Куликова галина синдром бодливой коровы скачать

– Можно попытаться, – неуверенно проблеял тот. – Правда, люди сейчас неохотно открывают двери посторонним…

– Вот самый опасный балкон! – громко сообщила Настя, показывая пальцем туда, где жили длинноволосые. – Если смотреть на него изнутри, это просто форменный ужас. Уверяю вас, там есть что поснимать.

– Просто срам! – выплюнула какая-то бабулька с криво приколотой к голове косицей. Вероятно, она уже разбиралась ко сну, когда во дворе начались интересные события. – Нашли, чаво снимать! Притон у них там наркоманский.

– А какой раздолбанный балкон! – подхватила Настя. – Не в каждом притоне такой увидишь.

– Что ж, давайте попробуем туда подняться, – неожиданно согласился корреспондент, мельком глянув на Настю, и махнул рукой оператору. Тот молча водрузил камеру на плечо и послушно зашагал к подъезду. Настя, Геракл и еще несколько человек из толпы потрусили следом. По дороге к ним присоединился одышливый участковый, которому кто-то из жильцов настучал о приезде телевидения.

Присутствие участкового, вероятно, и позволило решить дело положительным образом – длинноволосые, давно и хорошо с ним знакомые, открыли дверь. Это была их стратегическая ошибка. Вероятно, они рассчитывали на какие-то переговоры, но Геракл, завидев узкую щель, не раздумывая ринулся вперед, и они отступили, нервно вереща. Впрочем, их никто не слушал.

Любопытная толпа ввалилась в комнату, просвистела ее насквозь и вскрыла балконную дверь.

– Я же говорила, что вы увидите ужасное! – закричала Настя.

На балконе, прямо на полу лежало что-то длинное и живое, накрытое пледом. Геракл протянул лапищу и сдернул плед. Присутствующие увидели спящего Петрова с блаженной улыбкой на лице. Чело его было ясным, а верхняя губка конвертиком нависала над нижней.

– Кто это? – строго спросил участковый, и из-за спин тотчас же раздался тонкий голос с придыханием:

– Это мой брат!

– Врешь! – закричала Настя, резво оборачиваясь к патлатому, потому что это был, конечно, он. Тот, который покрупнее. Более невинной физиономии Настя в жизни своей не видела: нос картошкой, незабудковые глазки и мягкий подбородок с редкой белой щетинкой. – Вы с приятелем увезли его с Тверского бульвара! И вы бежали так, будто ваши пятки сам черт облизывал!

– Конечно! Мы ведь бежали от вас.

– Зачем бежали? – строго спросил участковый.

– Колька сказал, что задолжал одной стерве штуку баксов, теперь она его преследует.

– Вы что же, решили, что это я?! – возмутилась Настя и повернулась лицом ко всему честному народу: – Я похожа на стерву?

– Да! – хором сказали все женщины, затесавшиеся посмотреть на притон.

– Нет! – хором сказали все мужчины, включая оператора и «шишку» из администрации.

– В любом случае, – заявила «шишка», – вы не похожи на стерву, которая может дать взаймы штуку баксов.

– Это мой друг! – Настя пальцем показала на причмокивающего Петрова. – Он немножко перебрал, и я решила отвезти его домой. А его унесли прямо у меня из-под носа.

– Если это ваш друг, то побыстрее уберите его с балкона, на улице темнеет, нам придется ставить дополнительный свет, – раздосадовано заметил корреспондент.

Отчего-то его просьбу восприняли как руководство к действию почти все присутствующие и всем гуртом ломанулись на балкон.

– Стойте! – испуганно закричал патлатый и вытянул вперед руки с растопыренными пальцами.

В ту же секунду раздался отвратительный хруст, и балкон, дрогнув, начал медленно обрушиваться вниз, словно сухое ласточкино гнездо. Настя закричала и попятилась назад, потянув за собой Геракла. Оператор, восторженно ухая, снимал сцену «Гибель Помпеи», прыгая по скользкому паркету, словно фигурист, нутром чуящий олимпийское «золото».

– Вот и все, – грустно простонал патлатый, стоя посреди комнаты весь в белом. Черные носки, вкрапленные в образ его невинности, почему-то рассердили Настю.

– Если бы не ваша вопиющая трусость, ничего бы не случилось! – крикнула она по дороге к двери.

