Донбасский синдром что это такое
«Посттравматический стрессовый синдром» – наверное, каждый человек хотя бы раз, слышал это выражение, но мало кто углублялся в истинные причины его возникновения и вообще, что это такое (если вы, конечно, уже с ним не столкнулись). События на территории Украины заставляют задуматься о ценности жизни человеческой, вот мы и решили посвятить данную статью изучению послевоенных психозов, ведь не зря же говорят – «осведомлён – значить вооружён».
События на Донбассе безо всяких сомнений повлекут за собой череду малоприятных, но жизненно важных обстоятельств. Как стандарт – это разруха, нищета, безработица и «Донбасский синдром». Мировая история уже неоднократно наблюдала подобные синдромы – вьетнамский, афганский, чеченский, они являются самыми близкими по времени и самыми яркими примерами. Вскоре (очень надеемся на недалёкое окончание) по завершению всех боевых действий, на Украину будет ожидать ещё долгий срок реабилитации, и это, к сожалению, неминуемо. По статистике 70% людей побывавших на войне подвергаются психическим расстройствам, и это касается не только военных, принимавших непосредственное участие.
Поствоенный синдром переживает также мирное население, которые так или иначе было вовлечено в военную обстановку (жители оккупированных территорий, родные и близкие солдат). А для Украины это будет уже вторая волна массового ПТСР, за столь короткий период времени. Ведь во времена «Майдана» у практически половины участников был диагностировано именно это заболевание. Послевоенный синдром не является единственным посттравматическим стрессовым расстройством. Автокатастрофы, изнасилования, природные катаклизмы, пожары являются носителями подобных синдромов. Однако война – самый агрессивный и опасный разносчик данного диагноза, лечение которого представляет собой долгий и трудоёмкий процесс (зачастую проводят комплексную медикаментозную и психотерапевтическую реабилитацию).
Сразу стоит заметить – если у вас диагностировали послевоенный синдром это никак не смертельный случай, вам просто нужно настроиться на длительный курс лечения и активную работу с психотерапевтом.
Случай с Донбассом является живым примером психических расстройств, ведь военные действия ещё не окончены, а людей с «Донбасским синдромом» становится всё больше.
Постоянно грохочущая артиллерия, разбитые дома, покалеченные тела… Учитывая опыт с вьетнамским, афганским и чеченским синдромами – психологическая помощь необходима и беженцам и самим военнослужащим. Вариантов как правильно лечить вернувшихся с войны, в данном и конкретном случае, не так уж и много. Ведь пока синдром не начал активно прогрессировать и не наступили последствия, устранить его намного легче и на данном этапе лечение может ограничиться антидепрессантами в небольших дозах и размещение человека в тихой и не напрягающей обстановке. Ведь приступ психоза и раздражённости может спровоцировать даже взорвавшийся надувной шарик либо упавшая сковорода, что приближённо напоминает выстрел либо взрыв (в психологии – «спусковой крючок»).
Украинское правительство просто обязано применить уже имеющийся недалёкий опыт с Афганистаном, когда «афганцам» государство не обеспечило надлежащей психологической помощи и это в то время, когда большинство добровольцев шли из идеологических размышлений («быть героем» и «сражаться за страну»). А что они получили в итоге – патовую ситуацию в разрешении военного конфликта, наплевательское отношение государственных чиновников и отличающееся от общества мировоззрение. Психологическая реабилитация очень важна. Сейчас же у нас есть возможность наблюдать за ходом событий на востоке Украины. И пока не наблюдается государственных программ по оказанию психологической помощи военнослужащим и реабилитации. Военные в свой законный отпуск сами лично и за свои средства обращаются к психоаналитикам. А людям покинувшим зону боевых действий помогают волонтёры и добровольцы-медики.
Источник
«Донбасский синдром» — так называют украинские психологи психическое состояние украинских бойцов, пришедших из зоны АТО, после боевых действий. И об этом начинают уже говорить официально.
Назад домой приходят бомбы с часовым механизмом и торчащими в разные стороны взрывателями. Эти «герои АТО» уже никогда не станут прежними — у них впереди алкоголизм, наркомания, немотивированные вспышки ярости, участие в криминале, бытовые убийства. Чтобы сделать из них людей, нужны специализированные лечебницы и целая армия военных психологов. Но вместо этого им выдают методичку, отпечатанную на дешёвой бумаге.
О том, что с начала военной операции лечение от психических расстройств прошли свыше 5500 украинских военнослужащих, сообщила глава комитета ВР по здравоохранению Ольга Богомолец.
«По данным психиатрической службы Минобороны Украины, с начала военной операции на Донбассе, в связи нарушением психической деятельности прошли лечение 5,5 тыс. военных. Из них, в связи с психическими расстройствами, 35% военнослужащих были комиссованы. У 800 военных, включая офицерский состав, констатируется посттравматическое стрессовое расстройство», – рассказала О. Богомолец 7 мая на брифинге в Киеве.
Глава комитета отметила, что для психологической помощи украинским бойцам, была разработана методичка «Программа самоуправления посттравматическим стрессовым расстройством для военного». Эти брошюры будут распространяться среди демобилизованных участников боевых действий в зоне АТО и специалистов, которые помогают военным преодолеть последствия этого психического заболевания, названного «Донбасский синдрои».
«Лечение» представляет собой от одного до трёх сеансов у обычного психолога. В общем можно констатировать, что сегодня вернулись домой более 5 тысяч обычных психов. Точнее не совсем обычных,- а привыкших убивать и решать все вопросы с помощью оружия.
Совсем скоро наибольшей опасностью для жителей Украины станут «герои АТО».
Хочется напомнить интервью Алексея Захарова, военного психолога, директора Московского центра защиты от стресса.
Вопрос: На Украине мы наблюдаем откровенные зверства в отношении мирных жителей, а с другой стороны — поразительную трусость. А ведь украинцы — нация героическая и мужественная. Почему же сейчас так происходит?
А.З.: — «А вот здесь ситуация развития Майдана, то, что произошло. Мы со времен Майдана получили достаточно большое количество людей, введенных в систему жесткой психофизиологической зависимости на бесполезные действия. Ситуация с Одессой очень четко проявилась. Путь с момента закрытия активных действий на Майдане и до Одессы не очень большой, но это достаточно приличный отрезок времени, когда этим людям не давали заниматься тем, к чему их приучили на Майдане. Они попали в ситуацию жесткой абстиненции. И когда им в Одессе сказали: «Вперед, ребята!», — это как алкоголику, который получил рюмку водки после приличного воздержания. Отсюда эта веселость. И они тут же приступили к тому, чему их научили на Майдане: колоть брусчатку, разливать «коктейли Молотова», организовывать мусорные баки… И делали это с нескрываемой детской радостью. Это есть проявление физиологического характера, связанного с зависимостью и таким образом был выстроен поведенческий фактор людей, управляемый командой «Фас». И они приняли команду к действию. Таким же образом теперь выстроено и поведение этих групп, перешедших в нацгвардию и территориальные батальоны. И этим людям не важно чем заниматься. Важно реализовывать свою зависимость. Бойцу дали миномет, показали, «квадрат», он по нему и долбит. И ему, по большому счету, без разницы кто там. Он реализует свою зависимость, свой «Донбасский синдром». Если он зависимость не выплеснет, возникают ломки – т.е. агрессивное состояние. И своё агрессивное состояние боец реализует на мирных жителях, которые оказываются перед ним. Поэтому возникают все эти бессмысленные жестокости с украинской стороны».
Вопрос: Получается, что бороться с этой публикой можно только лишь, хорошим калибром?
А.З.: — «Совершенно верно. Обычно, после всех революции возникает такое понятие, как гражданская война. А гражданская война — это социально-очистительный инструмент от таких людей. Пока их не искоренят, мир не наступит».
