Исповедь ребенка с синдромом дауна

Международный форум «Театр и аутизм. Вопросы и ответы» проводится в Минске уже во второй раз. Представители общественных организаций из Беларуси и стран Евросоюза собрались вместе, чтобы обсудить мировой опыт успешной интеграции в общество детей с аутизмом, а также создание инклюзивного коллектива с использованием коррекционно-развивающего обучения и театротерапии.

Лоладзе: в Грузии люди перестали бояться детей с ОВЗ >>>

К форуму из тбилисского пресс-центра Sputnik Грузия в формате видеомоста подключилась Инга Лоладзе — журналист, директор НГО «Дети солнца», основатель и директор реабилитационного центра «Пространство солнца». Лоладзе рассказала о своем родительским опыте, о принятии дочери Нино с синдромом Дауна.

Рождение. Шок. Отчуждение

Сейчас Нино уже девять лет, ее мама с любовью говорит, что ее дочь умная, красивая, активная, сообразительная, играет в театре. Но думала ли она так всегда?

«Когда была беременна Нино, я думала, как ее назвать, но так как она родилась в день святой Нино, я была вынуждена так назвать ее. Врачи потом сказали мне, что во время родов я говорила, какая у меня старшая дочь хорошая, красавица… И из-за того, что я младшую назову Нино, она будет еще лучше. Представьте себе, я лежу, не вышла еще из наркоза, а медсестра спрашивает, нет ли у меня родственников с генетическими заболеваниями?» — говорит Лоладзе.

Так она узнала, что у ее дочери есть подозрения на синдром Дауна. По словам Лоладзе, это было для нее шоком.

«Мой муж на несколько лет младше меня, и я не сказала ему сразу, что наша дочь родилась с такой проблемой. Я не хотела, чтобы он переживал, потому что надеялась, думала, вдруг неправда. Я боялась, что мой муж не поймет и я останусь, тогда так думала, с больным ребенком», — призналась журналист.

Через месяц ей все-таки пришлось сообщить супругу о диагнозе, а тот приласкал жену, сказав, что не важно, какая их дочь — все трудности они пройдут вместе.

«Я не хотела смотреть в сторону ребенка»

Сейчас уже директор реабилитационного центра призналась, что в то время ничего не знала о синдроме Дауна. В мыслях всплывали детские воспоминания о соседском мальчишке с синдромом Дауна Фидо, который «был для всех ребят клоуном».

«Дети всегда бегали за ним, насмехались, дразнили, а он никогда не отвечал агрессией на агрессию. Однако никто от взрослых не подходил к нам и не говорил, что нельзя с ним так обращаться, он ведь такой же нормальный человек», — вспоминает мать, добавляя, что после рождения дочери этот мальчик всегда стоял перед ее глазами, а она думала, будто ее дочь ожидает та же участь.

Как говорит Лоладзе, ее мама всячески подбадривала ее, обещая, что Нино будет умной девочкой, что ее будут очень любить, можно будет сделать пластическую операцию, чтобы она не была похожа на человека с этим синдромом. Однако все было тщетно, Инга никак не хотела принять дочь.

«Когда она родилась, я не хотела смотреть на нее, это был ужас. Я не знаю, что я ожидала увидеть, чудовище какое или что – не знаю. Помню, мама спросила меня, как ест ребенок, а я сказала, что ни разу сама ее не кормила», — говорит Лоладзе, а слушатели в зале буквально замирают.

Шоковая терапия как выход

Говорить о таких тяжелых воспоминаниях, наверно, нелегко, однако Лоладзе рассказывает свободно, понимая, как она ошибалась.

«Нино было уже почти три месяца, а я все никак не могла успокоиться. Мама запрещала мне плакать, но однажды она вошла в комнату, увидела, как я стою над кроваткой дочери и плачу. Тогда она взяла Нино на руки и очень жестоким голосом сказала мне, что я не тот человек, которого она растила, и не могу растить этого чудесного ребенка».

Ее мать сказала тогда, что Нино – это дар, Бог выбрал Ингу среди миллиона матерей, чтобы подарить этого ангела, и раз я его не хочу, она отдаст ее той, кто этого по-настоящему желает.

«Это было для меня шоковой терапией. В тот день, в ту минуту для меня исчез и синдром Дауна, и абсолютно все. Я увидела, что передо мной стоит мама и держит прекрасного ребенка. Я раскрыла руки и сказала: «Отдай моего ребенка, не смей выходить из комнаты». С тех пор началась прекрасная жизнь».

По словам Лоладзе, многие не верят, что она довольна своей жизнью, хотя говорит об этом совершенно искренне и гордо.

«Девять лет мы идем вместе, каждый миг есть открытие, радость, счастье. Если бы не было Нино, я бы не знала, что я такая сильная», — уверяет Лоладзе.

После 25 лет жизни в Варшаве Лоладзе решила вернуться на родину и попытаться изменить в Грузии подход к таким детям, чем и занимается по сей день.

«Если вы увидите моего ребенка, то поймете, что физически она не очень похожа на ребенка с синдромом Дауна, но я никогда не скрываю этого, наоборот, я очень горда. Горда, потому что ребенок, про которого мне говорили, что она не назовет меня мамой, общается на двух языках. Она читает стихотворения, играла в театре Марджанишвили с замечательными актерами… А про нее говорили, что она не сможет ходить и узнавать людей», — сказала Лоладзе.

По завершению «исповеди» матери ребенка с синдромом Дауна все присутствующие в зале хлопали ей без слов, без вопросов за ее честность, отвагу и любовь.

