Истории беременности с синдромом дауна
«Моя история самая обычная. Отдельные эпизоды наверняка происходят в жизни ваших знакомых. Просто у меня случилось все и сразу.
Дети — цветы жизни, но Достоевский выбрал слишком недолговечное сравнение: мысли о «продолжении рода» вянут, как цветы, от страха, поймет ли шеф, хватит ли денег, испортится ли фигура и кто будет сидеть с ребенком.
В 19 лет родители и мой первый, тогда еще не муж решили, что аборт — это лифт во взрослую жизнь. Я подчинилась, сдала сессию, как все хотели, на пятерки и навсегда всех разлюбила. Говорите, в 19 лет взрослые люди уже и могут сами решить: жить или не жить? Я не повзрослела и сейчас, в свои 35.
В 33 года я снова узнала, что беременна. Все было, как обычно, не вовремя и сложно. У меня была новая прическа, работа, новый мужчина и старый неосознанный ужас. Две полоски — две сплошные. Да, я уже стала директором, но я все еще не купила квартиру, дачу и не завела счет в банке. Зато научилась молиться — полезный навык.
Через 5 месяцев, не смущаясь моих горьких слез, ведущий российский эксперт по УЗИ Ольга Мальмберг скажет: «Этот небесный кирпич может упасть на любую семью, независимо от того, бомж вы или Нобелевский лауреат. Независимо от того, каким здоровьем славились все ваши дедушки и бабушки. Это генетика! Но есть женщины, которые рады любому ребенку…»
Ребенок учит родителя — и не наоборот
Все началось в московском частном центре «Медицина Плода» на Чистых Прудах. В интернете я нашла информацию, что там делают 3d-УЗИ. Я хотела увидеть человека, появившегося во мне из ниоткуда, чтобы поверить: я мама, я 2-в-1, точнее 3-в-1 — я, сын и святой дух.
Из дневника Вероники: «Дорогой малыш, 3 дня назад мы с тобой ходили на первое УЗИ. Тебе почти 7 недель, пару дней назад в тебе было только 2,5 мм, но, возможно, за это время ты уже и 3 мм! Большой и маленький человек. Точнее, для меня ты большой, а самой себе я кажусь маленькой. Кто сказал, что родители учат? Мне кажется, любой ребенок учит родителя, и я буду учиться».
Все знают, беременность — это постоянные тесты, что само по себе огромный стресс. Первый генетический тест в 12 недель показал идеальный анализ крови и в качестве плохого маркера — широкую шейную складку. Врач сказала: «Скорее всего, это индивидуальная особенность».
В 17 недель другая врач «Медицины плода», открыв мою карту и прочитав про мои маркеры, проводила УЗИ почти час. Она только что вернулась с учебы в Англии, а там, как написано на сайте клиники, лучшие в Европе клинические технологии.
Так я узнала, что, помимо широкой шейной складки, у нас с моим космонавтом много других отклонений: расширены желудочки мозга (я даже не знала, что у мозга есть желудочки), слишком большой объем грудной клетки, диабет беременных и еще … И еще генетические риски.
Мне рекомендовали провести тест со страшным названием амниоцентез.
Мой космонавт без пола на экране сосал пальчик. Он был похож на человека — лучшего человека в моей жизни.
Из дневника Вероники: «Мой малыш, ты, наверное, сегодня испугался. Прости, что заставила тебя пройти через это. Я люблю тебя, мой сладкий пирожочек. Люблю! У меня замирает сердце, я просто хотела все знать, чтобы подготовиться…»
Я орала на ресепшн. Я плакала. Мне звонила главный врач, но и она не могла объяснить: почему один специалист сказал, что все нормально, а другой — убил мое право на счастливое материнство.
С того момента начался мой 3-месячный плач. Ты едешь в машине и ревешь. Заходишь в кафе и ревешь. Ты ложишься в кровать — и ревешь. Только на работе ты улыбаешься и говоришь спокойно. Однажды моя нервная система не выдержала. Начитавшись бесперспективных статей в интернете, я решила узнать правду. И жить с ней, пока смерть не разлучит нас.
