Мелани йоостен берлинский синдром скачать
Премьера кино
В прокат вышел «Берлинский синдром» модной австралийки Кейт Шортланд. Михаил Трофименков пытался постичь смысл истории о девушке и маньяке.
Дебют Шортланд назывался «16 лет. Любовь. Перезагрузка», его героиня, как пишут в аннотациях, «постигала отличие между любовью и сексом». «Синдром» — всем перезагрузкам перезагрузка. Клэр (Тереза Палмер) приезжает из родного Брисбена в Берлин с целью, которую формулирует по-разному. Она «работает в недвижимости» и хочет изучить архитектуру ГДР. Точнее говоря, хочет «приобрести жизненный опыт». А еще точнее — чего-то хочет.
Своих желаний, как известно, следует бояться, ибо они исполняются. Хотела девочка чего-то, и это что-то вышло навстречу в облике нежного и романтичного Энди (Макс Римельт), преподавателя английского языка и физкультуры. Вышло, переспало, заперло на ключ и посадило на цепь. Она же сама сказала, что ей так хорошо у него, что, будь ее воля, осталась бы с ним навсегда. В общем, маньячество Энди — крайняя форма его нежности, романтизма и готовности исполнить любое желание любимой женщины. Другое дело, что он любвеобилен: Клэр — не первая его узница, ее предшественницы мертвы.
Понятно, что восходит «Берлинский синдром», как и роман Мелани Йоостен, по которому он поставлен, к «Коллекционеру» (1963) Джона Фаулза. Понятно и то, что название — парафраз стокгольмского синдрома. Со стороны отношения, складывающиеся у Клэр с Энди, даже садомазохистскими не назовешь. Так, нормальная семейная жизнь, в которой тоже случается, что жена возьмет да проткнет мужу руку отверткой.
Фаулз в свое время шокировал тем, что вел повествование от лица маньяка, заставлял читателей с ним идентифицироваться. «Синдром» предполагает если не идентификацию с Клэр, то как минимум сопереживание ей. И в этом его самая большая проблема. С маньяком гораздо проще отождествить себя, чем с дурой. А единственная психологическая характеристика Клэр, увы, проста — она дура. Можно было бы элегантно выразиться в том духе, что она ведома смутными юношескими желаниями, но по-русски это звучит иначе: ищет приключений себе на голову. Бродит по чужому городу со своим рюкзаком, залезает на какие-то ночные крыши, где выпивает с мутными ребятами. Так что встреча с заботливым маньяком не худшее, что могло с ней случиться.
Сводится ли фильм к банальному предупреждению о риске, которым чреват случайный секс? Или к не менее банальному высказыванию: дескать, в отношениях палача и жертвы «не все так просто»? Следует ли искать скрытый смысл в том, что действие разыгрывается в Берлине? Ведь словосочетание «берлинский синдром» вызывает в первую очередь политические ассоциации. Ну там травма нацизма или травма Берлинской стены. Да, в разговоре с отцом Энди вспоминает мать, некогда перебежавшую на Запад, и еще говорит что-то полуностальгическое о ГДР. Но этого слишком мало, чтобы разглядеть в «Синдроме» политическую метафору.
Банальности смыслов в фильме противостоит лишь визуальная небанальность. У Шортланд — вязкая, местами гиперреалистическая, местами — полупризрачная, как поляроиды, что снимает в заточении Клэр, изобразительная манера. В ней заложена тревожность, причем тревожность, не предопределенная жанром триллера, а врожденная, онтологическая.
Шортланд и героиня ее фильма Клэр — австралийки, и это многое объясняет. У австралийского кино самобытная традиция страха, абсолютно отличная от европейской и американской. Если верить австралийскому кино, антиподы живут в постоянном ужасе, ощущении своей обреченности, иногда объясняемой страшным проклятием, которое наложили на них истребленные колонизаторами аборигены. Рискну предположить, что в жизни они — люди как люди, но экранный австралиец просто не может, отправляясь за тридевять земель, не уложить в рюкзак эту свою обреченность, как, судя по всему, и поступила Клэр.
