Любовь жертвы к мучителю синдром

По роду деятельности, время от времени мне доводится наблюдать за развитием отношений, основу которых составляет садо-мазохистический компонент в широком смысле этого слова. Подобные отношения всегда мучительны для обоих сторон, но особенно для той стороны, которая в данный момент времени находится в позиции жертвы. Предлагаю сегодня поговорить о парадоксальном функционировании психики жертвы, которая всегда находится в созависимых отношениях. И разобраться с тем, как не стать жертвой, как предотвратить попадание детей в ситуации насилия и злоупотребления. В психоаналитическом ключе мы называем такие отношения симбиотическими, так как при всех мучениях и страданиях ни одна из сторон не чувствует в состоянии эти отношения прервать или закончить. Чувства при этом очень амбивалентны, то есть противоречивы. Наверняка Вам известны истории про пьющих и бьющих мужей, которых жена сдает в полицию (раньше – милицию) или в случае «белой горячки», то есть алкогольного психоза вызывает специализированную бригаду, а потом места себе не находит от чувства вины, сопровождающего мысли о том, как плохо с ним там обращаются «эти люди», невкусно кормят, держат в холоде, ну и т. д.

Вспоминается стокгольмский синдром. Авторство термина «стокгольмский синдром» по некоторым данным принадлежит криминалисту Нильсу Биджероту, который анализировал ситуацию в Стокгольме во время захвата заложников в августе 1973 года. Она характеризовалась тем, что заложники начали симпатизировать захватчикам. Сегодня это понятие используется в психологии для описания ситуации, когда человек, подвергающийся какой-либо агрессии, проявляет симпатию и сострадание к своему обидчику. В подобной ситуации жертву насилия не обуревает гнев или протест, а, наоборот, она начинает чувствовать психологическую связь с агрессором, пытается оправдать его действия, а в некоторых случаях даже перенимает его идеи или начинает обвинять себя.

В описанных выше ситуациях речь идет об отношениях между взрослыми людьми, а в случае со стокгольмским синдромом и вовсе о чрезвычайной ситуации захвата, которую можно отнести к экстремальным.

Однако так ли редко этот синдром встречается в обычной жизни? Пожалуй, повсеместно и чаще, чем мы предполагаем. Ведь «обидчиком» в некоторые моменты времени, может быть, любой человек, даже самый близкий. Давайте попробуем обратиться к истокам этого явления и понять, когда и каким образом формируется синдром жертвы, почему некоторые люди бессознательно встают на этот путь. Как и многое другое в человеке, склонность к чрезмерной жертвенности (впрочем, как и к чрезмерной агрессивности) формируется в раннем детстве и закрепляется вплоть до подросткового возраста. Например, ребенок приносит тройку, его наказывают, второй раз приносит тройку – его ударяют, третий раз принес двойку, а у родителей – хорошее настроение, ребенка не наказали. Что будет чувствовать ребенок? Он запретит себе злиться на родителей за первые два наказания, но преисполнится чувства благодарности за отсутствие его в третий раз. А спустя несколько лет наказание и вовсе забудется, останется только история о снисхождении родителей, когда за двойки – не наказывают. Это просто пример. Но таких примеров очень много.

У психоаналитиков есть определённое понимание, что, когда клиент приходит в психологическую работу и рассказывает о родителях истории, в которых они выступают обычными людьми, со своими достоинствами и недостатками – это хороший признак. Если же клиент говорит о матери как об идеальном объекте, которая никогда не злилась и пальцем не трогала, ему позволено было все и даже больше, повода к конфликтам никогда не возникало – здесь надо быть внимательным! Почему? Есть такое понятие как психологические защиты. Когда нам больно, страшно, мы злимся, завидуем – мы вынуждены защищаться. Но защищаемся мы от своих собственных чувств. Не купили игрушку, которую хотелось, психика говорит «да не очень-то и хотелось, будет лучше». Ударил сверстник больно, а малышу стыдно свою уязвимость показать, он говорит: «Не больно мне совсем». Так и с родителями. Если мама позволяет ребенку на себя злиться, обижаться, гневаться, да даже просто расстраиваться по своему детскому поводу, то ребенку не надо защищаться, он, вспоминая, говорит, уже будучи взрослым: «Ох как же я тогда разозлился на маму, когда она меня наказала» …. А вот если на чувства запрет, то тут уж психике приходится придумывать и изыскивать любые способы, чтобы защититься. Знаете ли Вы, у каких детей «идеальные» родители? У детей из детдома, у детей, у которых нет реальных родителей, которые не успели их разочаровать. Малыши придумывают тысячи сюжетов про жизненные трудности мамы и папы, желая их оправдать и веря, что «мама найдется». Знаете ли Вы, как отчаянно защищают дети алкоголиков своих родителей. Получается, что психология жертвы предполагает защиту своего обидчика. Если с ребенком обращаться жестоко, используя его, избивая, унижая, в бессознательном у него формируется устойчивое представление о себе как о плохом, а значит, виноватом. Следовательно, другая сторона – должна быть оправдана. Сильно наказывают и бьют – значит, сильно виноватым. И в будущем такой человек обязательно будет повторять этот же сценарий в уже взрослых отношениях.