Вы бы хотели знать будущее своего ребенка?
Найти клинику, где можно сделать амниоцентез на этой неделе, оказалось не так просто. Даже по цене 35-45 тыс руб + анализы еще тысяч на восемь.
Прочитав неплохие отзывы, я позвонила в Центр Планирования Семьи и Репродукции. В ответ на свой сбивчивый лепет услышала классический голос из СССР: «О чем вы думали раньше? Уже поздно на вашем сроке!»
Когда переступаешь порог Отделения генетики на втором этаже, видишь переполненный коридор из пузатых, печальных женщин и блеклых, потерянных мужей, отчаяние переполняет. Мне назначили анализ на следующий день.
Мне повезло, что я встретила в этой битве с эгоизмом генетика Галину Юрьевну Бобровник, заведующую Отделением Перенательной Диагностики. Эта маленькая женщина стала моей феей, моей надеждой. Благодаря знакомству с ней я поняла, что в мире есть настоящие врачи и настоящее добро.
Меня испугал не столько анализ, когда иглой с полруки прокалывают беременный живот. Меня испугали разговоры женщин, готовых к аборту. Меня испугало, что они говорят об этом вслух, их ребенок слышит о возможной казни. Я не против абортов. Я против обреченности.
Экспресс-анализ, фиш-тест, через пару дней показал «мозаичный синдром Дауна». В такие моменты ты всегда думаешь: где ты, Бог? Но экспресс-анализ, мне сказала Галина Юрьевна, еще не приговор.
Небесный кирпич пролетел рядом
Вместе с другими посетителями генетик отправил меня на бесплатное УЗИ к Ольге Мальмберг, чтобы избежать ошибки. 2 часа мы с мужем сидели в очереди и плакали. Я читала статьи в интернете о том, что люди с мозаичным синдромом становятся олимпийскими чемпионами и су-шефами мишленовских ресторанов. Также я читала о детях, которые никогда не смогут есть и читать сами и умирают при жизни родителей.
Рядом плакала совсем молодая девочка, моя соседка по палате. Ей было 22 года, она забеременела, долго лежала на сохранении, собиралась замуж. А тут такая «проверка на вшивость». Парня ее не было рядом. Мой был со мной. Но со своим горем я точно была наедине. Мой живот был в движении. А я как будто была героиней фильма «Чужой».
Из дневника Вероники: «В палате со мной 3 женщины. У каждой висит на волоске жизнь ребенка. Мы ждем результатов тестов. Нам страшно. Я желаю всем нам счастья. В жизни ведь есть место для чуда?»
Небесный кирпич пролетел совсем рядом. Мальмберг сказала, что мой ребенок красивый, симметричный. «Нет у него никаких синдромов», — резюмировала она. Размазывая слезы с УЗИ-гелем по лицу, я молилась и давала обещания своему мальчику быть лучшей матерью. Я знала теперь, что он мальчик. В этом есть преимущества метода: узнать 100% пол ребенка и не думать о нем, как о бесполом существе.
Бобровник сказала, что надо ждать 2 недели результатов полного теста. 400 генетических заболеваний известно науке. Сегодня можно диагностировать даже аутизм. И если ребенок умирает в утробе матери, как было у моей знакомой, это тоже генетическое нарушение — синдром Патау-Эдвардса.
Генетический тест в цивилизованном мире рекомендуют паре сдавать до беременности, чтобы заранее оценить возможные риски.
Я всегда буду благодарна Галине Юрьевне Бобровник за то, что ей было не все равно. Она рассказала, что попросила заведующую лабораторией проверить больше моих генов, чтобы избежать неточностей. Бесплатно.
Ошибки уже не было. Мы все улыбались и слушали истории с хорошим концом. Что такие дети могут быть гениальными, очаровательными, восхитительными.
После надписи Happy End рассказ всегда сухой
Я рожала дома сама. Потому что не могла уже слушать врачей с их страшными диагнозами и трагичными прогнозами. Сама и с удовольствием произвела на свет сына весом 4,1 кг.
