕЛЯЦИИ // Современные проблемы науки и образования. – 2015. – № 6.;
URL: https://science-education.ru/ru/article/view?id=23976 (дата обращения: 20.07.2020).
Предлагаем вашему вниманию журналы, издающиеся в издательстве «Академия Естествознания»
(Высокий импакт-фактор РИНЦ, тематика журналов охватывает все научные направления)
Источник
Авторы:
Н. Алексеева1, кандидат медицинских наук
О. Салмина-Хвостова2, доктор медицинских наук, профессор
Е. Белобородова3, доктор медицинских наук, профессор
¹Новокузнецкий государственный институт усовершенствования врачей
(филиал ФГБОУ ДПО РМАНМО Минздрава России)
2Научно-исследовательский институт психического здоровья, Томск
3Сибирский государственный медицинский университет, Томск
Дефицит витамина D и нарушения психоэмоциональной сферы
при метаболическом синдроме.
Журнал «Врач», 2016 г., № 12, стр. 56 — 58.
ДЕФИЦИТ ВИТАМИНА D И НАРУШЕНИЯ
ПСИХОЭМОЦИОНАЛЬНОЙ СФЕРЫ
ПРИ МЕТАБОЛИЧЕСКОМ СИНДРОМЕ
При недостаточности и дефиците витамина D у пациентов с метаболическим синдромом нарушения психоэмоциональной сферы встречались чаще и были более выраженными.
С развитием цивилизации наблюдается неуклонный рост социально значимых заболеваний и таких состояний, как артериальная гипертензия (АГ), сахарный диабет (СД) типа 2, абдоминальное ожирение, дислипидемия, инсулинорезистентность и др., приводящие к метаболическому синдрому (МС). Распространенность МС сегодня в 2 раза выше, чем СД; в ближайшие 25 лет она может увеличиться еще на 50% [1, 2].
На клиническое течение МС в значительной мере влияют такие психоэмоциональные факторы, как личностная тревожность, депрессивные и тревожные состояния, типологии пищевого поведения. Указанные факторы существенно снижают приверженность больных лечению и желанию выполнять лечебно-профилактические меры, ухудшают качество жизни, увеличивают риск инвалидизации, а также расходы системы здравоохранения [3]. Несмотря на определенные успехи в лечении этих заболеваний и состояний, прогнозируется дальнейший рост их распространенности. Отсюда важное значение отводится поиску новых патогенетических связей, позволяющих воздействовать как на МС и его компоненты, так и на состояние психоэмоциональной сферы.
Актуальным и относительно новым является изучение плейотропных эффектов витамина D на различные аспекты здоровья [4] (в частности взаимного влияния пониженного уровня витамина D и гормонально-метаболических нарушений, приводящих к развитию МС) [5, 6, 7]. Вследствие того, что территория России находится в Северном полушарии, у населения существенно увеличивается риск развития дефицита витамина D из-за недостаточной инсоляции в зимние месяцы. По данным литературы, эта особенность обусловливает также нарушения психоэмоциональной сферы. Таким образом у жителей северных широт наблюдается сочетание дефицита витамина D и эмоциональной лабильности.
В зарубежной литературе опубликованы немногочисленные сообщения [6–9] о пониженном уровне витамина D и расстройствах психоэмоционального состояния [8–9]. Отечественными авторами вопрос о такой взаимосвязи у пациентов с МС не поднимался. Не проводилось подобных исследований и в Кемеровской области, расположенной на юго-востоке Западной Сибири.
Целью нашего исследования было изучить взаимосвязь уровня витамина D и психоэмоционального состояния у пациентов с МС. Исследование проведено в Новокузнецке (Южный Кузбасс) в 2013 г. в осенне-весенний период; в нем приняли участие 180 человек в возрасте 20–45 лет. Уровень витамина D изучен у 82 жителей (52,4% обследованных составили женщины и 47,6% – мужчины) без абдоминального ожирения, МС и нарушений психоэмоциональной сферы (контрольная группа), в также взаимосвязь уровня витамина D и состояния психоэмоциональной сферы – у 98 пациентов (51% – женщины и 49% – мужчины) с МС (основная группа).