Международный форум «Театр и аутизм. Вопросы и ответы» проводится в Минске уже во второй раз. Представители общественных организаций из Беларуси и стран Евросоюза собрались вместе, чтобы обсудить мировой опыт успешной интеграции в общество детей с аутизмом, а также создание инклюзивного коллектива с использованием коррекционно-развивающего обучения и театротерапии.

К форуму из тбилисского пресс-центра Sputnik Грузия в формате видеомоста подключилась Инга Лоладзе — журналист, директор НГО «Дети солнца», основатель и директор реабилитационного центра «Пространство солнца». Лоладзе рассказала о своем родительским опыте, о принятии дочери Нино с синдромом Дауна.

Рождение. Шок. Отчуждение

Сейчас Нино уже девять лет, ее мама с любовью говорит, что ее дочь умная, красивая, активная, сообразительная, играет в театре. Но думала ли она так всегда?

«Когда была беременна Нино, я думала, как ее назвать, но так как она родилась в день святой Нино, я была вынуждена так назвать ее. Врачи потом сказали мне, что во время родов я говорила, какая у меня старшая дочь хорошая, красавица… И из-за того, что я младшую назову Нино, она будет еще лучше. Представьте себе, я лежу, не вышла еще из наркоза, а медсестра спрашивает, нет ли у меня родственников с генетическими заболеваниями?» — говорит Лоладзе.

Так она узнала, что у ее дочери есть подозрения на синдром Дауна. По словам Лоладзе, это было для нее шоком.

«Мой муж на несколько лет младше меня, и я не сказала ему сразу, что наша дочь родилась с такой проблемой. Я не хотела, чтобы он переживал, потому что надеялась, думала, вдруг неправда. Я боялась, что мой муж не поймет и я останусь, тогда так думала, с больным ребенком», — призналась журналист.

Через месяц ей все-таки пришлось сообщить супругу о диагнозе, а тот приласкал жену, сказав, что не важно, какая их дочь — все трудности они пройдут вместе.

«Я не хотела смотреть в сторону ребенка»

Сейчас уже директор реабилитационного центра призналась, что в то время ничего не знала о синдроме Дауна. В мыслях всплывали детские воспоминания о соседском мальчишке с синдромом Дауна Фидо, который «был для всех ребят клоуном».

«Дети всегда бегали за ним, насмехались, дразнили, а он никогда не отвечал агрессией на агрессию. Однако никто от взрослых не подходил к нам и не говорил, что нельзя с ним так обращаться, он ведь такой же нормальный человек», — вспоминает мать, добавляя, что после рождения дочери этот мальчик всегда стоял перед ее глазами, а она думала, будто ее дочь ожидает та же участь.

Как говорит Лоладзе, ее мама всячески подбадривала ее, обещая, что Нино будет умной девочкой, что ее будут очень любить, можно будет сделать пластическую операцию, чтобы она не была похожа на человека с этим синдромом. Однако все было тщетно, Инга никак не хотела принять дочь.

«Когда она родилась, я не хотела смотреть на нее, это был ужас. Я не знаю, что я ожидала увидеть, чудовище какое или что – не знаю. Помню, мама спросила меня, как ест ребенок, а я сказала, что ни разу сама ее не кормила», — говорит Лоладзе, а слушатели в зале буквально замирают.

Шоковая терапия как выход

Говорить о таких тяжелых воспоминаниях, наверно, нелегко, однако Лоладзе рассказывает свободно, понимая, как она ошибалась.

«Нино было уже почти три месяца, а я все никак не могла успокоиться. Мама запрещала мне плакать, но однажды она вошла в комнату, увидела, как я стою над кроваткой дочери и плачу. Тогда она взяла Нино на руки и очень жестоким голосом сказала мне, что я не тот человек, которого она растила, и не могу растить этого чудесного ребенка».

Ее мать сказала тогда, что Нино – это дар, Бог выбрал Ингу среди миллиона матерей, чтобы подарить этого ангела, и раз я его не хочу, она отдаст ее той, кто этого по-настоящему желает.

«Это было для меня шоковой терапией. В тот день, в ту минуту для меня исчез и синдром Дауна, и абсолютно все. Я увидела, что передо мной стоит мама и держит прекрасного ребенка. Я раскрыла руки и сказала: «Отдай моего ребенка, не смей выходить из комнаты». С тех пор началась прекрасная жизнь».

По словам Лоладзе, многие не верят, что она довольна своей жизнью, хотя говорит об этом совершенно искренне и гордо.

«Девять лет мы идем вместе, каждый миг есть открытие, радость, счастье. Если бы не было Нино, я бы не знала, что я такая сильная», — уверяет Лоладзе.

После 25 лет жизни в Варшаве Лоладзе решила вернуться на родину и попытаться изменить в Грузии подход к таким детям, чем и занимается по сей день.

«Если вы увидите моего ребенка, то поймете, что физически она не очень похожа на ребенка с синдромом Дауна, но я никогда не скрываю этого, наоборот, я очень горда. Горда, потому что ребенок, про которого мне говорили, что она не назовет меня мамой, общается на двух языках. Она читает стихотворения, играла в театре Марджанишвили с замечательными актерами… А про нее говорили, что она не сможет ходить и узнавать людей», — сказала Лоладзе.

По завершению «исповеди» матери ребенка с синдромом Дауна все присутствующие в зале хлопали ей без слов, без вопросов за ее честность, отвагу и любовь.