– Я проявил чудеса храбрости, спасая брата! – возмутился тот.

– И где теперь ваш брат? – уничтожила его Настя и устремилась на улицу.

Здесь стоял гвалт, как на птичьем базаре. Балкон, оказывается, не свалился вниз окончательно, а повис на одном «ушке», высыпав всех, кто на нем был, в тот самый палисадник, где начиналась съемка.

По странному стечению обстоятельств в этом же дворе обнаружился травмпункт, откуда граждане под руки привели поддатого дежурного врача. Он бродил в опасной зоне, словно турист среди величественных развалин, и время от времени восклицал:

– Какая драма!

К счастью, все пострадавшие остались живы. Даже «шишка» из местной администрации. Впрочем, сейчас «шишка» выглядела так, будто ее вылущила белка. Но самая большая неприятность случилась с Петровым. Плед, в который он был завернут, зацепился за кусок арматуры и повис над головами собравшихся, словно люлька со спеленутым младенцем. Пришедший в себя Петров лежал в этой люльке вниз лицом и тупо повторял:

– Господи, что я пил?

Спустя некоторое время, злобно воя, к месту происшествия подтянулись медицинские и пожарные машины. Когда Петрова спустили на землю, санитары сразу же протянули к нему свои большие равнодушные руки. Но тут вмешался Геракл.

– Я сам его донесу! – важно сказал он, оттолкнув плечом ближайший «халат». И добавил для Насти: – Вон наш Шумахер, дуем к нему.

Спасенный Петров обнял Геракла за шею и доверчиво прижался к его широкой груди.

– Слушай, зачем он тебе сдался? – брезгливо спросил тот, гулливерскими шагами двигаясь в направлении «Волги». – Настоящих мужиков, что ли, мало?

– Он интересует меня не как мужик, – ответила Настя. – У меня к нему дело совершенно другого рода.

Едва успев договорить, она тут же вспомнила, что нечто подобное сказала ей в свой последний вечер Любочка Мерлужина, имея в виду усатого. Что он интересует ее не как мужчина. Может быть, Любочка вовсе не врала? И ее с усатым объединяли какие-то общие дела?

– Ну, отвоевали свое сокровище? – спросил Вельямин, озирая Петрова с нескрываемым интересом. Тот забился на заднее сиденье и бессмысленным взглядом уставился на руки, сложенные на коленках.

– Сама не верю, – пробормотала Настя.

– Моя бывшая жена, – завел Вельямин старую песню, – никогда так за мной не бегала, как вы за этим типом.

– Он мне дико нравится, – мрачно сообщила Настя, чтобы не вдаваться в подробности. – Едем к «Московским новостям», я оставила там машину.

Когда они прибыли на место, Геракл сказал, охотно принимая щедрое вознаграждение:

– Если понадобится помощь – я по вечерам на бульваре! У меня там бизнес.

– Я денег не возьму, – категорически отказался Вельямин. – И телефончика у вас тоже просить не стану, – добавил он вызывающе.

– Что же вы мне помогали? – удивилась Настя. – Милиционеру штраф заплатили за превышение?

– Просто мне скучно жить! – признался тот. Настя вытащила смирного Петрова на улицу и повела к своей машине. Он шел за ней, словно козленок, разве что бубенцами не звенел.

– Сейчас поедем к моей подруге Люсе, – предупредила она. – Потому что одной мне, боюсь, с тобой, дружок, не справиться.

– Что я пил? – поинтересовался Петров, когда Настя, словно дитятю, пристегнула его ремнем безопасности.

– Вот уж не знаю! Но очень хочу узнать. Только не что пил, а с кем пил. Они тебе представились?

– Я ничего не помню.

– Это они тебе велели так говорить?

– Они? Меня что, украли инопланетяне? – с тоской в голосе спросил Петров. – Они высосали мои мозги?

– Какие еще инопланетяне?! – рассердилась Настя. – А мозгов у тебя нет, потому что смотришь всякую ерунду по телевизору!

Настя вырулила на шоссе и при этом, как водится, вцепилась обеими руками в руль.

– Хочется пить! – жалобно заныл Петров.

– Пить или выпить?

Петров горестно вздохнул, закрыл глаза и некоторое время сидел молча. Когда машина резко затормозила перед светофором, он удивленно поглядел на Настю и спросил:

– Так ты тоже считаешь, что его надо разыскать?