Критерием включения пациентов в исследование было абдоминальное ожирение, определенное на основании следующих показателей: у мужчин – окружность талии (ОТ) >94 см, у женщин – ОТ>80 см в сочетании с 2 дополнительными компонентами МС (см. рисунок), которые диагностировали в соответствии с рекомендациями экспертов ВНОК (2009) [2]. Критериями исключения пациентов при МС были СД типа 2 с инсулинотерапией и наличием осложнений, заболевания щитовидной железы, требующие гормональной коррекции ее функции, постменопаузальный МС, сопутствующие заболевания в стадии обострения.
Рисунок 1. Распределение компонентов метаболического синдрома, % НТГ – нарушение толерантности к углеводам,
НГН – нарушение гликемии натощак, ХС ЛПВП – холестерин липопротеидов высокой плотности,
ХС ЛПНП – холестерин липопротеидов низкой плотности
Уровень витамина D определяли по содержанию 25(ОН)-витамина D. Результаты оценивали в соответствии с рекомендациями Международного общества эндокринологов (2011) [6]. Оптимальный уровень витамина D в крови (30–50 нг/мл) выявлен у 12 (12,2%) пациентов, недостаточная концентрация (21–29 нг/мл) – у 55 (56,1%), выраженный дефицит витамина (<20 нг/мл) – у 31 (31,7%) пациентов. В контрольной группе недостаточность витамина D наблюдали у 42,7% обследованных. Избыточную массу тела и ожирение диагностировали на основании индекса массы тела (ИМТ) Кетле (1997). Избыточная масса тела наблюдалась в 37,8% случаев, ожирение I степени – в 36,7%, ожирение II и III степени – соответственно в 19,4 и 6,1% случаев. Особенности образа жизни, двигательной активности и пищевого рациона изучали по специально разработанной авторами анкете. При исследовании были применены психологические методики: шкала Цунга для самооценки уровня депрессии и тревоги; шкала самооценки Ч. Спилбергера в модификации Ю.Л. Ханина для самооценки уровня тревожности в данный момент и личностной тревожности. Определение типологии нарушений пищевого поведения проводили с использованием опросника DEBQ.
В соответствии с требованиями биомедицинской этики (Хельсинкская декларация Всемирной медицинской ассоциации, 2000), на участие в исследовании было получено информированное согласие всех обследованных. Статистическая обработка полученных данных с построением графических схем и таблиц проводилась с использованием пакетов Microsoft Excel и Microsoft World программного обеспечения Microsoft Office 2010 (MicrosoftTM) и программы статистического анализа GraphPad InStat version 3.06 GraphPad Software 2003 (Sigma, США). Непараметрические методы применяли для оценки статистической значимости межгрупповых различий результатов с использованием критерия парных сравнений U-теста Манна–Уитни. Данные представлены в виде среднего значения исследуемых величин (М) и стандартного отклонения (SD) для каждого показателя. Для корреляционного анализа использован критерий Спирмена, для сравнения качественных показателей – критерий Пирсона (2. Различия считали статистически достоверными при p<0,05.
Выявлено статистически значимое снижение уровня витамина D у пациентов с МС по сравнению с показателем в контрольной группе (соответственно 23,37±7,38 и 34,45±8,65 нг/мл; р<0,05). Значительную роль в развитии компонентов МС играл образ жизни пациента. Несбалансированное питание (преобладание в рационе пищи, богатой легкоусвояемыми углеводами и жирами) выявили у 81,6% пациентов, гиподинамию – у 85,7%, нарушение пищевого поведения – у 72,4%. При изучении типологии пищевого поведения рациональный тип установлен у 27,6% пациентов, эмоциогенный – у 35,7%, экстернальный – у 24,5%, ограничительный – у 12,2%. При распределении типов пищевого поведения в зависимости от уровня витамина D зафиксированы статистически значимые различия ((2=11,669; р=0,02). Со снижением уровня витамина D наблюдалось увеличение частоты нарушений пищевого поведения. Так, при оптимальной концентрации 25(ОН)-витамина D рациональный тип пищевого поведения наблюдался у 66,6% пациентов, а экстернальный и эмоциогенный – по 16,7%. При недостаточности и дефиците витамина D рациональный тип пищевого поведения зафиксирован соответственно у 23,6 и 19,4% пациентов. Преобладал эмоциогенный тип нарушения пищевого поведения как при недостаточности (36,4%), так и при дефиците (41,9%) витамина D. Ограничительный тип нарушения пищевого поведения чаще выявляли при дефиците витамина D (16,2%), чем при его недостаточности (12,7%).
