Евгений миронов чулпан хаматова синдром петрушки

С самого детства Петя влюблен в соседскую девочку Лизу, с ней проводит он вечера ребенком, с ней сбегает из родительского дома в Петербург, вопреки воле отца Лиза становится его женой и главным спутником жизни. Но есть у Петра и другая страсть – с тех же юных лет он одержим кукольным театром и марионетками, сцена во многом заменяет ему реальную жизнь, а разделить искусство и семью артист не может. Смерть новорожденного первенца Петра и Лизы ложится тяжелым грузом на влюбленных, женщине даже приходится отправиться в клинику для душевнобольных. Но помощь психиатра требуется скорее Петру – в отсутствие Лизы он делает ее точную копию, куклу, которая станет его настоящей половинкой.

Елена Хазанова мечтала поработать с Чулпан Хаматовой еще в 2006 году на фильме «Игра слов: Переводчица олигарха», но тогда главная роль досталась Юлии Батиновой, потому что Хаматова не говорила по-французски

На фоне картин легкого жанра в отечественном кинематографе как-то совсем потерялись настоящие серьезные драмы, выход почти каждого фильма, выходящего за рамки романтических комедий или молодежных приключений, становится небольшим событием хотя бы для индустрии и критиков. «Синдром Петрушки» Елены Хазановой коллеги режиссера и журналисты ждали с нетерпением, и премьера в рамках фестиваля «Кинотавр» не оставила специалистов равнодушными, однако теперь картину ожидает новое испытание – лента выходит в широкий прокат, а значит, получит оценку зрителей, поклонников творчества Дины Рубиной и Евгения Миронова. И некоторые вопросы к фильму будущих зрителей мы можем предсказать уже сегодня.

На этапе постпродакшена к финансированию картины подключились продюсерские компании Швейцарии и Германии, а это означает, что «Синдром Петрушки» получит прокат как минимум в этих европейских странах

Полагаем, что наибольший резонанс картина вызовет именно в среде поклонников творчества Рубиной – ее книги экранизируются достаточно редко, еще реже этим лентам удается вырваться за пределы небольшой нишевой аудитории. «Синдром Петрушки», сделанный для максимально широкой публики, тем не менее может оказаться также обделен вниманием, он нацелен на более взрослую, интеллигентную и думающую аудиторию, чем та, что наполняет кинозалы во время показов голливудских блокбастеров. Привлечь зрителя будет непросто, хотя участие Евгения Миронова и Чулпан Хаматовой может добавить плюсов прокатной карме ленты.

Другим тормозом на пути «Синдрома» к зрителю могут оказаться оценки тех самых поклонников писательницы, ведь сценарий картины существенно упрощает, усекает и унифицирует огромное литературное полотно. Сюжет лишился едва не половины героев, упор сделан всего на пару сюжетных линий, перетасованы временные промежутки – все это неизменно вызывает ропот в среде последователей учения «Книга – лучше!». Конечно, сравнение фильма и книги – дело неблагодарное, но без этого редко удается обойтись, и смеем предположить, что окололитературных копий вокруг «Петрушки» будет сломано предостаточно.

Не меньшие дебаты предстоят и поклонникам Евгения Миронова. Безусловно, в сложной психологической драме этот талантливейший актер чувствует себя как рыба в воде, но Евгения издавна преследует один творческий недуг – он излишне театрален. Даже в этой картине, где он играет человека, одержимого искусством, сценой, лицедейством, Миронов часто перегибает, заламывает руки, превращает лицо ленты в гримасу. Часто эти гиперболы излишни, они утяжеляют действие, отвлекают внимание с внутреннего нерва на внешние эмоции.

Однако, как вы понимаете, это лишь небольшие, во многом притянутые за уши и высосанные из пальцев претензии – в целом же картина Хазановой получилась на удивление целостной, глубокой и необыкновенно трогательной. Даже мрачность, серость, освещаемая только пышной рыжей копной волос героини Хаматовой, оказываются «Синдрому» «к лицу». Какие бы мистические нотки ему ни приписывали, сколько бы «оживающих» кукол в кадр ни попадало – фильм прежде всего является тяжелой психологической драмой о борьбе противоположностей. Реальная жизнь здесь сталкивается с выдуманной театральностью, древние проклятия – с современной медициной, страсть и нежелание отпускать противостоят свободе, любовь граничит и искрит от соприкосновения с ненавистью.