– Конечно! – с большим жаром подтвердила Люся. – Расскажи-ка мне, как он выглядел.

– Ну… Он высокий… И хотя довольно строен, морда у него сытенькая. Знаешь, есть такие типы, у которых каждый ген заражен самовлюбленностью. Да! И еще усы. У него короткие усы щеточкой.

– Он с тобой разговаривал? – поинтересовалась Люся.

– Нет, буркнул только: «Благодарю». Дело в том, что, когда я проходила мимо, он уронил визитную карточку. В углу было написано какое-то слово. Вот была бы зацепка, если бы я сумела разглядеть какое!

– Думаешь, в углу была его фамилия? – засомневалась Люся.

– Вряд ли. Скорее всего название конторы, в которой он служит.

– Но вспомнить название ты не можешь? – уточнила Люся.

– Не могу. – Настя вздохнула и почесала переносицу. – Видеть я его видела, но о-о-очень мельком.

– Простите, что встреваю, – совершенно неожиданно подал голос Владимир, поворачиваясь на своем крутящемся стуле лицом к хозяйке. – Я невольно слушал ваш разговор…

– Подожди, – велела Настя Люсе и, прикрыв трубку ладонью, вежливо наклонила голову: – Да-да?

– Я могу вам помочь вспомнить это название, – признался тот. – Заявляю это совершенно серьезно.

– Люся, – сказала Настя в трубку, – тут у меня человек… Он… э-э-э… Говорит, что может помочь мне вспомнить это слово.

– Твой новый друг блондин? – с легкой иронией уточнила Люся.

– Нет, совсем наоборот.

– Брюнет, – хихикнула та.

– Точно.

– С карими глазами?

– Как в воду глядишь.

– Стриженый, словно новобранец, и с родинкой на щеке?

– В яблочко.

– Надеюсь, ты шутишь, – пробормотала Люся.

– Ничего подобного.

– И откуда он взялся? Шагнул на грубый дощатый пол прямо из твоего сна?

– Не сейчас.

– А блондин-то, блондин куда делся?! – никак не успокаивалась Люся. – Ах да, ты ведь не можешь говорить! Так брюнет собирается помочь тебе вспомнить слово на визитке?

– Кажется.

Настя мельком посмотрела на Владимира и увидела, что тот, сложив руки на груди, изучает ее мягким и проницательным взглядом психоаналитика.

– Вы хотите использовать свое незаконченное медицинское образование? – высказала она догадку.

– Точно, – подтвердил он. – Если вы видели слово на визитке, оно застряло в вашем подсознании, словно елочная иголка в ковре.

– Люся, я тебе позже перезвоню, – заявила Настя и, положив трубку, снова обратилась к Владимиру: – А вы умеете работать с подсознанием?

– Я владею гипнозом. Только перед сеансом вам нужно расслабиться. У вас есть вино?

– Учтите: я, как выпью, сразу забываю про манеры и веду себя с мужчинами совершенно неприлично.

– Ну, хорошо. Можно ограничиться горячим сладким чаем.

Он сам напоил ее чаем, уложил на диван и снял со стеллажа декоративные часы с серебряным маятником, приказав смотреть на него не отрываясь. Настя обратила внимание на то, что руки у него и в самом деле докторские – белые и ласковые.

– А что, если я не поддамся гипнозу? – спросила она, неотрывно следя за этими руками.

Больше ей сказать уже ничего не удалось – язык стал тяжелым, и руки стали тяжелыми, и веки тоже. Она закрыла глаза и провалилась в бездонную яму.

3

Очнувшись, она с трудом поняла, где находится. В комнате было темно и тихо. Под боком у нее лежало что-то большое, теплое и пахнущее мужским лосьоном. Перекатившись через препятствие, Настя мигом очутилась на полу.

Точно зная, что торшер стоит справа от окна, она на четвереньках побежала в нужном направлении и дернула за веревочку. На ковер тотчас же свалился кружок света, очерченный абажуром. Все еще на четвереньках, Настя обернулась назад и увидела, что Владимир лежит на боку, повернувшись лицом туда, где только что находилась она сама. К невыразимому ее облегчению, он был полностью одет. Не сумев совладать со своими чувствами, она вскочила на ноги и гневно закричала:

– Эй! С чего это вы разлеглись на моем диване? Владимир резко поднялся и одним движением сбросил ноги на пол.

– Я не смог вас разбудить, а было уже три часа ночи.

– Надо заранее предупреждать, что вы только вводите в транс, а выводить не умеете!

– Я умею, – обиделся Владимир. – Я вас давно из транса вывел. Вы сразу же решили выпить вина, а потом уложили меня на диван рядом с собой, обняли, стали говорить хорошие слова…

– Хорошие – это какие? – мрачно поинтересовалась Настя. – И вообще: почему я решила пить вино?

– Откуда я знаю?

– А кто знает? – рассердилась Настя. – В здравом уме я бы ни за что не пила. Значит, вы меня не до конца разгипнотизировали. Кроме того, я же вас предупреждала насчет вина!

– Я пытался вас остановить, – обиделся Владимир.

– И что?

– И вот, – он показал запястье, которое украшала красная лунка от зубов. – Вам до такой степени хотелось выпить, что вы изволили кусаться.

– Ну, в общем, мне все ясно. А компьютер вы починили?

– Ясный пень.

– Почему же тогда домой не уехали?

– Не хотел оставлять вас одну в состоянии прострации. Тем более ваша соседка сегодня покончила с собой. Все это так трагично. Женщина не должна быть одна, когда ей тяжело.

– Ну, ладно, – смилостивилась Настя. – Вы все очень хорошо объяснили. Вот только утаили самое главное: я вспомнила слово, которое видела на визитке?

– Конечно. Я ведь обещал, что вспомните.

– И что это за слово?

– Из трех букв.

Настя мгновенно покраснела и пробормотала:

– Значит, вот что сидит у меня глубоко в подсознании!

– В сущности, это не слово в прямом смысле.

– А что? – напряженно спросила она.

– Аббревиатура. Вы видели аббревиатуру «КЛС».

– «КЛС»? – Насте на ум тут же пришли люди в комбинезонах, которых она приняла за грабителей. – Да вы ошиблись! – закричала она. – Эти буквы я видела вовсе не на визитке, а на микроавтобусе вчера утром.

– Ничего не знаю про микроавтобус, – уперся Владимир, – но за свои слова отвечаю. Именно на визитке было начертано «КЛС».

– Вы шарлатан, – обвиняющим тоном заявила Настя. – Гипнотизер-недоучка! Мне лучше знать, откуда в моей голове взялось «КЛС»!

– Вместо того чтобы обвинять, как следует пошевелите мозгами! Ведь эта аббревиатура могла быть и там, и там!

– И на визитке, и на микроавтобусе? – слегка остыла Настя.

– А почему нет?

«Действительно, почему нет? Если люди из „КЛС“ как-то связаны с Макаром Мерлужиным, один из них вполне мог оказаться знаком с Любочкой. Может быть, этот усатый тип вообще друг семьи?»

– Надо все-таки вытащить из Макара, что это за зверь такой – «КЛС», – вслух подумала Настя. – Тогда можно будет попытаться найти усатого. Знаю, что Макар сейчас не в лучшем состоянии, но ведь это важно! С утра пораньше сбегаю к нему.

– С утра вряд ли получится, – заметил Владимир, хрустко зевая. – Ваш Макар уехал.

– Да, я как-то не подумала, что он не будет сидеть здесь, когда тело Любочки там… Господи, я поверить не могу в то, что она наложила на себя руки!

– Так вам что-нибудь дают эти буквы? – поинтересовался Владимир. – Я имею в виду – «КЛС»?

– Наверное. Когда выясню, что это такое, найду усатого и допрошу.

– А если он не захочет отвечать на ваши вопросы?

– Захочет! Я видела его, вот как вас. И хорошо запомнила. И он наверняка меня вспомнит, не отвертится.

– Послушайте, а вы не боитесь? – неожиданно спросил Владимир. – Вы же сами сказали, что Любочка во всем слушалась этого усатого и даже боялась при нем говорить открыто. И сунула вам записку.

Настя не хотела думать о таких страшных вещах. Поэтому быстро ответила:

– Но милиция ведь не лыком шита! И есть предсмертное письмо… Я, конечно, сообщу о той записке, которую сунула мне Любочка. Просто не хочется смущать Макара рассказом об этой встрече в ресторане…

Где-то на улице неожиданно звонко залаяла собака, в заключение тирады выдав длинную трель. Настя посмотрела на сереющий лоскуток неба в окне и невольно поежилась: