Книга синдром предков анн анселин шутценбергер

Общеизвестно, что детей лучше не называть в честь родственников, чья судьба сложилось трагически, поскольку существует вероятность, что дети унаследуют их судьбу. Этому есть вполне материалистическое объяснение: если детей называют в чью-то честь, то на них проецируются ожидания, что они будут такими же, как и те родственники, кто отдал им свое имя.

«Николя Абрахам (1968) рассказывает историю об одном пациенте, который совершенно ничего не знал о прошлом своего деда. Этот господин был геологом-любителем. Каждое воскресенье он отправлялся искать камни, собирал их, раскалывал. Кроме того, он охотился за бабочками, ловил их и умерщвлял в банке с цианидом. Что может быть банальнее! Однако этот человек чувствовал себя очень некомфортно и старался найти способ справиться со своим состоянием. Он лечился у нескольких врачей, в том числе у психоаналитика, но без особого успеха. Ему было неуютно в жизни. Тогда он обратился к Николя Абрахаму, которому пришло в голову провести исследование его семьи, поднявшись на несколько поколений выше. И тут он узнает, что у пациента был дед (отец матери), о котором никто не рассказывал! Это было тайной. Терапевт посоветовал клиенту навестить родню своего деда. Тот выяснял, что дед совершал поступки, в которых невозможно признаться, — его подозревали в том, что он ограбил банк и, возможно, сделал еще что-то похуже. Его отправили в африканский батальон, в каменоломни, а затем казнили в газовой камере. И внук об этом ничего не знал. А чем занимался в выходные дни наш пациент? Он как геолог-любитель отбивал камни и, охотясь на крупных бабочек, умерщвлял их в банке с цианидом. Символический круг замыкается, он выражает тайну (принадлежавшую его матери), тайну, неизвестную ему самому.»

У бессознательного хорошая память, и, как нам кажется, оно любит семейные связи и помечает важные события жизненного цикла повтором даты или возраста: это синдром годовщины.

Мы нередко наблюдали, что рождение часто происходит тогда, когда как будто надо напомнить о важном событии в семье, грустном или веселом.

Очень многие дети рождаются как бы для того, чтобы отметить годовщину (дня рождения или смерти) матери мамы, как бы напоминая о связи матери с ее собственной матерью (или отцом), о том же самом месте рождения, — как будто существовала договоренность между бессознательным матери и предсознанием ее будущего ребенка о том, чтобы эти даты рождения стали значимыми.

Таким образом, часто можно расшифровать смысл преждевременного или запоздалого рождения по отношению к важному члену семьи — мертвому либо живому.

Многие замещающие дети рождаются день в день в годовщину рождения, смерти или похорон предыдущего маленького ребенка, мать которого не совершила траур, не оплакала его. Напомним, что психоаналитик Андре Грин нашел очень много случаев шизофрении у замещающих детей, рожденных от «мертвой матери», т. е. грустной, подавленной либо находящейся в трауре (А. Грин, «Мертвая мать»). Ее присутствие мало ощущается (она как бы умерла). Достаточно часто встречаются люди, которые в конце жизни «ждут, чтобы проститься со всеми», своего дня рождения (скажем, 60, 80, 95 лет) и предусмотренного в связи с этим семейного праздника, или свадьбы внучки, или возвращения сына из путешествия.

После события критического, печального, трудного или драматического, такого, как внезапная смерть молодых родителей в результате несчастного случая или помещение матери в клинику, часто спустя несколько лет происходит несчастный случай, возникает серьезная физическая болезнь (например, рак), психотический приступ (дочь или сын заболевает, попадает в аварию, в психиатрическую клинику в том же возрасте, в котором был умерший родитель). Это может произойти в день годовщины (в том же возрасте) либо через десять или пятьдесят лет. Так часто и бывает в случае двойной годовщины: ребенок, ставший родителем и достигший того возраста, что и его умерший родитель, и в то же время его собственному ребенку исполняется столько же лет, сколько было ему самому в момент потери.

Жозефина Хилгард использовала термин годовщина для обозначения этих специфических случаев психотических приступов, отмечающих возраст потери родителя и двойной годовщины при наличии ребенка того же возраста.

Я намного шире понимаю термин синдром годовщины, так как часто наблюдала повторения несчастных случаев, браков, выкидышей, смертей, болезней, беременности… в том же возрасте в двух, трех, пяти, восьми поколениях (т. е. «углубляясь» в семейную историю примерно на двести лет).

Некоторые семейные или исторические совпадения можно лучше понять как реакции на годовщины, как синдром годовщины и, я бы сказала, как выражение семейного и социального трансгенерационного бессознательного.

Некоторые люди каждый год в одно и то же время испытывают чувство тревоги и подавленности — отчего, и сами не знают. Они не помнят, что это период годовщины смерти близкого человека — родственника или друга, и не могут установить сознательное соотношение между этими повторяющимися фактами.