Следить за отношениями пары буквально безумно влюбленных героев Миронова и Хаматовой необыкновенно увлекательно, открытый финал оставляет возможность самым разным образом интерпретировать настоящее и тем более будущее персонажей, а главное – при всей своей нацеленности на мир творческих натур сюжет и перипетии жизненного пути Петра и Лизы легко можно приложить к окружающей реальности. Безумие страсти ближе, чем мы думаем, а противостоять ему сложнее, чем нам кажется, и синдром Петрушки-Пигмалиона – не удивительная наследственная болезнь, выпадающая один раз на миллион, а едва ли не повальная эпидемия, замыкающая людей в мирах марионеток и безвольных кукол.

С 5 ноября в кино.

«У меня такое впервые. Дружбу с женщиной с трудом мог себе представить. Прямо дрожу над этими отношениями. Хочется быть той стеной, которая оградит ее от жизненных невзгод», – признается Миронов.

Евгений Миронов и Чулпан Хаматова не только друзья, но и сработанный творческий тандем. Они не раз играли вместе в театре и кино. 5 ноября в прокат выходит их новый совместный фильм «Синдром Петрушки» по роману Дины Рубиной. Актеры играют супругов Петю и Лизу, гениального кукольника и его музу. Одержимый желанием полностью подчинить себе любимую, герой создает ее кукольную копию…

— Евгений, помимо того, что вы играете в картине, это ваш продюсерский проект. Как родилась его идея?

Евгений Миронов: Ко мне пришла режиссер Елена Хазанова и спросила, не хочу ли я как продюсер снять картину по роману «Синдром Петрушки» и сыграть в ней главную роль. Я сразу подскочил, потому что очень люблю Дину Рубину, уже снимался в фильме по ее роману «На Верхней Масловке», и мне давно хотелось снова поработать в ее экранизации, тем более что я читал этот роман. Дина Рубина не возражала против моей кандидатуры. И мы решили: «Почему бы нет?» Что же касается Чулпан, другие актрисы даже не рассматривались.

Чулпан Хаматова: «Синдром Петрушки» я прочитала несколько лет назад, роман мне очень понравился. Я понимала, насколько это кинематографичная история, как много в ней заложено всевозможных смыслов, которые транслируются не напрямую, а косвенно, спрятанно. Даже думала найти Дину Рубину и выкупить у нее права на экранизацию. И когда мне позвонила Лена Хазанова и спросила, читала ли я «Синдром Петрушки», у меня затряслись поджилки. Я очень надеялась, что мне предложат роль Лизы, хотя понимала, что я не такая крохотная, какой героиня описана в романе, да и рыжих волос у меня нет… И тем не менее я это услышала!

— Кстати, вам понравилось быть рыжеволосой?

Чулпан Хаматова: Конечно, кому не понравятся длинные кудрявые рыжие волосы?

Евгений Миронов: Первое, что Петя увидел в этой девочке, когда она была еще маленькой, это именно цвет волос, цвет огня. А потом, когда она расцвела… Он понял, что она идеальна. Но она человек и, к сожалению для моего героя, полностью ему не подчиняется. Значит, он не может с ней работать, а это для него самое важное. Тогда он идет на безумный шаг – создает свою Галатею, которая полностью ему подвластна. Что делать, законы творчества очень жесткие…

— Посмотрев фильм, трудно понять, кто играет куклу – сама Чулпан или ее искусственный двойник…

Чулпан Хаматова: Я не должна была ее играть. Для съемок сделали силиконовую куклу, но она не получилась, оказалась тяжелая, страшная… Я даже расстроилась, что мое лицо было так слеплено. В итоге везде, кроме некоторых эпизодов, снималась сама.

— Евгений, знаю, что для роли вы учились работать с марионетками…

Евгений Миронов:  Да, занимался с главным режиссером Театра кукол им. Образцова. Наблюдал, ходил на спектакли. Видел, как делают куклы, как с ними обращаются. И открыл для себя абсолютно другой мир. Раньше мне казалось, что это та же профессия. Ничего подобного. Артист кукол даже внешне выглядит по-другому – менее заметно. Для него рука – самое главное, а то, что на ней, – его кумир, он полностью свою душу отдает туда. Меня потрясло такое поклонение кукле. Думал: как же надо верить в одушевление неодушевленного предмета! Но они верят абсолютно. И еще в этом деле важен темп и ритм. В руке профессионала кукла оживает очень медленно, как будто она долго спала, а потом начинает поворачиваться, и ты вдруг понимаешь, что она что-то увидела, о чем-то задумалась… Волшебство! И оно требует несуетливости. Конечно, научиться всему этому у меня не получилось бы, люди годами учатся, но какие-то вещи я подглядел.

— Чулпан, а вы в детстве любили играть в куклы?