Мы сдали в InVitro генетический тест «Пяточка», который делают в роддоме после рождения. Он более расширенный, чем в поликлинике или роддоме. Все и правда было прекрасно.
Из дневника Вероники: «Мир снаружи — больше, чем мама изнутри. Я не знаю, что сказать кроме того, что все у нас будет хорошо».
Сейчас Савелию полтора года. Больше всего он любит буквы, знает весь алфавит. На первых порах я была несколько растеряна: не знала, как любить правильно. Только сейчас я «разморозилась» и дала себе право на чувства.
Мы лежим ночью рядом. Я нюхаю его макушку, его ладошка у моей щеки. Я чувствую его дыхание и знаю: мне дали еще один шанс начать все сначала.
Я никогда никому не была так нужна. (И никогда я не работала так много — ради ипотеки).
Почему так боятся детей? Потому что все эти «люблю — не люблю», «уйду — останусь», «нет денег/ сил/ удачи/ времени» уже не работают.
Дети — лакмусовая бумажка, чего ты стоишь. Все становится по-настоящему».
Источник
Сейчас Мила Демочко готова помогать тем, кто оказался в такой же ситуации.
29 Марта 2020, 10:41
2 779
Зоя Степанова
Ни одно УЗИ не показало болезнь маленького Федора. О синдроме Дауна у сына жительница Северобайкальска Мила Демочко узнала только после его рождения. Она прошла все стадии: от отрицания до смирения, научилась радоваться необычному материнству и теперь помогает другим мамам с похожими проблемами. Свою историю без прикрас и до боли честно рассказала нашему корреспонденту.
ДИАГНОЗ НЕ ЗАМЕТИЛИ
Мила Демочко – уроженка Баргузинского района Бурятии, но всю сознательную жизнь провела в Северобайкальске. Там работала на госслужбе, активно занималась общественной деятельностью и благотворительностью. А несколько лет назад решила исполнить мечту детства и открыть собственную фотостудию. По велению души Мила снимала новорожденных, ведь ей так нравились милые картинки со спящими младенцами. Наслаждаясь работой, она однажды поняла, что и сама вот-вот станет обладательницей милого чуда. Это было волшебное открытие, которому радовалась вся семья: муж, старшая дочь и многочисленная родня. А на 24-й неделе беременности мама узнала, что ждет сына.
«Счастлива была безмерно», – вспоминает то время наша героиня.
– Всегда мечтала о сыне. Красивом. Со светлыми волосами и голубыми глазами. Чтобы он был не таким, как все, особенным, самым лучшим, любил меня сильно. Так и вышло. Вселенная запрос мой исполнила, — делится Мила.
Мила была ответственной беременной: принимала все витамины, сдавала анализы и проходила необходимые обследования, в том числе комплексные скрининги на врожденные патологии и аномалии развития плода.
– В общей сложности три скрининга и около десятка УЗИ. И теперь однозначно могу сказать, что скрининги неэффективны. С помощью УЗИ поставить точный диагноз «синдром Дауна» нельзя. Если по результатам УЗИ высокая вероятность, то беременную отправляют на дополнительное обследование в медико-генетический центр. У меня такого риска не выявили, по всем результатам исследований ребенок развивался в соответствии с нормой. Возможно, потому что у сына не было сопутствующих синдрому пороков сердца и других органов, его и не заметили, – рассказывает Мила.
«ПЕРВЫЕ ДНИ БЫЛИ АДОМ»
— Никто не хочет ребенка с особенностями. Никто. И я не хотела, чего греха таить, – признается женщина. – Все рассказы о том, что особое родительство означает избранность – это сладкая и подлая ложь, – уверена Мила.
Сегодня она с тоской вспоминает те дни, проведенные в роддоме. Боль, отчаяние, страх – вот далеко не полный спектр эмоций, что обуяли молодую маму, когда она услышала диагноз долгожданного малыша. До сих пор слова заведующей отделением новорожденных звучат в ее голове.