Источник
| год | 2016 |
| страна | Австралия, Германия |
| слоган | «Если носить маску слишком долго, она станет лицом» |
| режиссер | Кейт Шортланд |
| сценарий | Шон Грант, Кейт Шортланд, Мелани Жюстин |
| продюсер | Polly Staniford, Наима Абед, Скотт Отто Андерсон, … |
| оператор | Джермейн МакМикинг |
| композитор | Брайони Маркс |
| художник | Мелинда Доринг, Зильке Фишер, Джени Паркер, … |
| монтаж | Джек Хатчингс |
| жанр | триллер, драма, детектив, … слова |
| сборы в США | $28 660 |
| сборы в мире | + $369 123 = $397 783 сборы |
| сборы в России | $97 173 |
| зрители | 17.6 тыс. |
| премьера (мир) | 20 января 2017, … |
| премьера (РФ) | 20 июля 2017, «ПРОвзгляд» |
| время | 116 мин. / 01:56 |
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Источник
Берлин словно окутан лёгкой дымкой, в отблесках холодного лета с тягучими рассветами, паром изо рта, сбивчивыми обрывками чужой иностранной речи; город кажется чужим любому, кто смотрит на него. Режиссёр Кейт Шортланд родом из Австралии – Берлин ей удаётся показать глазами любого, кто попадает в него впервые: отстранённый взгляд приезжего в её новом фильме «Берлинский синдром» – история чужих в чужом городе, которая балансирует от триллера до мелодрамы, не проваливаясь ни в один из жанров целиком.
Так же отстранённо на город смотрит и её героиня – австралийка Клэр (Тереза Палмер), молодой фотограф с большим рюкзаком за плечами. Она путешествует одна, фотографирует города, которые хочет почувствовать, потрогать, поболтать с людьми на улицах. Она не знает Берлин, не знает языка, но Берлин ей, очевидно, нравится сразу – она долго любуется улицами, закатами, сидит в кофейнях, рассматривая получившиеся снимки на фотоаппарате. Берлин – не романтичный Париж, но – до поры до времени. Пока она не встречает на пешеходном переходе Его. Энди (Макс Римельт) – школьный учитель, который неплохо говорит по-английски, угощает Клэр клубникой и ведёт её на прогулку по иному, загородному Берлину. Чем закончится это романтическое знакомство, гадать долго не приходится – проскочившая искра в итоге заканчивается любовной сценой у Энди дома. Наутро Клэр обнаруживает, что заперта в квартире нового знакомого.
«Берлинский синдром» родился из повести писательницы Мелани Йоостен, которая в своё время произвела на Шортланд довольно сильное впечатление. Где-то это действительно похоже на сказку о прекрасной девушке, которую заточают в башне, но реальность куда страшнее сказок, да и романтизация таких историй вряд ли возможна. Клэр обнаруживает, что Энди, который знает её буквально один день, пожелал обладать ею в полном смысле этого слова – он запирает её в своей крепости, откуда некуда бежать, да и если кричать, то никто не услышит: в доме, как выясняется, больше никто не живёт. В этой старой обветшалой пятиэтажке нет других соседей, а дверь закрывается на плотный засов. Клэр осознаёт себя пленницей, но не может до конца понять, как же это вообще могло произойти и почему именно с ней.
Всё, что будет происходить далее – не возможно ожидаемые сцены насилия или издевательств коллекционера над новой жертвой, а куда более острое действие, пропитанное безысходностью затхлого воздуха запертой на все замки квартиры и преломления героини в этой реальности. Единственное действие, которое она совершает сразу же – попытка разбить окно, – кончается разве что сквозняком на кухне. В дальнейшем она несколько раз попытается бежать, но буквально через несколько довольно мучительных сцен, кажется, ломается окончательно. Её лицо в кадре меняется тоже – стареет, глаза гаснут, морщины и мешки под глазами превращают её в заключённую.
Энди, её хранитель, Чудовище из башни, уверяет её в своей любви; он буднично продолжает жить, посещать школу, магазины, вечеринки коллег с работы. С Энди, очевидно, не всё в порядке – дружеское похлопывание по плечу коллеги по работе, которая случайно в учительской взяла его чашку вместо своей, он усердно отмывает с кожи мылом. С Энди ещё не всё в порядке потому, что вскоре Клэр поймёт: она в этой квартире была далеко не первой.
Эстетика кадра «Берлинского синдрома» хороша сама по себе – холодные оттенки, подступающая зима, а потом и наступающий Новый год в городе, где все, как кажется, немного одиноки, долгие молчаливые планы, да и вообще почти полное отсутствие диалогов. Это почти скандинавское кино снято австралийским режиссёром, что, возможно, удивит – на фестивале «Санденс», впрочем, фильм был номинирован на гран-при в разделе «Драма» программы «Мировое кино», но победил в этом году куда более откровенный и жуткий «Случай в отеле “Ник Хилтон”» смешанного германо-шведско-датского производства.
«Берлинский синдром» – кино куда более женское, медитативное, тягучее; от него прохладно, но жуть в этом случае не на поверхности, а где-то чуть глубже, как бывает, когда заходишь в холодную воду и в какой-то момент коченеют ноги. Впереди неизвестность – будет ли Клэр бороться за свободу, если в какой-то момент обнаруживаешь её, миролюбиво жарящую на кухне яичницу мужчине, который скоро вернётся с работы, или играющую с собакой, внезапным подарком на очередной праздник?
В одной из сцен Энди внезапно пропадает на несколько дней аккурат после Нового года, когда отопление в его старом доме отключено. Клэр ждёт его, уже почти ни на что не надеясь и замерзая, а когда он всё же возвращается, обнимает его так, будто уже полностью ему подчинилась. Пресловутый «стокгольмский синдром» или уловка? Ответы в загадочной женской душе тоже где-то чуть глубже, но они непременно всплывут на поверхность. Женщины чуть более непредсказуемы, чем некоторые, даже очень нездоровые мужчины. На финал этой истории Берлин будет смотреть так же отстранённо, как и в самом начале смотрела на него чужестранка Клэр – город, в котором случилась очередная мини-драма, проснулся и живёт своей жизнью дальше.
Источник
В российский прокат выходит картина австралийского режиссера Кейт Шортланд «Берлинский синдром». Ранее лента была показана на фестивале независимого кино «Сандэнс» и во внеконкурсной программе Берлинале — в обоих случаях с большим успехом. Сочетание элементов семейной драмы, триллера и философского размышления пришлось по вкусу критикам и киноманам.
«Берлинский синдром» — экранизация одноименного романа писательницы Мелани Йоостен. Главные роли исполнили австралийка Тереза Палмер и немец Макс Римельт. Собственно, актерская игра — главное, что есть в этой камерной картине с неторопливым ритмом и медленно нарастающим напряжением.
По сюжету наивная девушка Клэр приезжает из маленького австралийского городка в город своей мечты — Берлин. И в первый же день знакомится с другой ожившей мечтой — скромным, обаятельным и заботливым учителем английского языка Энди.
Клэр кажется, что она нашла идеального возлюбленного и большие чувства, как в романах. Энди приводит ее к себе домой, красиво ухаживает, и Клэр в шутку признается, что хотела бы остаться с ним навсегда. А дальше получается как в известной фразе — «бойтесь своих желаний, потому что они могут сбыться».
Клэр действительно остается с Энди — за запертой дверью, заколоченными окнами, в плену, без шансов на спасение. Причем Энди не причиняет ей вреда, наоборот, он по-прежнему нежен и заботлив. Ведь теперь она — его личная собственность, которой он может распоряжаться по своему усмотрению.
Весь фильм читается как метафора отношений между мужчиной и женщиной — от сотворения Адама и Евы вплоть до наших дней. Кейт Шортланд показывает девичью мечту, уродливо искаженную в кривом темном зеркале, где за идеальной картинкой притаились ночные кошмары. Ведь Клэр получает то, к чему стремится любая женщина, — любовь и заботу, но теряет не только личную свободу, но саму личность.
Почти всё действие происходит в замкнутом пространстве квартиры. В кадре — либо Палмер, либо Римельт. Актерам пришлось научиться полной открытости, духовно обнажиться. Каждая мелочь, каждый жест здесь имеют огромное значение — из взглядов, недосказанных слов, скрытых эмоций и складывается тот вынимающий душу ужас ситуации, в который нас постепенно погружает Шортланд.
«Берлинский синдром» — экскурс в отчаяние и безумие, откуда для героев нет обратного пути. Близко соприкоснувшиеся люди меняют друг друга — Клэр уже никогда не будет прежней беззаботной глупышкой. Она приехала в Берлин в поисках необыкновенного опыта и получила его, но заплатила высокую цену.
Но это еще и метафора разбитых женских иллюзий, и доведенный до крайности рассказ о том, как первые по-настоящему серьезные, «взрослые» отношения переворачивают внутренний мир девушки.
С браком женщина теряет свободу, получая взамен благополучие, созданное для нее мужчиной. Обоим приходится многим жертвовать ради общей жизни, зачастую скучной и прозаической. Но должна ли женщина идти на жертвы ради мужчины? Пожалуй, именно этот вопрос становится центральным для всего фильма.
При этом Шортланд выдерживает все каноны триллера и умело нагнетает интригу действия. Поэтому смотреть «Берлинский синдром» интересно до самого финала. А после него будет над чем подумать.
Источник