Чулпан Хаматова:  Очень! Помню, мама подарила мне немецкую куклу, видимо, очень дорогую, и я играла в больницу. Она у меня болела не желтухой, а синькой, потому что желтый фломастер на ней не был заметен. А синий почему-то вообще не оттирался. Мама плакала, когда увидела эту изуродованную куклу в синем фломастере, а я ее успокаивала: «Мама, мама, не плачь, она на самом деле выздоровела, это просто последствия от лечения». В куклы я играла долго, до 9 класса. У меня были две подружки такие же… странные (смеется), и мы рисовали в тетрадках целые кукольные дома, приводя в ужас своих родителей. Первая страница – прихожая и так далее. Куклы дружили, ходили в гости. У них были домашние животные, аквариумы – все, что нам самим было непозволительно иметь, потому что жилплощадь не позволяла. Куклы люблю до сих пор, мне нравится их дарить. У меня много знакомых художников, которые их изготавливают. Я и сама делала кукол-ангелов для аукциона.

— У вас три дочки. В какие куклы играют они?

Чулпан Хаматова: Мы прошли все, что только можно купить в магазине. Кстати, психологи рассказали мне про интересную закономерность: у детей, которые играют в куклы, лучше развиваются математические способности. У средней дочери были проблемы с математикой, и мы пошли к психологам и докторам выяснить причину. А она не любила играть в куклы. И оказалось, что это взаимосвязано: у девочек, которые играют в куклы и понимают, что их нужно одеть, раздеть, умыть, накормить, цепочка причинно-следственных связей выстраивается намного легче, чем у детей, которые в куклы не играют.

— В фильме звучит фраза: «Мы идеальная пара. Мы никогда не ссоримся». Судя по всему, вы можете сказать это и про себя…

Евгений Миронов: Абсолютно точно! Я даже не могу ничего придумать, чтобы сказать, что у нас какие-то проблемы. Мне с Чулпан очень комфортно. Сцена – то же, что бытовая жизнь, на ней всегда много неудобств. Нередко, играя с другими партнершами, испытываю дискомфорт. С Чулпан – никогда. При этом она бывает очень незапрограммированной. Не знаю, как она себя поведет, и в этом главный интерес. Может быть, кто-то к такому не готов, но я это принимаю, потому что это наши с ней правила игры.

— Сколько лет вашей дружбе?

Евгений Миронов:  Лет 7. Все началось с того, что Чулпан пришла ко мне в кабинет (я уже был художественным руководителем Театра Наций) с хореографом Аллой Сигаловой. Они сказали, что хотели бы репетировать спектакль «Бедная Лиза», чисто танцевальную постановку. Я ответил: «Давайте», мы поговорили. А потом Чулпан узнала, что у нас режиссер Алвис Херманис будет ставить «Рассказы Шукшина», и сказала, что хотела бы принять участие. Я удивился, потому что внешне, мне казалось, она не совсем подходила. Но я забыл, что это Хаматова. Она может сыграть все. Что она и делает в этом спектакле. Она играет реку, комара, корову, я уже не говорю про всевозможные женские образы, от девочек до деревенских бабок.

— Часто люди, которые долго общаются, становятся похожи друг на друга. Замечаете это у себя?

Евгений Миронов: Мы с самого начала были очень похожи. Прежде всего это было заметно по отношению к работе, мы оба трудяги. Например, на съемках «Синдрома Петрушки» я видел Чулпан в перерывах только с сигаретой – к сожалению – и с книгой, первоисточником. Она все время что-то выписывала, добавляла в сценарий. Постоянно. И я не должен был с ней ни о чем другом говорить. Кроме того, Чулпан абсолютно бесстрашна, не боится быть некрасивой. Приносит на репетиции свои идеи – то какие-то утолщения для фигуры придумает, то еще что-то, ей это интересно. Она клоунесса, и это меня с ней роднит. Мы как брат с сестрой.

— Если бы вы определили главное человеческое качество друг друга, что бы назвали?

Евгений Миронов:  Неравнодушие. По тому количеству просьб, на которые Чулпан откликается (и в связи с фондом «Подари жизнь», и просто), у нее «бычье» сердце, у этой маленькой девочки. Притом, что она еще и Жанна д’Арк по своей сути, она боец. Ей бы надо сыграть эту роль…

Чулпан Хаматова:  Сложный вопрос… Наверное, Женина доброта и талант, не могу их разделить.

— Может быть, у вас появилось общее хобби? Ходите вместе куда-нибудь…

Чулпан Хаматова: Куда? (Смеется.) С таким графиком это невозможно.