Еще одним фундаментальным понятием в концепции Бузормени-Надя является парентификация. Парентификация — это инверсия заслуг и долгов, их неверное понимание. Наиболее значимый «долг лояльности семье» — это долг каждого ребенка по отношению к своим родителям за любовь, тепло> заботы, усталость и то особое отношение, которые были получены после его рождения до того момента, когда он стал взрослым. Способ расплатиться за свои долги является трансгенерационным, то есть то, что мы получили от наших родителей, мы отдаем своим детям. Это не мешает платить долги и нашим родителям. Когда они становятся старыми, мы начинаем по-особому относиться к ним, выполняя долг, помогаем им прожить последние годы и перейти от жизни к смерти.

Парентификация — это переворачивание ценностей, то есть ситуация, в которой дети, даже малолетние, становятся родителями собственных родителей.

Возьмем классический пример. Всегда найдется несколько семей и, главным образом, семей со скромным достатком или выходцев из сельской местности, где старшая дочь исполняет роль матери. Мать, измученная слишком частыми родами, бывает действительно больна или заявляет о себе как о больной, принимая заботу, помощь и поддержку своей дочери, которая никогда не выходит замуж. Она никогда не устраивает свою жизнь, потому что заботится о своей старой больной матери или своих старых больных родителях. Это нездоровое искажение отношений, заслуг и долгов: именно Qro назвали парентификацией. Ребенок, который должен стать родителем в очень раннем возрасте (например, уже в 5 лет), оказывать поддержку своей матери, заниматься своими родителями и своей семьей, теряет важное равновесие в отношениях. Обнаруживается это нарушение равновесия путем анализа места и роли детей в семейной системе.

Понять трансгенерационные связи, «книгу заслуг и долгов» достаточно трудно, это вовсе не объективное понятие, каждая семья по-своему определяет лояльность и справедливость.

Здесь мы соприкасаемся с областью семейного мифа, прояснить которую можно только тогда, когда станет понятной вся система — совокупность взаимозависимых единиц. Для Бузормени-Надя индивид является биологической и психологической целостностью, а я добавлю — и психосоциальной, реакции, которой детерминированы как индивидуальной психологией, так и правилами семейной системы. В семейной системе психические функции одного члена семьи обусловливают психические функции другого ее члена; происходит постоянное взаимное регулирование, а правила функционирования семейной системы бывают как явными, так и неявными, но главным образом неявными. Причем члены семьи не осознают этого.

«В нашей семье так принято» — то есть основные правила существуют как бы сами по себе и считается, что они не требуют объяснения.

Семейный миф выявляется через паттерн функционирования: некоторые люди действуют в жизни согласно паттернам, которые я посчитала бы «нездоровыми» (я не знаю как иначе расценивать измену, вендетту, убийство, здоровую или нездоровую защиту «чести семьи»). Такие ритуалы образуют совокупность, некоторую целостность, гештальт отношений, бессознательно структурированный и вовлекающий всех членов семьи. Каждый из этих ритуалов способствует «уравновешиванию семейных счетов», когда позиция или «эксплуататорская установка» может быть, а может и не быть уравновешена «установкой на щедрость». Временами мы эксплуатируем свою семью и свое положение. Ребенок «эксплуатирует» свою семью, потому что приходится его обеспечивать, кормить, давать кров и т. д., и в то же время он дает любовь или нечто иное. Существует баланс — равновесие между тем, что получено, и тем, что отдано, в противном же случае появляются симптомы различной степени тяжести.

Моральное наследство столь же значимо, как и наследство профессиональное или экономическое. Винсент де Гольжак говорит даже о «семейном капитале».

Каждая семья оценивает и учитывает вклады индивидов на «семейные счета». Эта оценка определяет масштаб заслуг, льгот, обязанностей и ответственности, которые учтены и вписаны в историю семьи, реально прожитую и генетическую, которую можно заново открыть.

На первом этапе в начале работы в трансгенерационной терапии предполагается определить, откуда я пришел, найти себя, понять, что досталось в наследство (свою идентичность). Это осуществляется при поддержке, теплом участии со стороны как терапевта, так и группы.

Воспоминания, реальные или с долей фантазии, обнажаются, а затем, на втором этапе, мы свободно находим свое место в этом ряду, и тогда можно расширить горизонты, представить себя в будущем, начать испытывать желания, потребности, выстроить свой проект собственной жизни. Найти свою идентичность, свое «Я». По сути, всегда, с самого рождения стоит проблема — перерезать пуповину, отделить Себя от Другого (матери, семьи, как показывает Мюррей Боуэн). Подобное «рассоединение» приходится продолжать, чаще всего оно проходит’ тяжело. В результате мы получаем свою собственную идентичность через долгое приобщение к родственным связям. Речь идет о зрелости, о взрослении после работы, связанной с саморазвитием, или после психотерапии. Американцы вслед за Карлом Роджерсом называют это личностным ростом (growth — вырасти, повзрослеть, раскрыться).

Из книги Анна Шутценбергер «Синдром предков»