– Она сообщила мне, что у моего ребёнка все признаки синдрома Дауна. Я до сих пор помню тот разговор. И как на пальчики короткие показывала, и как говорила, что таких детей теперь забирают домой, они живут и социализируются в обществе. А я слышать не хотела и не могла понять, почему это сейчас происходит со мной. Первые дни в роддоме были адом. Меня как будто размазали, прибили гвоздями к больничной койке, вспоминает Мила.
Мила не могла зайти в палату. Там над здоровыми детками ворковали беззаботные мамы. А на душе Милы была такая тоска, что впору бежать, не оглядываясь: «Плакала все время. Думала, откажусь от него. Оставлю. Даже узнавала, что с ним будет дальше, в какой дом малютки попадет». Тем временем недалеко от мамы лежал совсем один Феденька. У малыша были проблемы с дыханием, но он стойко боролся за свою жизнь и каждым прожитым часом доказывал, что выстоит, несмотря ни на что. Дважды в день матери разрешалось приходить в отделение и смотреть на сына. А уже через три дня дали добро на грудное вскармливание.
– Приложила к груди, но он все время спал. Это нормально для недоношенных. Потом в один момент после разговора с доктором, которая меня оперировала, я твердо решила, что домой мы поедем вместе и никакой речи об отказе и быть не может. Даже если мои родные от нас отвернутся. Алена Владимировна Халтурина – имя того доктора. Низкий ей поклон – говорит Мила Демочко.
РОДНЫЕ ПРИНЯЛИ БЕЗУСЛОВНО
По приезде домой стремительно закручивающееся колесо несчастий стало разворачиваться в обратную сторону. Муж и дочь полюбили нового члена семьи безоглядно и безусловно. Долго о диагнозе малыша Мила не решалась сказать родителям, но они все поняли сами. И приняли. Мама только вскользь сказала: «Не всем же быть умными. Горе от ума». Бабушка с дедушкой без ума от младшего внука и нещадно балуют его.
– Папа наш от нас не отказался и не ушел. А сестра любит Федора и называет маленьким принцем и никак иначе, – уже с улыбкой говорит Мила.
О ТРУДНОСТЯХ
Первая и самая главная проблема, с которой сталкивается каждая мама ребенка с синдромом, это отсутствие психологической помощи в роддоме.
— Ни одна женщина не в силах справиться самостоятельно с известием, что у ее ребенка синдром Дауна. Страх, неизвестность – вот что чувствует каждая мама. Именно поэтому таких детей после рождения оставляют в роддоме. Если бы с мамами общался грамотный психолог, знающий проблему, случаев отказов было бы гораздо меньше. В идеале этим психологом должна быть мама такого же ребенка. Ведь кому, как не нам, мамам, знать, каково это, когда твой ребенок не такой, как все. Я предлагала свою помощь, номер телефона и сейчас не отказываюсь, рассказывает Мила.
Мила говорит, что вдохновляется примерами мам, успешно воспитывающих деток с синдромом. Поэтому она зарегистрировала профиль в Instagram и начала искать похожие семьи.
– Знаете, нас очень много, все очень дружные, поддерживаем друг друга. Делимся опытом, общаемся. У меня теперь друзья есть, наверное, в каждом городе нашей большой страны, — признается Мила.
Свой «мамский» ресурс, рассказывает наша героиня, восстанавливает в спортзале и обычными женскими радостями: массаж, СПА, чашка кофе, даже обычная прогулка здорово отвлекает от проблем, приносит особенную радость и помощь другим людям.
– Хочу заметить, что наше общество развивается, становится более терпимым, внимательным. Ни разу за почти два года я не сталкивалась с непониманием, грубым обращением, никто не оскорблял и не обижал нас. Скорее, наоборот, Федор вызывает улыбку у окружающих, положительные эмоции и доброе отношение, признается Мила.
О ПЕРЕЕЗДЕ ИЗ БУРЯТИИ
В августе прошлого года семья переехала из Северобайкальска в Красноярск, чтобы заниматься развитием Федора. Здесь он три раза в неделю плавает с инструктором в бассейне, занимается с логопедом, дефектологом, посещает группу раннего развития с обычными сверстниками.
– Первые годы жизни ребёночка – самые важные. Развивается очень быстро мозг, формируются нейронные связи, можно восстановить некоторые функции организма и приобрести новые навыки гораздо эффективнее и быстрее. В родном городе у нас нет таких возможностей. Все эти занятия стоят немалых денег. В декабре мы прошли интенсивный курс реабилитации. Его нам помогли оплатить неравнодушные люди, наши друзья, знакомые. Сами бы мы точно не справились, – объясняет мама особенного малыша.
Один большой минус Красноярска, по мнению Милы, – плохая экологическая обстановка. Дышать воздухом Демочко ездят на каникулы в родной Северобайкальск.
СОВЕТЫ ОТ МИЛЫ:
• Мамочкам, у которых родился ребёнок с СД, хочется пожелать поскорее пережить первые самые сложные дни. Если хочется плакать – плачь, ты имеешь на это право.
• Не бойся. Не закрывайся. Найди такие же семьи, познакомься с мамами. Например, в Instagram.
• Пользуйся хэштегами #синдромдауна.
• Проверь маленькое сердечко и щитовидную железу – это наши слабые места.
• Обнимай чаще и крепче своего малыша – это важно. Все остальное придёт с опытом. Этот ребенок сделает тебя счастливой. Да, сейчас ты не веришь, но так и будет! Уж я то точно знаю, что синдром Дауна – это не приговор.
• Пишите мне в соцсетях, я всегда готова помочь советом.
фото: личный архив Милы Демочко
Источник
Содержание:
- Как мы жили с подозрением на синдром Дауна после второго скрининга
- Как меня измучили ложные схватки
- Как я поняла, что рожаю
- И все-таки мне понадобилась эпидуралка
Нашей первой дочери было 5 лет, и мы с мужем решили, что готовы во второй раз стать родителями. Так что вторая беременность была запланированной и желанной. Через несколько месяцев стараний я увидела две полоски на тесте. Мы были счастливы и очень надеялись, что будет сын, хотя понимали, что самое главное, чтобы ребенок был здоровым!
На учёт я встала в 6 недель, всё было хорошо. Узнав о беременности, на работе я больше не была ни дня, т.к. работа связана с физическими нагрузками и высок риск заражения инфекцией (я медработник). В Германии при таких обстоятельствах работодатель освобождает человека, и дальнейшую зарплату выплачивает страховая компания. «Как классно!» — подумала я (в первую беременность с дочкой работала до декрета, т.к. должность была другая).
Но насладиться этой беременностью я не смогла…
Михаэль наутро после рождения
Как мы жили с подозрением на синдром Дауна после второго скрининга
На сроке в 9 недель мы летали отдыхать в Турцию, там я мучилась от постоянных головокружений и пару раз чуть не грохнулась в обморок. И вдруг там, в отпуске у меня начались зеленоватые выделения, но совсем немного. Переживали с мужем и по приезду домой в Германию сразу пошли к врачу. Выделения были всего два дня. Врач посмотрел, сказал, что все хорошо.
В 13 недель мы делали платное 3Д УЗИ. Там сказали, что у нас мальчик, счастью не было предела!
Обследования я делала все, которые включает программа обязательного страхования. Замер воротниковой зоны туда не входит, поэтому мы не делали его, как и в первую беременность, да и из знакомых моих его никто не делал.
Всё было хорошо, и вот наступило 20 недель — время для второго скрининга. Муж был со мной. На УЗИ врач долго смотрел ребёночка, и вдруг как гром среди ясного неба: у сына присутствует маркер, присущий синдрому Дауна.
Я как услышала это словосочетание — у меня всё зазвенело в ушах, я больше не смогла адекватно воспринимать и оценивать дальнейшую информацию. Муж, напротив, остался спокоен как слон, и дальше он уже разговаривал с врачом, а я просто сдерживала слезы.
Врач дал нам направление на более подробное обследование. На него мне пришлось ехать самой, т.к. в это время муж был на работе.
Женщина профессор, специалист УЗИ по внутриутробным порокам была очень доброжелательна, никаких страшилок мне не рассказывала (но у немцев вообще другое отношение к СД — они не считают это концом света). Она делала УЗИ около двух часов, замерила у ребёнка все — и нос, и расстояние между глаз, все пальчики… Но маркер отчётливо увидела и она (я о таком раньше даже не слышала: у сына на сердечном клапане была как будто горошина — в переводе на русский врачи назвали это «феномен мяча для гольфа»).
Вердикт профессора был, что маркер есть, каких-то ещё отклонений она не видит, точный результат даст только прокол и исследование околоплодных вод. Но по её мнению, риск преждевременных родов на таком сроке (уже 21 неделя) в нашем случае значительно выше, чем риск рождения ребёнка с патологией.
У меня панический страх, я пытаюсь верить, что всё хорошо (но сами понимаете, что даётся это с трудом, т.к. беременный мозг рисует в голове страшные картинки). Муж однозначно против прокола и вообще снова абсолютно спокоен и не видит смысла в этом анализе, т.к. прерывание беременности для него неприемлемо.
Я пытаюсь верить ему, верить врачу, мы отказываемся от прокола… но червь начинает точить меня изнутри. Позже, уже после родов, муж признается мне, что тоже очень сильно переживал, но при мне вида не показывал, видя моё подкошенное эмоциональное состояние. Спасибо ему за это! Мне тогда казалось, что он сухарь, но сейчас я понимаю, что было бы намного хуже, если бы он паниковал вместе со мной.
Через 4 недели повторное УЗИ у этой женщины-профессора, горошина на клапане так и не исчезла (до этого мне врачи говорили, что если синдрома Дауна нет, то это может быть временное явление и так сказать, рассосаться). Но нет… и снова слезы и переживания. Уже 25 недель.
Как меня измучили ложные схватки
В 31 неделю, скорее всего, на фоне постоянных переживаний я заметила, что у меня после лёгких физических нагрузок стал постоянно каменеть живот и вообще появилось какое-то странное ощущение. Пришла к своему гинекологу, он посмотрел: оказалось, что ребёнок уже слишком сильно опустился, шейка матки начала укорачиваться — короче, хреновенько все это в 31 неделю.
Врач сразу выписал мне помощь по домашнему хозяйству, т.к. у меня ещё дочь 5 лет — в Германии это тоже оформляется через мед. страховку. Короче, муж отвозил утром дочку в садик, в обед, как обычно, забирал, а недостающую часть зарплаты частично возмещала страховка (там, конечно, терялись какие-то деньги, но не великие).
А мне был рекомендован покой, больше лежать, без долгих походов и физических нагрузок. Магнезию я пила лошадиными дозами, раз в неделю к врачу, т.к. если бы просто лежание дома и магнезия не помогли, то пришлось бы ложиться в стационар и капать более серьёзные препараты.
Мне этого очень не хотелось, поэтому я добросовестно валялась на диване и так долежала до 37 недель. К этому времени я уже практически не могла самостоятельно вставать, особенно ночью. Мужу приходилось поднимать меня. Он знает, что я по натуре не симулянт и не стану лишний раз ныть просто потому, что мне хочется внимания, поэтому терпеливо помогал мне во всем.
По словам врачей, ребёнок уже опустился очень низко, кости таза начали расходиться, а меня постоянно мучили ложные схватки и какое-то неприятное ощущение в промежности и внизу живота. Но в 37 недель уже просто оставалось терпеть до родов. Спать полноценно я не могла — постоянные схватки по ночам. И мой гинеколог, и врачи в роддоме, где я собиралась рожать, были уверены, что рожу я немного раньше срока. Но мой мальчик никуда не торопился.