Так что у Киева нет выбора. Ему необходимо самому избавляться от неназванных «героев АТО». Иначе вылечить «Донбасский синдром» невозможно — нет ресурсов. А выпускать назад в общество — опасно. Эти люди неспособны жить среди мирного населения. Недавние события в Киеве, когда несколько солдат, участников разных добровольческих батальонов, из-за 40 долларов напали на АЗС в Деснянском районе, ранив при этом работника станции плюс троих милиционеров, двух милиционеров убили, показывают нарастающие глобальные проблемы для Украины лучше всего. И это только начало.
Вот несколько примеров: Александр Кревенко демобилизовался из зоны АТО всего несколько недель назад.
На войну он пошел добровольно, серьезные ранения обошли его стороной, вот только теперь взрослый мужчина страдает значительными нарушениями сна.
По ночам ему снится Дебальцевский котел, в существование которого не верил Президент Украины.
— Снится, что держу гранату и выдергиваю чеку. Просыпаюсь в холодном поту. Это страшно, — признается Александр Кревенко.
Психологи подтверждают: бывшие солдаты ВСУ продолжают воевать и на гражданке.
В сводках новостей украинских СМИ часто появляются сюжеты о том, как «Донбасский синдром» проявляет себя в действии: то в Николаеве участник «АТО» использовал гранату в качестве аргумента в споре с женой, то на Волыни бывший солдат обстрелял пустой автобус, а милиция нашла в его квартире целый арсенал. Последние тревожные новости пришли из Львовской области — там человека в форме задержали за поножовщину.
Поствоенный синдром — понятие знакомо тем, кто прошел Афган и Ирак. В то время сотни не сумевших адаптироваться к мирной жизни людей хватались за оружие и получали тюремные сроки или заканчивали жизнь самоубийством.
Еще один вариант — который сейчас на Украине тоже встречается часто — бывшие солдаты становятся алкоголиками.
— Они используют алкоголь как антидепрессант, — рассказывает волонтер-психолог Елена Волкова.— Им не выписывают антидепрессанты. А первое, что происходит — они не могут заснуть. Сто граммов водки или коньяка — самое доступное снотворное. Но после трех месяцев приема это приводит к тому, что они не могут без этого жить.
Официальный Киев тем временем предпочитает полностью игнорировать проблему, называемую «Донбасский синдром», и программы реабилитации целиком ложится на плечи волонтеров.
80 % бойцов ВСУ возвращаются домой с «донбасским синдромом». Чаще всего люди жалуются на потерю интереса к жизни и ночные кошмары. Половина солдат во время службы становится наркоманами и алкоголиками. Треть военных поступает в психиатрические отделения в тяжелом состоянии, которое зачастую приводит к суициду.
Ранее сообщались данные статистики по самоубийствам среди украинских военнослужащих. Мало кто знает, но за 2015 год 46 солдат покончили с собой. Впрочем, и данные властей о случаях суицида, по словам украинских психиатров, сильно занижены.
Только в отделении военного госпиталя Киева на момент оглашения статистики проходили лечение 432 пациента, и треть из них оказалась в больнице после попытки самоубийства. Не слабая арифметика.
На повсеместное распространение «донбасского синдрома» ранее жаловался и лидер «Правого сектора» Дмитрий Ярош. Он подчеркнул, по возвращении с фронта, солдатам ВСУ и боевикам нацгвардии практически невозможно найти на гражданке работу.
И не нужно делать тайну — «Донбасский синдром» уже пришел на Украину.
ДМИТРИЙ ДЗЫГОВБРОДСКИЙ
Рекомендуем ознакомиться:
Откровения бойца батальона АЙДАР.
ТЕГИ: Донбасский синдром.
Источник
26 августа в украинской прессе появилось сообщение об очередной небоевой потере в рядах ВСУ. В пункте постоянной дислокации 35-й отдельной бригады морской пехоты села Дачное Одесской области находящийся в наряде на КПП морпех выстрелил из автомата в голову своему сослуживцу. Военнослужащий погиб на месте. Военная прокуратура открыла уголовное производство по статье «умышленное убийство».
Подобные инциденты – далеко не редкость в украинской армии. Регулярно отмечаются и случаи самоубийств среди бывших «атошников», отмечается их немотивированная агрессия по отношению к своим близким или случайным людям. А всему виной посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) в украинском варианте, «донбасский синдром».
Термин «посттравматическое стрессовое расстройство» впервые появился в США в связи с войной во Вьетнаме в 1980 году в DSM-III (Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам). Из 2,8 млн ветеранов этой войны в течение жизни половина подверглась арестам за различные насильственные преступления. В 2000 году ПТСР был включён в Международную классификацию болезней (МКБ) как «реакция на тяжелый стресс и нарушения адаптации».
Для ПТСР характерны три основных синдрома: повторные переживания травмирующих воспоминаний, попытки избежать любых разговоров, ситуаций и людей, связанных с травмирующим событием, а также повышенная возбудимость, настороженность и агрессивность. В большинстве случаев наблюдается депрессия, раздражительность, немотивированные вспышки гнева, бессонница и кошмарные сновидения.
Ещё в 2017 году главный психиатр Минобороны Украины, начальник клиники психиатрии главного военного клинического госпиталя полковник Олег Друзь заявил: «Как свидетельствует международный опыт, участники боевых действий после возвращения к мирной жизни могут стать угрозой как для собственных семей, так и для всего общества. По статистике, 98% из них нуждаются в квалифицированной поддержке и помощи в результате действия боевых стресс-факторов. Расстройства характеризуются высоким уровнем конфликтности, повышенной агрессией, низкой работоспособностью, обострением и развитием хронических заболеваний, алкоголизмом, асоциальным поведением, повышением уровня суицида, сокращением продолжительности жизни». Эти слова вызвали истерику в среде «патриотов», а министр обороны Полторак тут же отправил главного психиатра в отставку и назначил служебное расследование.
Однако, шила в мешке не утаишь, и о волне самоубийств заговорили многие. В 2018 году глава комитета Верховной рады по делам ветеранов и участников боевых действий Александр Третьяков сообщил на международной конференции «VETS: мировые практики интеграции ветеранов к мирной жизни», что «на Украине уже более тысячи людей, которые воевали недавно в АТО и закончили жизнь суицидом».
Главный военный прокурор Анатолий Матиос в 2018 году заявил: «Проанализировав состояние небоевых безвозвратных потерь за весь период боевых действий, то есть с 2014 по 2018 год, мы столкнулись с ужасающей статистикой… Почти 900 украинских военных погибли в результате самоубийств, а также умышленных убийств. Это ужасные потери, это почти два полноценных батальона ВСУ».
В мае 2019 он фактически повторил то же самое, только о суицидах: «Статистика ужасная. За период АТО только от самоубийств погибло более 800 военных. Это фактически за пять лет войны».
Если обобщить все эти заявления, то выходит, что украинские власти достаточно дружно говорят о том, что за военную пятилетку добровольно ушли из жизни около 1000 украинских военных.
Начальник Главного управления морально-психологического обеспечения Вооруженных сил Украины Олег Грунтковский утверждает, что 66% суицидов происходит не на линии фронта, а в пунктах постоянной дислокации или в тылу. Многие кончают жизнь самоубийством уже на «гражданке». Психолог Игорь Корницкий говорит: «Ветеран не видит другого выхода. Психика его не видит другого выхода. Он понимает, что назад он по каким-то причинам вернуться не может и здесь он найти себя тоже не может».
Подала голос и бывшая уже глава министерства здравоохранения Уляна Супрун, написавшая на своей странице в Facebook целую статью о посттравматическом синдроме и сделавшая вывод, что «человека, у которого диагностировали ПТСР, следует заверить, что он – не сумасшедший и это пройдёт». Странно, что американская гражданка не в курсе того, «прошёл» ли ПТСР у участников войны во Вьетнаме!
Согласно статистике ВОЗ, уровень суицидов на Украине – один из самых высоких в Европе – 22 человека на 100 тысяч и эта цифра постоянно увеличивается. В зоне боевых действий с 2014 года побывало около 350 тысяч человек, и большинство из них имеют проблемы с психикой.
Вот лишь несколько характерных случаев.