Показатели психоэмоциональной сферы у пациентов с МС при недостаточности и дефиците витамина D были статистически значимо выше, чем при оптимальном его уровне (см. таблицу).
Распределение нарушений психоэмоциональной сферы при МС в зависимости от уровня 25 (ОН)-витамина D (М±SD)
| Показатель | Уровень 25(ОН)-витамина D, нг/мл | ||
| 30–50 (n=12) | 29–21 (n=55) | <20 (n=31) | |
| 25(ОН)-витамина D, нмоль/л | 37,96±4,81 | 24,35±2,81* | 15,98±3,17** |
| Шкала депрессии Цунга | 23,58±2,57 | 34.67±16.17* | 51,77±9,86** |
| Шкала тревоги Цунга | 24,83±4,68 | 38,96±15,76* | 46,35±11,42** |
| Тест тревожности Спилбергера: оценка в «данный момент» (п. 1–20) оценка «обычного» состояния (п. 21–40) | 24,89±2,09 22,83±1,89 | 38,55±14,89* 36,25±14,05* | 45,98±14,87** 44,32±12,75** |
Примечание. *р<0,05 – различия по сравнению с недостаточностью витамина D, ** р<0,05 – с его дефицитом.
По данным шкалы Цунга, депрессивные состояния зафиксированы у 31,6% пациентов (20,8% – мужчины и 42% – женщины). Легкие депрессивные нарушения диагностированы у 20,4% обследованных, средние – у 11,2%. При оптимальном уровне витамина D у пациентов с МС депрессивные состояния не выявлены. При недостаточной концентрации 25(ОН)-витамина D депрессивные нарушения наблюдались у 30,9% пациентов (легкие – у 20%, средний степени – у 10,9%), при его дефиците – в 45,2% случаев (легкой степени выраженности наблюдали в 19,4%, среднетяжелой – в 25,8%).
При снижении уровня витамина D отмечена обратная корреляционная связь с развитием депрессивных состояний как при недостаточности (r=-0,86; р<0,0001), так и при дефиците витамина D (r=-0,89; р<0,0001). Таким образом, при увеличении частоты встречаемости депрессивных состояний наблюдалось снижение обеспеченности витамином D. По данным шкалы Цунга, тревожные состояния диагностированы у 48% пациентов (из них 54% были женщины и 41,7% – мужчины). Низкий уровень тревоги наблюдался у 33,7% пациентов, средний – у 14,3%. Со снижением уровня витамина D увеличивалась частота тревожных состояний. При оптимальном его уровне у 16,6% пациентов обнаруживались только легкие тревожные состояния (r=-0,84; р<0,0005); при недостаточной концентрации тревожные состояния наблюдали у 43,6% пациентов (r=-0,901; р<0,0001): легкой степени у 14,5%, среднетяжелые – у 29,1%, при дефиците – у 74,2% пациентов (r=-0,811; р<0,0001); соответствующая степень выраженности наблюдалась в 19,4 и 54,8% случаев.