В 38 с половиной недель я полностью раскисла, моё эмоциональное и физическое состояние из-за постоянных ложных схваток оставляло желать лучшего. Я просила своего врача дать мне направление в роддом на стимуляцию, т.к. уже просто не могла всё это терпеть…
Как я поняла, что рожаю
Первые мои роды были путем кесарева сечения (у дочери упало сердцебиение, и врачи не стали рисковать), второй раз я хотела родить сама. ПДР ставили на 6 января, ложиться в роддом на стимуляцию мне назначили на второе, но врач в роддоме была в полной уверенности, что до второго я не дохожу, а рожу где-то между праздниками — Рождеством и Новым годом. А нет, я ходила как слон и доходила-таки до второго января.
Наши дети
В тот день муж привёз меня в роддом (в Германии пап без проблем везде пускают), врач посмотрела меня, удивилась, что я ещё не родила, и поставила мне гель. После этого нам разрешили пойти гулять, но посоветовали не уезжать далеко от роддома. К семи вечера мы вернулись в роддом, я осталась, а муж поехал домой забирать дочку от моей мамы.
На утро было решено снова ставить гель, если первый не подействует. Ночью я проснулась от о-о-очень сильных болей внизу живота, позвала медсестру. Она сказала мне сходить в родовое отделение, чтобы там акушерка посмотрела. Оказалось, что шейка была готова, но открытие всего 1 палец (оно у меня такое с 34-й недели где-то), схватки идут, но не регулярно. Дала мне грелку и посоветовала поспать, и я действительно уснула, схватки прошли.
На следующий день утром снова гель, я нарезаю круги по территории роддома (на улицу выпускают, но с территории уже уходить не разрешили) и жду мужа с дочкой, которые обещали приехать после обеда. В обед снова получаю порцию геля. Приезжают муж с дочкой, как раз выпал снег, и дочка играла в снегу а мы с мужем болтали рядом.
Часов в 17 я стала замечать, что живот каменеет (я не обращала внимания, периодично или нет), но боли или неприятных ощущений не было вообще. К семи вечера проводила мужа с дочкой, а сама пошла на КТГ.
Меня усадили в очень удобное кресло-качалку, прицепили датчики и сказали сидеть 30-40 минут. Сижу я, качаюсь и понимаю, что сидеть мне становится неудобно в те моменты, когда живот напрягается. Также замечаю, что инстинктивно начинаю по-другому дышать во время этих сокращений, появляется боль, но пока все терпимо. Хотя я уже наклоняюсь и облокачиваюсь на это кресло-качалку, так легче. Но я все ещё наивно полагала, что это все не роды и сейчас пройдёт. Ведь я не знала, как начинаются роды, что такое схватки — первый раз было КС еще до начала родовой деятельности.
Примерно в 20.30 зашла акушерка (она и до этого пару раз заглядывала, и т.к. рожениц не было, мне сказали ещё побыть под КТГ). Спросила, как я себя чувствую, видя на приборе, что схватки-то у меня идут. Я сказала, что пока всё терпимо, и что не думаю, что я рожаю. Акушерка тоже сказала, что я ещё слишком весёлая и что они подумают, как этот процесс подтолкнуть: либо поставить клизму, либо положить меня в тёплую ванну. (Кстати, клизму в Германии не ставят в обязательном порядке, только по желанию роженицы. Я лично этой клизмы боялась как огня, да и перспектива полежать в ванной меня в тот момент тоже не особо прельщала.) Ну ладно, думаю, будь что будет.
Сначала я прилегла на кушетку, но быстро поняла, что мне легче переносить боль стоя. Позвонить мужу я так и не додумалась — ведь до сих пор полагала, что сейчас всё закончится, и я пойду спать. И тут, именно как многие описывают, щелчок внутри — и из меня начинает вытекать. Первая мысль: я описалась! Какой позор!
Не подумайте, что я наивная и никак не информировалась о родах. Я читала, готовилась с моей акушеркой. Курсы очень хотела посетить, но не смогла, т.к. на этом сроке мне нужно было лежать. Поэтому заранее выбранная акушерка, которая приходила к нам первый месяц после родов, приезжала и до родов, и мы все обсуждали. Но в тот момент мне казалось, что всё как будто не со мной происходит, поэтому я так тупила вначале.
Пришла акушерка, я извинилась, что, наверное, описалась. Она посмотрела меня на кушетке, сказала, что это воды, светлые, и мы рожаем. Время примерно 21.30. Меня отцепили от КТГ и сказали идти в отделение.
И все-таки мне понадобилась эпидуралка
Путь в отделение был очень короткий, но преодолела я его только за полчаса — с такой силой пошли схватки после того, как лопнул пузырь. Еле добралась до палаты, позвонила мужу. Он сначала тоже не мог поверить, что это оно, и несколько раз переспрашивал меня.
Схватки были очень сильные и болезненные, практически без перерыва между ними. Вдруг я почувствовала, что мне надо в туалет по большому. Очень обрадовалась, что организм очистится сам, и будет не страшно тужиться (это волновало меня всю беременность). Ощущения в туалете со схватками — непередаваемые.
Дальше я ходила по коридору, от стенки к стенке, девочки уже родившие жалели и успокаивали. Это ободряло. Медсестра освободилась, и мы вместе покатили мою кровать в родзал (точнее, катила она, а я была рада, что мне есть за что держаться при ходьбе).
Когда мы зашли в родзал, меня накрыла такая сильная схватка, что я просто уткнулась лбом в стену и мычала от боли. Медсестра в это время массировала мне спину, а когда схватка закончилась, приобняла меня и сказала, что я молодец, правильно дышу. Спасибо этой женщине, она отнеслась ко мне прямо по-матерински!
Меня отвели в мой родовой блок, акушерка посмотрела раскрытие — 4 см. Время примерно 23.30. Хорошо, подумала я, дело продвинулось (больше всего я боялась, что это все напрасно и раскрытия нет).
Но больше эту боль я терпеть не могла, акушерка предложила поставить эпидуральную анестезию, и я согласилась. Осталось только дождаться анестезиолога.
Приехал муж, как он потом сказал, видок у меня к тому времени был уже неадекватный. Я действительно не замечала ничего происходящего вокруг, мне казалось, что перерыва между схватками нет вообще, одна просто боль…
И вот заходит анестезиолог! Я смотрела на неё как на спасителя! Она стала рассказывать о рисках, но мне уже было всё равно — я подписала все бумаги, руки тряслись.
Сначала эпидуралка подействовала только на одну сторону, но потом боль прошла. Теперь я лежала, болтала с мужем, чувствовала схватки, но боли не было. Это было блаженство!
И вот примерно 2.30 ночи, полное раскрытие. Скоро начнутся потуги, эпидуралку отключили, боль постепенно возвращается (но она уже была терпимой). Несколько раз мне нужно было продышать потуги, с трудом, но получалось. И когда стало можно тужится, схватки замедлились… немного подождали, потуги оставались слишком короткими, поставили капельницу с окситоцином.
И понеслось! Я не помню, сколько раз я тужилась, помню, что несколько раз акушерка снова просила меня продышать. Головка уже показалась, акушерка спросила, хочу ли я её потрогать. Она была такая мягкая, это придало мне сил, я поняла, что осталось совсем чуть-чуть, и мы увидим нашего сына.
Я ещё несколько раз потужилась, и родился наш Мишутка! 4 января 2015 года, в 3.49, вес 3400, рост 51 см. Здоровый! Мы с мужем плакали от счастья, боль сразу ушла и забылась. Потом врач меня немного зашила. Папа ещё немного пробыл с нами, а потом поехал домой спать. Нас с Мишей оставили в родильной палате до утра, и мы тоже уснули.
Мне очень хотелось, чтобы когда наш сынок родится, пошёл снег. Поэтому пока Мишутку взвешивали и измеряли, я попросила мужа приоткрыть жалюзи, и там был самый настоящий снегопад, как в сказке!
Не судите меня строго за этот рассказ, это то, что мне хотелось написать. Также прошу воздержаться от негативных комментариев по поводу стимуляции и эпидуралки — это мой выбор, и я никому ничего не навязываю! В целом я очень довольна своими родами, и сейчас понимаю, что всё было не так страшно, как мне казалось тогда. Да, это больно, но всё можно пережить, и эта боль сразу проходит.
Источник