Евгений Миронов: У Чулпан все связано с зарабатыванием денег для фонда. Если это может принести какие-то средства, она пойдет и днем, и ночью. Времени на хобби у нее нет совершенно. Единственное (чему я очень рад!), недавно у Чулпан появилась собака породы чихуахуа. Мы были на гастролях в Екатеринбурге, играли «Фрекен Жюли». В этом спектакле задействована собака, и каждый раз, когда мы куда-то приезжаем, находим пса на месте. И вот в Екатеринбурге Чуплан просто влюбилась в эту собачку. А оказалось, что у нее есть кутята. Я счастлив, что теперь один кутенок живет у нее, потому что это действительно отдушина.

— Вы ведь тоже любите собак и даже состоите в партии защитников животных. А сейчас у вас есть домашний питомец? И, может быть, консультируете Чулпан по уходу за собаками?

Евгений Миронов: У меня есть той-терьер Чапа. Правда, теперь она больше похожа на беспородную, потому что мама ее раскормила (смеется). Мама в основном Чапой и занимается, поэтому себя особо компетентным в этих вопросах назвать не могу.

— Семьями общаетесь? Вы, Евгений, наверняка знакомы с дочками Чулпан…

Евгений Миронов: Конечно. Они росли в театре, за кулисами. Сидели, смотрели как мы играем.

— На правах старшего пытаетесь их воспитывать, учить чему-то?

Евгений Миронов: Я не могу их учить, потому что у них есть родители. Просто девочки видят, как мы с Чулпан общаемся. И делают выводы: как нужно любить свое дело, как надо вместе работать, как мужчина должен относиться к женщине. Все видно со стороны невооруженным глазом, и, думаю, это важнее, чем мои слова.

Чулпан Хаматова: Девочки Женю обожают! Его вообще любят дети, не только мои. Дочки называют его Женечкой. Я говорю: «Кто вам дал право так его называть?» Но бесполезно. Кстати, собаку, о которой Женя рассказывал, мы назвали Пина Миронова. Дети держат его в курсе всех ее дел. Первое купание? Надо срочно отправить ему фотографию! Или вот она уснула, он тоже должен видеть. Как будто это единственное, чем он живет и дышит (смеется).

— Как вы сами объясняете феномен ваших отношений? Что должно сложиться между мужчиной и женщиной, чтобы получилась такая дружба, как у вас?

Евгений Миронов: Не знаю, у меня такое впервые. Я в отношении женщин слово «дружба» до этого с трудом мог себе представить. Все равно в какой-то момент это перерастает в нечто другое. А тут… Я не могу назвать это дружбой, это какая-то влюбленность, в эту женщину, человека, актрису. Вечная. Так долго не может продолжаться, это уже клиника (смеется). Нельзя так долго быть влюбленным, но каждый раз, когда ее вижу, у меня загорается глаз – и все. Я прямо дрожу над этими отношениями, я на нее не дышу. И мне хочется быть той стеной, которая оградит ее от этой часто холодной и неприятной жизни. Мне кажется, ей этого не хватает.

Чулпан Хаматова: У нас дружба «высокого полета», очень чуткая и бережная. Такое отношение появилось не сразу, а складывалось постепенно впечатлениями от его поступков, мыслей. Что происходит и до сих пор, когда я вижу, как Женя справляется с тяжелейшими ситуациями, с каким вниманием выслушивает каждую просьбу, как он всегда деликатен, чуток, отзывчив, как кидается на амбразуру всем помочь. Когда понимаю, какой он друг – не только мой, а вообще. И, конечно, все это помножено на мой не поддающийся никакому описанию словами восторг от того, каков Женя в профессии. Это абсолютно монашеское служение. У Жени такой объем личности, что он обволакивает тебя как сфера, и ты сидишь и не веришь собственному счастью. Такое ощущение, что он появляется, и я приподнимаюсь на цыпочки от желания быть лучше.

— Нередко дружба мужчины и женщины помогает им лучше понять противоположный пол. Друг может рассказать то, чего не услышишь от любимого человека. Насколько вы откровенны друг с другом? Есть ли что-то, что держите в тайне?

Евгений Миронов: У нас нет друг от друга секретов, абсолютно. Обычно откровенничаем в самолете, но не для того, чтобы выведать какие-то тайны мужской и женской психологии. Просто иногда нужно кому-то выплакаться, а рядом-то бывает и нет никого…

— А нет ли у вас мистической связи на расстоянии? Например, одновременно тянетесь за телефоном, чтобы позвонить друг другу…

Чулпан Хаматова: Не могу назвать это мистической связью, но когда ему плохо и я узнаю об этом, я тоже умираю.

Евгений Миронов:  Знаете, даже когда у меня есть желание позвонить Чулпан, я этого не делаю. То же и она. По одной простой причине – мы бережем друг друга. Я понимаю, что у нее «сумасшедший дом», масса дел. Она понимает, что-то же у меня. Поэтому лишний раз стараемся не беспокоить. Но всегда знаем, что мы друг у друга есть.