Что ж до обидчиков… Есть тип взрослых людей, страдающих нарциссическими расстройствами, которым очень нужен кто-то другой для опоры, но только лишь для того, чтобы причинять ему боль и пытаться его разрушить. Это люди, грубо обращающиеся со своими близкими, страдают частыми перепадами настроения, их может вывести из себя лишняя ложка сахара в чае, при этом на более серьезный «промах» со стороны партнера они могут «снисходительно» закрыть глаза. Чаще всего так поступают мужчины со своими женщинами, а вот женщины чаще так поступают со своими детьми нежели с мужьями. Но суть не меняется: отыгрываются на более слабых и зависимых. Таким образом их непредсказуемость расшатывает психику, создавая ситуацию неопределенности. Они часто держат партнера или всю семью в страхе и напряжении, говорят противоречивую информацию, отвергают и унижают, но часто делают это так, что окружающим это незаметно, либо со стороны в это вообще трудно поверить. При этом жертва таких отношений не может их прекратить, потому что самое сильное чувство из испытываемых ею — это чувство вины и надежда на то, что если она все будет делать правильно, то он изменится. Ей постоянно жалко садирующую сторону.

Какова же профилактика здоровых отношений?

Например, ребенок потерялся, его нашли живым и здоровым и наказали. За что? За то, что с ним все в порядке? Родители любят его, это понятно, испугались сильно, нервы сдали! Но разве лучше было бы, если бы с ним что-то случилось. Радоваться ведь надо, что все благополучно разрешилось. Обнять бы его и сказать: «Милый, как я испугалась за тебя!» Психика так устроена, что, если бьют или наказывают от «любви», ребенок

начинает считать это нормой, в голове у него происходит подмена понятий, путаница, становится почти невозможно отличить, любовь от жестокости, силу от насилия.

В это трудно поверить, но агрессор и жертва – две стороны одного и того же явления. Каждый садист в прошлом – жертва. У подавляющего большинства преступников было тяжелое детство, и чем тяжелее преступления ими свершенные, тем больше их детская часть подвергалась страданиям и беспомощности в детстве. Другое дело, что не столь важно, что с нами сделали в детстве, важно, что мы с этим сможем сделать, когда вырастем.

Что можем мы сделать для себя и для своих детей, чтобы они были более счастливыми в гармоничных отношениях? Детей надо любить таким образом, чтобы они не считали жестокость нормой, чтобы несправедливое отношение к ребенку вызывало у него возмущение и несогласие, чтобы он чувствовал жестокость на расстоянии и не считал грубое обращение с собой своей историей.

На фото Патрисия Хёрст — жертва террористов, перешедшая впоследствии на их сторону. Яркий пример проявления «стокгольмского синдрома».

просмотров: 15287

Обнаружено, что существуют четыре ситуации или условия, которые служат основой для развития чувств у жертвы к мучителю(преступнику). Эти четыре ситуации можно найти у заложников, при жестоком обращении и оскорбительных отношениях:

• Наличие ощущаемой угрозы физическому или психологическому выживанию и убеждение, что злоумышленник выполнит эту угрозу.
• Присутствие воспринимаемой малой доброты от обидчика к жертве
• Отсутствие положительного прогноза
• Предполагаемая неспособность всего этого избежать

Рассматривая каждую ситуацию, можно понять, как развивается синдром, когда жертва влюбляется в своего мучителя при романтических отношениях, а также ситуации с преступниками, заложниками.

Угроза физическому, психологическому выживанию

Восприятие угрозы может быть сформировано прямыми, косвенными или засвидетельствованными методами. Криминальные лица могут непосредственно угрожать вашей жизни или жизни друзей, семьи.

История насилия заставляет поверить, что похититель, злодей осуществит угрозу прямо, если не выполнить требования. Оскорбитель уверяет, что только сотрудничество защитит близких.

Косвенным образом, злоумышленник, предлагает тонкие угрозы, напоминая, что люди в прошлом дорого заплатили за то, что не выполнили требования. Часто предлагаются подсказки, такие как «Знаю людей, которые помогают другим исчезнуть».

Косвенные угрозы также исходят из историй, рассказанных обидчиком – как отомстили тем, кто перечил им в прошлом. Эти рассказы о мести должны внушить жертве, что месть возможна, если она уйдет.

Вера в «Маленькое добро»

В ситуациях, связанных с угрозами и выживанием, мы ищем доказательства надежды – небольшой признак того, что ситуация может улучшиться. Когда злоумышленник демонстрирует жертве небольшую доброту, хотя использует ее, она интерпретирует эту маленькую подачку как положительную черту похитителя.

В криминальных, военных ситуациях заложников достаточно часто позволяют жертве жить. Малое послабление, такое как разрешение посещения ванной или предоставление пищи, воды, достаточно для укрепления Стокгольмского синдрома в условиях криминальных заложников.

В отношениях с обидчиками, поздравительной открытки, подарка (обычно предоставляемого после периода жестокого обращения или специального лечения) интерпретируются не только как положительное, но и как свидетельства, что не «все плохо», он исправляет поведение.

Агрессивный и ревнивый партнер обычно запугивает или оскорбляет в определенных социальных ситуациях. Когда жертва ожидает словесного избиения, а этого не происходит, эта «маленькая доброта» интерпретируется как положительный знак.

Слабая сторона?

Подобно восприятию маленькой доброты, восприятие «слабой стороны». Во время отношений злоумышленник делится информацией о своем прошлом – как с ними плохо обращались, подвергали насилию или обижали.

Потерпевший начинает чувствовать, что нарушитель способен исправить поведение или еще хуже, что он (обидчик) также может быть «жертвой».

Симпатия развивается, мы часто слышим, как жертва Стокгольмского синдрома защищает своего обидчика: «Знаю, что он сломал челюсть и ребра … но он обеспокоен этим. У него было плохое детство!» Проигравшие и обидчики часто признают, что им нужна психиатрическая помощь, что они расстроены; однако, это почти всегда, после того как уже причинили вред.

Действительно, преступники знают, что персональная ответственность за насильственное, оскорбительное поведение может быть сведена к минимуму. Один из убийц оправдывал преступление тем, что ел слишком много нездоровой пищи – теперь известен как «Twinkie Defense».

«Печальные истории» всегда включаются в их извинения – после оскорбительного события, но поведение никогда не меняется! Имейте в виду: как только вы останетесь равнодушны к «печальной истории», они попробуют другой подход.

Отказ от перспектив, не похожих на обещания преступника

При оскорбительных отношениях жертва всегда «ходит по яичной скорлупе» – боится сказать или сделать что-либо, что может спровоцировать агрессивную вспышку. Для выживания они начинают видеть мир с точки зрения обидчика. Начинают исправлять вещи, которые могут вызвать вспышку, действовать так, чтобы сделать обидчика счастливым.

Если есть только доллар в кармане, то большинство решений станут финансовыми. Если партнер является преступником, то большинство решений основано на восприятии потенциальной реакции обидчика. Люди становятся озабоченными потребностями, желаниями, привычками обидчика.

Эта техника выживания становится настолько интенсивной, что жертва действительно развивает гнев по отношению к тем, кто пытается ей помочь.  Любой контакт жертвы с поддерживающими людьми встречается обвинениями, угрозами или насильственными действиями.

Жертвы проклинают своих родителей, друзей, говорят им, чтобы они не звонили, не мешали, прерывают общение. Соглашаясь с нарушителем, поддерживающие другие, теперь рассматриваются как «вызывающие проблемы», их следует избегать.

Многие жертвы угрожают своей семье и друзьям сдерживающими приказами, если они продолжат «вмешиваться» или пытаются помочь жертве в ее ситуации. На первый взгляд кажется, что они присоединились к злоумышленнику.

По правде говоря, они пытаются свести к минимуму контакт с ситуациями, которые сделают их объектом дополнительного словесного оскорбления или запугивания.

Если случайный телефонный звонок от мамы вызывает двухчасовую вспышку агрессии с угрозами и обвинениями. Жертва быстро осознает, что безопаснее, если мама перестает звонить. Если просто говорить, чтобы мама перестала звонить, это не сработает.

Для собственной безопасности жертва обвиняет маму в попытке разрушить отношения, требует, чтобы она перестала звонить.  В тяжелых случаях синдрома Стокгольма во взаимоотношениях жертве трудно покинуть обидчика. Она может на самом деле почувствовать, что оскорбительная ситуация – это их вина.

Некоторые женщины разрешают своим детям прогонять агентства по защите детей, но не отказываться от отношений с обидчиками. При восприятии злоумышленника, дети виноваты. Они жаловались на ситуацию, привлекали внимание властей к дому, и они ставили под угрозу отношения взрослых. К сожалению, теперь дети стали представлять опасность для безопасности жертвы.

Мнимая неспособность побега

Заложнику при ограблении банка, которому угрожают преступники с оружием, легко понять, что убежать невозможно. В романтических отношениях очень распространено убеждение, что человек не может от них уйти.

Многие оскорбительные связи воспринимаются как отношения до смерти – связаны взаимными финансовыми проблемами, детьми или юридическими ситуациями.

Вот несколько распространенных:

• Агрессивный партнер увеличили финансовые обязательства, задолженность, теперь по одиночке нельзя выжить в финансовом отношении.

Агрессоры, которые чувствуют, что их партнер может уйти, часто покупают новый автомобиль, позже заявляя, что не могут выплачивать алименты или пособие на ребенка из-за больших платежей.

• Юридическое прекращение отношений, особенно супружеских, часто создает серьезные проблемы.
• Часто использует экстремальные угрозы, в том числе вывести детей из города, бросить работу или бизнес, не выплачивать алименты, поддержку, угрожая общественным разоблачением личных проблем жертвы.

В тяжелых случаях угрожает действием, которое подрывает поддержку. Например, «сделаю так, что потеряешь работу» или «сожгу автомобиль».

• Удерживают в отношениях угрозой самоубийства. Жертва слышит: «убью себя перед детьми», «буду гореть на переднем дворе», или «У наших детей не будет отца, матери, если оставишь меня!»
• В отношениях с обидчиком жертва испытывает потерю чувства собственного достоинства, уверенности в себе и психологической энергии.

Может чувствовать себя «выжженной», слишком подавленной, чтобы уйти. Кроме того, злоумышленники создают тип зависимости, контролируя финансы, записывая автомобили, дома на свое имя, устраняя любые активы или ресурсы, которые жертва может использовать для ухода.

В клинической практике слышал: «Я бы ушел, но не могу даже получить деньги со сберегательного счета! Не знаю PIN-код».

Подростки привлекаются к контролирующему индивидууму, когда чувствуют себя неопытными, ошеломленными изменением жизненного положения. Если родители проходят развод, подросток присоединяется к контролеру, думая, что тот стабилизирует его жизнь.

Прогноз

В нездоровых отношениях, при синдроме, когда жертва влюбляется в своего мучителя (Стокгольмском), существует ежедневная озабоченность «неприятностями». Проблема состоит в том, что любой человек, группа, ситуация, комментарий, случайный взгляд или холодная еда, могут вызвать агрессию или словесное оскорбление от злоумышленника.

Чтобы выжить, «проблемы» следует избегать любой ценой. Жертва должна контролировать ситуации, которые создают проблемы. Меры включают:

• отказ от семьи;
• друзей, коллег, всех, кто может создать «неприятность» в отношении оскорбительных отношений.

Жертва не ненавидит семью и друзей; она избегает «неприятностей»! Она убирает дом, успокаивает детей, проверяет почту, избегает определенных тем. Предвосхищает каждую проблему контроллера, пытаясь избежать «неприятностей». При этом дети, которые шумные, становятся «неприятностями».

Синдром, когда жертва влюбляется в своего мучителя, в отношениях не редкость.  По правде говоря, жертва знает, что нарушитель будет настроен против нее, если

1. поощрит арест,
2. напишет заявление о злоупотреблениях, побоях,
3. не вызволит из тюрьмы как можно быстрее,
4. если лично не извинится за ситуацию – как будто это ее вина.

Стокгольмский синдром вызывает нездоровую связь со злоумышленником. Именно по этой причине многие жертвы продолжают поддерживать насильника после того, как отношения закончены.

Это также причина того, что продолжают видеть «хорошую сторону» преступного человека. Проявляют симпатию к тому, кто причинил зло.

По Джозеф М. Карвер, клинический психолог

Понравилась статья? Поделись с друзьями: