Мака чичуа сын с синдромом дауна
Важнее славы: Шарль де Голль и его дочь Анна
Говорят, что перед смертью все равны. Но не только перед ней. Судьба собственных детей, их здоровье и счастье также волнует каждого, независимо от звания и достатка. Горе ребенка всегда станет горем родителя, даже если родитель – прославленный генерал. Например, Шарль де Голль. Его третий ребенок – дочь Анна – родилась тяжело больной и полностью изменила его жизнь. Как – читайте в отрывке книги Джонатана Фенби «Генераль Шарль де Голль и Франция, которую он спас».
В 1927 году, когда Ивон (жена Шарля де Голля – прим.ред.) ждала третьего ребенка, семья отправилась в Трир – старейший город Германии, где когда-то родился Карл Маркс. Супруги де Голль заняли небольшую виллу у реки Мозель и пригласили к детям гувернантку-австрийку. По утрам Шарль завтракал в одиночестве и уходил на службу, а по вечерам беседовал со своими офицерами. Чаще всего они обсуждали что-нибудь из истории. Он отличался от других – и впечатляющим ростом, и силой личности. Современники вспоминали, что в де Голле чувствовалось какое-то «экстраординарное одиночество». Те же очевидцы отмечали: «Кроме своих экскурсов в историю, что мог бы еще сказать майор де Голль? С кем и о чем он мог бы поговорить?»
Третий ребенок супругов де Голль родился в первый день нового 1928 года. Девочку назвали Анной. И скоро стало ясно, что она страдает синдромом Дауна. Бабушка девочки, мать Ивон, связывала это с тем потрясением, которое пережила ее дочь во время беременности: однажды на прогулке она стала свидетелем уличной драки между солдатами из батальона ее мужа и немецкими ветеранами Первой Мировой войны.
Семья де Голль не скрывали диагноз дочери, но и не хотели его ни с кем обсуждать. Все заботы о малышке взяла на себя их сплоченная семья. «Мы бы поступились всем: богатством, амбициями, удачей, если бы это помогло здоровью Анны», – писала другу мадам де Голль, когда девочке исполнился годик.
Незадолго до начала Второй Мировой Шарль рассказывал католическому писателю Генри Даниэлю-Ропсу о «тяжелом кресте», который выпал ему и его жене. Но родители никогда и не думали о том, чтобы передать Анну в специальное учреждение. В семье она была настолько счастлива, насколько это только было возможным. Она получала специальный уход, даже лечение, которое, правда, не могло помочь.
Отец был абсолютно предан своей малютке. Говорят, что единственным словом, которое Анна могла произносить четко, было слово «папа». Горничная, работавшая в семье, видела, как генерал де Голль ползал на четвереньках, играя с дочкой, и пел ей песенку: «Вы прекрасны, мадмуазель…». На фотографии, сделанной в 1933 году, де Голль с дочерью на руках отдыхает на пляжном шезлонге. Анна серьезно смотрит на папу, а тот полностью сосредоточен на ней одной, его губы приоткрыты, как будто бы он что-то ей шепчет.
Возвращаясь со службы, Шарль первым делом шел в комнату младшей дочери, сажал ее на колени, целовал и напевал похвалы ее нарядам. Она любила играть с его военной фуражкой и засыпала у него на руках. Иногда Анна цеплялась за его лицо, и так сильно, что на нем оставались царапины.
Незадолго до войны де Голль был командирован в город Метц. Там он водил Анну в ботанический сад, договариваясь, чтобы их пускали туда после закрытия: никто не должен был глазеть на его дочь во время прогулки.
Офицеры, служившие под началом де Голля, вспоминали, как выезжали вместе с ним на маневры. Оказавшись вдали от семьи и дома, командир каждую ночь заказывал машину, чтобы проехать 140 километров и увидеть Анну, подержать ее на руках, а потом снова покинуть и вернуться на свой пост.
В 1945 году Ивон основала фонд имени Анны де Голль для помощи детям с синдромом Дауна. Через три года Анна умерла, и генерал всю жизнь хранил свою фотографию с дочерью…
У де Голля был суровый характер, закаленный войной и годами службы. Но страдания Анны все равно находили отклик в его сердце. Ведь то, что он не показывал своих чувств, не означало, что их не было вовсе. «Мы ценим уязвимого ребенка больше, чем здорового», – писал он в 1962 году министру информации Алену Пейрефитту, чья дочь впала в кому после автокатастрофы. Его собственной дочери Анны в живых тогда уже не было…
Биограф де Голля Жан Лакутюр передает слова, сказанные генералом своему врачу: «Без Анны, возможно, я не достиг бы того, чего достиг. Она давала мне так много сердца, так много духа».
В 1940-м, уже во время Второй Мировой войны, Шарль де Голль вел танковую дивизию на немцев и говорил с полковым священником. Конечно, о дочери. «Поверьте, для отца это очень большое испытание, – признавался он, – но для меня это еще и настоящее благословение. Этот ребенок – моя радость. Анна помогла мне подняться и над славой, и над неудачами, научила быть выше обстоятельств».
Перевод: Вера Шарапова.
[свернуть]
Источник
Нина Гегечкори — Лаврентий Берия
Нина Гегечкори — супруга Лаврентия Берии. Фотоархив Парламентской библиотеки Грузии.
Родилась в 1905 году в поселке Мартвили, что в Западной Грузии, в семье Теймураза Гегечкори дворянского происхождения и Дарико Чиковани из мегрельского княжеского рода. Нина закончила мартвильское четырехклассное училище. Затем кутаисскую гимназию. В 1917 году Нина переехала в Тбилиси, где закончила гимназию св. Нино.
В 16-летнем возрасте Нина Гегечкори вышла замуж за 22-летнего Лаврентия Берия, в то время сотрудника Азербайджанской ЧК. В браке родились два сына. Первый умер в младенчестве, вторым был Серго, так назвали его в честь друга семьи и крестного отца мальчика революционера Орджоникидзе. Серго окончил Военную академию связи, выполнял специальные задания на Тегеранской и Ялтинской конференциях.
Лаврентий Берия, Нина Гегечкори и сын Серго. Фотоархив Парламентской библиотеки Грузии.
В конце 1938 года Лаврентия Берия переводят на работу в Москву. Супруга устраивается на работу научным сотрудником в Тимирязевскую академию. Среди кремлевских жен Нина Гегечкори имела титул первой красавицы, слыла изящной женщиной с чувством вкуса и собственным стилем.
После расстрела Лаврентия Берия арестовали его жену и сына, год держали их в Москве в одиночных камерах, Нину – в Бутырке, Серго – в Лефортово. А потом отправили в ссылку в Свердловск. По возвращении жили в Киеве. Нина умерла в 1991 году, а Серго – в 2000 году.
Тамар Джаошвили — Кандид Чарквиани
Первая леди Грузинской ССР Тамар Джаошвили на морской прогулке в Абхазии. Супруга Кандида Чарквиани. Фотоархив Парламентской библиотеки Грузии.
Тамар Джаошвили была родом из Верхней Имеретии. По профессии – врач-офтальмолог. Супруг Кандид Чарквиани был преемником Лаврентия Берия на посту руководителя Грузии. Возглавлял республику 1938-1952 годы. Кандид Чарквиани оказался первым правителем советской Грузии, который уцелел от репрессий. До него руководили Грузинской ССР 9 человек, 8 были расстреляны, а один покончил жизнь самоубийством.
Тамар Джаошвили и Кандид Чарквиани с внуком Ираклием, который станет мега-звездой Грузии, автором-исполнителем песен. Фотоархив Парламентской библиотеки Грузии.
Тамар Джаошвили является матерью известного грузинского политика и дипломата Гелы Чарквиани, который 10 лет являлся главным советником президента Эдуарда Шеварднадзе, представлял Грузию в ранге Чрезвычайного и полномочного посла в Соединенном королевстве в годы правления Михаила Саакашвили. Экс-первая леди была бабушкой знаменитого музыканта, известного под псевдонимом «Мефе» (Царь).
Виктория Терешкевич — Василий Мжаванадзе
Виктория Терешкевич — супруга Василия Мжаванадзе. Фотоархив Парламентской библиотеки Грузии.
Родилась в 1921 году. Была военным врачом-хирургом. На фронтах Великой Отечественной познакомилась с будущим мужем Василием Мжаванадзе, который на 19 лет был старше избранницы. Виктория Терешкевич была родной сестрой жены главы Украины Петра Шелеста.
Виктория Терешкевич и Василий Мжаванадзе с дочерьми. Фотоархив Парламентской библиотеки Грузии.
Василий Мжаванадзе правил Грузией 19 лет, 1953-1972 годы. Супруга Виктория Терешкевич была одной из влиятельнейших первых леди республик Советского Союза, носила титул «Царица Виктория». Дружила с другой великой Викторией Брежневой. Вмешивалась в деятельность мужа при кадровых назначениях в республике. Любила дорогие подношения.
Нанули Цагареишвили — Эдуард Шеварднадзе
Нанули Цагареишвили — супруга Эдуарда Шеварднадзе. Фотоархив Парламентской библиотеки Грузии.
Родилась 8 марта 1929 года. Рано осиротела. Мать умерла от туберкулеза, отца расстреляли как «врага народа». Вышла замуж за Эдуарда Шеварднадзе в 1951 году. Его родители тепло приняли невестку, лишенную отцовской и материнской опеки и ласки. «Я счастлива! – вырвалось у Нанули. – Я вновь смогу произносить слова «мама» и «папа». Так Нанули стала называть мать и отца Эдуарда Шеварднадзе. И они были очень рады такому обращению к ним со стороны невестки.
Михаил Горбачев и Эдуард Шеварднадзе с супругами в гостях у тбилисских пионеров. Фотоархив Парламентской библиотеки Грузии.
По профессии была филологом, специалистом русского языка. В течение многих лет занималась журналистской деятельностью и была главным редактором газеты «Мшвидоба ковелта» (Мир для всех). В годы президентства Эдуарда Шеварднадзе его супруга основала и руководила благотворительной организацией «Женщины Грузии за мир и жизнь». Умерла от сердечной недостаточности в 2004 году. Муж пережил ее на 10 лет. Супруги Шеварднадзе похоронены во дворе собственного дома в элитном районе Крцаниси на окраине Тбилиси.
Манана Арчвадзе — Звиад Гамсахурдиа
Манана Арчвадзе — супруга Звиада Гамсахурдиа. Семейный архив Гамсахурдиа.
Манана Арчвадзе была второй супругой первого президента Грузии Звиада Гамсахурдиа. По образованию была врачом-педиатром. От совместного брака имели сыновей Георгия и Цотнэ.
Звиад Гамсахурдиа и Манана Арчвадзе с сыновьями Георгием и Цотнэ. Семейный архив Гамсахурдиа.
По слухам, Манана Арчвадзе чрезмерно вмешивалась в деятельность мужа при принятии политических решений, особенно в кадровые вопросы. По словам министра иностранных дел Грузии времен Звиада Гамсахурдиа Георгия Хоштария, первый президент Грузии допустил ряд ошибок, но главной была его супруга Манана Арчвадзе, которая внесла ощутимый раскол между мужем и его соратниками и единомышленниками.
Сандра Руловс — Михаил Саакашвили
Сандра Руловс — супруга Михаила Саакашвили. Facebook.
Родилась 23 декабря 1968 года в Нидерландах. По происхождению фламандка. Познакомилась с будущим президентом Грузии Михаилом Саакашвили в Страсбурге, в Международном институте прав человека, где преподавала курс права человека. Сандра Руловс – полиглот, говорит на нидерландском, английском, французском, немецком, русском, грузинском, мегрельском языках.
Михаил Саакашвили, Джордж Буш и Сандра Руловс. Facebook.
У Сандры Рулофс и Михаила Саакашвили два сына: Эдуард и Николоз. Основанный Сандрой фонд Сохо – неправительственная благотворительная организация, оказывающая помощь детям, беженцам, одиноким пенсионерам, многодетным семьям.
Мака Чичуа — Георгий Маргвелашвили
Мака Чичуа — супруга Георгия Маргвелашвили. Facebook.
Родилась 31 марта 1971 года в Тбилиси. Происходит из мегрельского княжеского рода. Окончила грузинскую академию художеств. Снималась в кино. Еще визажист и музыкант. Мака Чичуа всегда была эффектной, интересной и привлекательной. Вот, что сказал об экс-первой леди ее друг детства, сценарист и кинорежиссер Георгий Мгеладзе: «Если не весь Тбилиси, то точно парни половины города были влюблены в Маку Чичуа».
В первом браке наша героиня была замужем за известным музыкантом Дмитрием Дадиани. Родилась дочь, которую назвали Мариам. Брак скоро распался. Маша осталась с мамой и взяла ее фамилию. В школьные годы она подружилась с девочкой по имени Анна Маргвелашвили, родители которой также были разведены.
Мака Чичуа и Георгий Маргвелашвили. Facebook.
В один прекрасный день подружки познакомили друг с другом маму и папу. Встреча явилась судьбоносной. Переросшая в ухаживания со стороны Георгия Маргвелашвили, будущего президента Грузии. И завершившаяся женитьбой. Свидетелями на свадьбе были «свахи» Мариам и Анна.
К двум приемным дочерям добавились двое собственных детей. Мака Чичуа родила в 2015 году сына , которого нарекли Темо в честь отца президента. В 2018 году появился в семье еще один мальчик, дали имя Тома.
ДРУГИЕ СТАТЬИ НА КАНАЛЕ:
ПОДПИСАТЬСЯ НА КАНАЛ
Источник
— Молчи, Милэт. Мне кажется, я и так всё знаю, — сказал Иман, когда за спиной послышались знакомые шаги.
— Уверен? — взволнованно спросила Милэт. — Не говорить? — Она подошла к широкому окну, где ее муж оперся локтями о пластмассовый подоконник и сквозь пыльное стекло внимательно смотрел на утренний город, на его длинные и несуразные улочки, медленно заполняющиеся суетливыми людишками. Он думал о том, что у него сейчас решится судьба, а эти люди… Они так далеко от него, куда-то спешат и каждый думает только о своем. Они даже примерно не понимают, что у него на сердце, как, собственно, не понимает и Иман, что творится с их душой.
Теплые руки жены, которые обняли его за шею, отвлекли от меланхолических мыслей.
— Господь просто не посмел бы посмеяться надо мной в шестой раз! Ведь это мальчик? У нас будет сын? Наш шестой ребенок не будет носить косички? — Он повернулся лицом к жене. Его глаза беспокойно сверкали в тусклом освещении больничного коридора.
Милэт грустно вздохнула и Иман всё понял.
— Я так сильно надеялся, — сказал он с невероятной тоской в голосе. —Надежда была, — тихо повторил он. — Но, видимо, Господу виднее. Итак, шестая девочка, — констатировал Иман и насилу улыбнулся.
Милэт хитро улыбнулась.
— Нет, Иман. Господь услышал твои молитвы. У нас будет первый мальчик.
На следующий день Иман, бросивший вредную привычку с тех пор, как вступил в семейную жизнь, напился до беспамятства. Одно лишь помнил — у него будет сын. Эту замечательную новость с его уст узнал чуть ли не целый город, а вместе с тем все родственники, друзья, приятели и даже враги.
Появления мальчика в доме, именуемым Иманом женским царством, ждали больше, чем Второго пришествия Иисуса Христа. Отец Имана, будущий дедушка мальчика, с гордостью хлопал сына по плечу и подмигивал: «Молодец, Иман. Я чувствую, этот долгожданный малыш принесет вам столько счастья, сколько не принесли пять девочек. Он вас не подведет.»
Все ждали мальчика. Бабушки наперебой бросались выбирать имя для уже любимого внучка, но Иман, выбравший имя для сына еще тремя девочками назад, мягко остановил их: » Этот ребенок будет называться Генри.»
Все ждали мальчика — но никто не ждал его так сильно, как Иман. Милэт, смирившаяся с тем, что ей всю жизнь суждено заплетать длинные волосы девочкам, бросила все надежды, что когда-нибудь в доме появится он, долгожданный мальчик. Она не хотела больше беременеть, так как… просто устала. Да и возраст давно перешагнул отметку за тридцать. Но Иман настоял — он не то что настоял, а таки заставил Милэт снова забеременеть. Попытаемся в последний раз, говорил он. И это сработало.
Неделя пролетала за неделей. Красивая и уютная комнатка для будущего сына была уже подготовлена, а все принадлежности куплены.
Плод развивался в полном порядке, временами сообщали, что мальчик немного отстает в размерах, но в остальном — все было превосходно. Волноваться было незачем, и Милэт вздохнула со спокойствием. Иман разговаривал с Генри каждый день, пел ему песенки и ласково гладил живот.
В один солнечный и теплый день Милэт с животом выше носа неожиданно сообщила мужу: «Кажется, я рожаю».
Они не успели опомниться, как оказались возле большого роддома. Пока Иман парковал машину, Милэт в муках рожала. По пути в палату Иман обзвонил всех близких и дальних родственников, друзей и знакомых. Вскоре под роддомом негде было яблоку упасть.
Милэт родила мальчика за рекордные полчаса. В палате уже стояли муж с пятью дочками, мать Милэт, дедушка и бабушка по отцовской линии. Всем не терпелось взглянуть на мальчика, взять его на руки и поцеловать.
Когда женщине положили ребенка на грудь — она потеряла дар речи. Дедушка с любовью называл его красавцем. Бабушки видели в нем копию Имана и, растрогавшись, лили слезы умиления. Иман, стоя на коленях, рыдал от счастья и благодарил небеса за сына. Сестрички то смеялись, то плакали, глядя в кукольное личико мальчика.
Внучек! Долгожданный сын! Братик!
На уставшем лице Милэт не было улыбки. В странном и осуждающем взгляде медсестры, принесшей ребёнка, говорилось только одно: «Мне нужно поговорить с вами и вашим мужем, когда все уйдут».
Пока муж и все остальные восхищались маленьким двухкилограммовым тельцем с крошечным носиком-кнопкой и явно миндалевидными глазами, Милэт всё больше понимала, что восхищаться совершенно нечем.
ВТОРАЯ ЧАСТЬ: СЫН
Если вам понравилось начало рассказа, поставьте палец вверх и подпишитесь на канал! Мы будем очень благодарны.
Источник
Продолжение. Начало здесь: часть 24
⠀
Наконец, мне сообщили, что операция окончена и можно поговорить с профессором Ильиным, который ее проводил.
С жутким волнением, на едва держащихся ногах, я зашла в кабинет. Операция длилась больше 4 часов и я очень переживала за Макса… Как все прошло? Как он там? Что дальше?
Профессор мне сообщил, что в целом операция прошла хорошо, все, что нужно было сделано. Но вот что там дальше будет — прогнозов никаких…
«Поймите, организм вашего ребёнка несколько отличается от привычного. Вы же понимаете? Организм очень непредсказуем и у солнечных детей сложно прогнозировать что-то. Реакция (как и ее отсутствие) может быть на что угодно»…
«Но в целом, все хорошо!» — Подбодрил меня профессор, -«вы главное сами не накручивайте себя!«
Вот с такими новостями я уехала домой. Два дня Максим был в
реанимации и можно было звонить туда 2 разв в сутки: утром и вечером.
Очень понравилось отношение персонала — отвечали не сухо, а наоборот, подробно рассказывали как и что . В очередной раз я порадовалась, что Максим попал именно в Филатовку!
Наконец мне позвонили и сказали, что Максима переводят в палату и я снова поехала в Москву.
Увидев сына в кроватке стонущего, всего перебинтованного и в трубочках, у меня больно сжалось сердце и я тихо разрыдалась….
Слезы текли новом, а я боялась пошевелиться и издать звук, чтобы не напугать его. Хотя он ещё был в сонном состоянии из-за лекарств.
Фото с моей страницы в Инстаграм
За что ему это?
Почему все так?
Сколько ещё впереди?
Было больно, страшно и до слез жалко сына….
Тем временем, Максим понемногу начинал отходить от наркоза, стонал и плакал. Взять на руки — нельзя. Дать грудь — нельзя.
Я тихо молилась и шептала сыну: «потерпи, родной! Ты справишься, ты у нас очень сильный»….. Я знаю — Максим понимал и чувствовал мое внутреннее убеждение, что все будет хорошо!
Начались дни, наполненные разными не очень приятными, процедурами.
Особенно мне жалко было Макса при санации — ее делали перед кормлением, чтобы очистить дыхательные пути от слизи.
Причём, Максимка не всем давался делать ее). Зато любимой Светлане Рубеновне он позволял все.
В целом, восстановление шло хорошо, на осмотре врач говорила: «сразу видно, у кого мамы настроены на выписку»…
Ещё бы, вопрос с поездкой в Адлер все ещё был открыт, хотя куплены и билеты на самолёт и оплачено проживание.
Врач нам разрешала полёт, но все зависело от состояния Максима. Малейшее ухудшение — и мы отменяем поездку….
Хотя все это было совсем неважно, все мысли и молитвы были только о здоровье нашего Максимки, нашего мужественного и терпеливого сына!
Дальнейшее пребывание в больнице было в ожидании выписки.
Максим чувствовал себя хорошо, шёл на поправек!
Единственное, было очень жалко его в моменты перевязок. Сначала надо было намочить пластыри и я его купала в ванночке. Это делалось для того, чтобы пластыри легче отклеивались. Потом врач обрабатывала швы и наклеивала новый пластырь. Дети обычно громко плакали во время процедуры и было очень жалко наших малышей….
Мы очень подружились с девочками из палаты. Я, в то время ещё сильно переживающая по поводу диагноза Макса, была рада тому, что никто не акцентирует на нем внимание. Для всех он просто обычный ребенок. Для всех. А я никак не могла смириться с его диагнозом, упорно отрицая внутри себя. При этом понимая, что так нельзя — убрать и вылечить нельзя. Но жить с ним можно.
Это невероятно сложно — принятие. Кто-то быстро приходит к нему, для кого-то нужны годы. Но без принятия нет пути вперёд, только шаг на месте. Я умом это понимала, а сердце тогда упорно отрицала.
Но к счастью (прежде всего для меня самой) принятие диагноза Максима ко мне пришло и сейчас меня не задевают злобные высказывания некоторых людей. Я прекрасно понимаю, что счастливый человек никогда так писать не будет. Мы делимся тем, чем сами наполнены❤️
⠀
Ещё большой страх в то время вызывало питание Максима. После первой операции на сердце у него было лечебное питание, а потом безлактозная смесь. На грудное молоко мы тогда перешли почти через 3 месяца.
Сын уже кушал разное питание и я переживала, что появятся проблемы и нам придётся задержаться в больнице.
Но все шло хорошо, сын кушал, реакции не было!!!
И вскоре, сделав узи, экг, и другие анализы, наша любимая Светлана Рубеновна разрешила нам поехать домой!!!
Через 3 дня мы ещё приехали снять швы. Вообще-то, швы можно было снять у себя в поликлинике, но после всего идти туда не хотелось и мы поехали в больницу.
И вот, заветная выписка на руках, через пару дней мы полетели в долгожданный отпуск, всей семьей!
Источник