Сильные отрицательные корреляционные связи уровня витамина D и показателей шкалы Цунга тревоги и депрессии свидетельствуют о потенциальном риске нарастания нарушений в психоэмоциональной сфере при пониженном уровне витамина D. При оптимальном уровне витамина D показатели теста Спилбергера демонстрировали низкий уровень тревожности у всех пациентов (и в «данный момент», и при оценке «обычного» состояния). При недостаточности витамина D низкий уровень тревожности наблюдали у 56,4% пациентов, средний и высокий – соответственно у 21,8% пациентов (r=-0,88; р<0,0001). При гиповитаминозе D преобладал высокий уровень тревожности – в 51,6% случаев, низкий был в 9,7%, средний – в 38,7% (r=-0,85; р<0,0001). Выявленные обратные корреляционные связи показателей теста Спилбергера с концентрацией 25(ОН)-витамина D демонстрировали снижение обеспеченности витамином D и увеличение частоты тревожных состояний.
Полученные нами данные согласуются с зарубежными исследованиями, указывающими на тесную связь нарушений психоэмоциональной сферы и сниженного уровня витамина D. Одними из первых зарубежных авторов взаимосвязь между уровнем витамина D и расстройствами настроения у женщин изучали D. Murphy, C. Wagner [7]; они выявили значительную связь между этими показателями. D. Wilkins и соавт. [8] отметили снижение настроения, а ухудшение когнитивной деятельности – при дефиците витамина D в пожилом возрасте; W. Hoogendijk и соавт. [9] установили связь между выраженностью депрессии и уменьшением уровня циркулирующего 25(OH)-витамина D у пожилых людей.
Нами выявлено статистически значимое снижение уровня витамина D у пациентов с МС. При оценке психоэмоциональной сферы нарушение пищевого поведения установлено у 72,4% пациентов с МС, депрессивные и тревожные состояния – соответственно у 31,6 и 48%. Выявлена также обратная взаимосвязь уровня витамина D и психоэмоциональной сферы у пациентов с МС. При недостаточности и дефиците витамина D зафиксирована более высокая частота и выраженность нарушений психоэмоциональной сферы у пациентов с МС. Определение и поддержание 25 (ОН) – витамина D на оптимальном уровне является дополнительной составляющей профилактики развития МС и психоэмоционального состояния, как у жителей г. Новокузнецка, так и населения страны в целом.
Литература
- Журавлев Ю.И., Тихорикова В.Н. Эволюция представлений о критериях диагностики и эпидемиологии метаболического синдрома (обзор литературы) // Профилак. медицина. – 2014; 4: 52–6.
- Консенсус российских экспертов по проблеме метаболического синдрома в РФ: определение, диагностические критерии, первичная профилактика и лечение // Актуальные вопросы болезней сердца и сосудов. –2010; 2: 4–11.
- Алексеева Н.С., Салмина-Хвостова О.И. Роль психосоциальных факторов риска в формировании метаболического синдрома // Сиб. вестн. психиат. и наркол. – 2013; 3 (78): 55–8.
- Клинические рекомендации. Дефицит витамина D у взрослых: диагностика, лечение и профилактика / М., 2015; 75.
- Muscogiuri G., Sorice G., Prioletta A. 25-Hydroxyvitamin D concentration correlates with insulin-sensitivity and BMI in obesity // Obesity (Silver Spring). – 2010; 18 (10): 1906–10.
- Talaei A., Mohamadi M., Adgi Z. The effect of vitamin D on insulin resistance in patients with type 2 diabetes // Diabetol. Metab. Syndr. – 2013; 5 (1): 8.
- Murphy P., Wagner C. Vitamin D and mood disorders among women: an integrative review // J. Midwifery Womens Health. – 2008; 53 (5): 440–6.
- Wilkins C., Sheline Y., Roe C. еt al. Vitamin D deficiency is associated with low mood and worse cognitive performance in older adults // Am. J. Geriatr. Psychiatry. – 2006; 14 (12): 1032–40.
- Hoogendijk W., Lips P., Dik M. еt al. Depression is associated with decreased 25-hydroxyvitamin D and increased parathyroid hormone levels in older adults // Arch. Gen. Psychiatry. – 2008; 65 (5): 508–12.
Источник