14 февраля 2018 года двое молодых военнослужащих 36-й отдельной бригады морской пехоты, расположенной в тылу в бывшем пансионате села Бердянское Донецкой области расстреляли из автоматов четверых контрактников, а затем пытались скрыть следы преступления, устроив пожар, чтобы имитировать нападение ополченцев.
В феврале 2018-го покончили жизнь самоубийством 11 украинских военнослужащих. Ещё шесть были предотвращены.
Типичный случай произошёл в Николаеве в ноябре 2018 года. Бывший «атошник» поужинал вместе с братом, выпили по «сто грамм», а затем он на глазах у брата выпрыгнул с балкона шестого этажа с криком: «Да пошло оно все к …»
«Кричащий случай: выпил и почему-то ему стукнуло в голову в палатке, где спали 13 человек, кинуть гранату в буржуйку. 13 человек – одни убиты, другие бесповоротно искалечены», – один из примеров ПТСР, о котором поведал Матиос.
Очень часто лица, страдающие «донбасским синдромом», пытаются расслабиться с помощью спиртного или наркотиков. Это приводит к ещё большей депрессии. Около 70% всех самоубийств происходят именно в состоянии опьянения. Развитию ПТСР в зоне военных действий в Донбассе способствует и негативное отношение местного населения к украинским воякам. Большинство населения их ненавидит.
В украинском обществе растут антивоенные настроения, люди требуют прекратить вооружённый конфликт на востоке, связывают с войной плачевное состояние страны. Но найти своё место в мирной жизни ветеранам АТО-ООС сложно, поскольку государство Украина созидательных проектов не имеет, занять бывших военнослужащих нечем, им остаётся либо возвращаться на донбасский фронт, либо уезжать батрачить на польских панов, либо уходить из жизни. Кроме того, контракт с ВСУ сегодня – один из немногих способов получать хорошую зарплату и содержать семью, что не способствует устойчивости психики тех, кто за деньги идёт убивать соотечественников.
Есть ли выход?
В странах, принимавших участие в военных действиях, накоплен значительный опыт реабилитации страдающих ПТСР. На Украине такого опыта фактически нет. С 2016 года в ряде украинских медицинских вузов началась подготовка психологов-реабилитологов. Первый их выпуск намечен на 2021 год. И если в столице или крупных городах бывший «атошник» с психическими проблемами ещё может рассчитывать на какую-то помощь, то в райцентрах и сёлах демобилизованные предоставлены сами себе. За 2015-2017 годы только около 13000 военнослужащих прошли психологическую реабилитацию. По сравнению с общим количеством «атошников», страдающих ПТСР, это капля в море.
В госпиталях человека с острым расстройством психики держат недолго, снимают приступ и отправляют домой, где все проблемы больного ложатся на плечи родственников и жён. Заведующая консультативной поликлиникой Центра медико-психологической реабилитации участников АТО Ксения Возницина рассказывает: «Жёнам это даётся нелегко, потому что с войны возвращается очень сложный человек, и им часто трудно выдержать его у себя в доме. Мы всегда стараемся поработать ещё и с женой психологически, потому что много людей не понимают, что это за состояние? Как жить с этим человеком, который вернулся совсем другим? Супруги часто ссорятся, жёны не понимают, почему их мужья такие. А это просто проявление болезни, посттравматического состояния». Но кому от этого легче? Разрушая психику человека, война разрушает и его семью. Волонтёрские же организации, горячо поддерживающие «войну с Россией», помогают «атошникам» в основном разговорами «за жизнь» или разными бесполезными по большей части тренингами в рамках грантовых программ западных доноров.
Можно по-разному относиться к украинским военным, страдающим ПТСР. С одной стороны, никто не звал их в Донбасс воевать. А с другой – постоянное промывание мозгов, государственная пропаганда и язык ненависти, расчеловечевание населения Донбасса и создание образа врага украинскими журналистами, обслуживающими киевский режим, привели к тому, что оболваненные хлопцы сами стали жертвами войны.
И число этих жертв будет расти – ведь война продолжается.
Источник