Дети с синдромом дауна в америке

Украинка Марьяна Тененика, проживающая в городе Шарлотт, штат Северная Каролина, была шокирована, когда ее второй сын родился с синдромом Дауна. Ни она, ни муж не чувствовали себя готовыми к такому испытанию. Однако В США налажена система поддержки семей, в которых растут дети с особыми потребностями, это помогло им адаптироваться к новым ролям и начать искать ресурсы для развития сына.

С Марьяной пообщалась журналист Голоса Америки Алина Голината-Слота и узнала, каково это — растить детей с синдромом Дауна.

В прошлом году семья удочерила девочку с синдромом Дауна из одесского детдома и сейчас воспитывает троих детей: Эрика (8,5 лет), Филиппа (4,5 года) и Элси (20 месяцев).

Алина Голината-Слота: Как вы чувствовали себя, когда родился Филлипп?

Марьяна Тененика:

— Мы очень ждали нашего малыша, все тесты и УЗИ были идеальными. Он родился на три недели раньше. Как только взяла его на руки и наши взгляды встретились, я поняла, что у него синдром Дауна. Хотя произнести не могла ничего. На четвертый день сделали анализ и подтвердили синдром.

Не скажу, что я ничего не знала об этом, так как жизнь, похоже, готовила меня к этому: еще раньше в Украине я знала трех людей с этим синдромом различных стадий. Но, как и все, не думала, что это произойдет именно со мной. Однако уже после рождения Филиппа я действительно начала смотреть на мир другими глазами. Я спокойно реагирую, если дети ведут себя не совсем адекватно, а раньше не понимала, как родители могут это терпеть.

Жизнь меняется — и только в лучшую сторону. Нашли много семей из Украины, России и Европы, в которых дети имеют лишнюю хромосому, общаемся и на праздники обмениваемся подарками. Я даже рада, что Бог дал нам особого ребенка, ведь те люди, которые нас окружают, могут изменить свое видение детей-инвалидов и отношение к ним.

А. Г.-С .: Когда и почему Вы решили усыновить ребенка?

М. Т .:

— Когда после рождения Филиппа я узнала, что очень большой процент таких детей оставляют в роддомах только из-за синдрома, я просто перестала спать, это меня мучило. Муж меня поддержал, и в 2015 году мы начали проходить курсы по усыновлению в местном центре, но поскольку здесь таких детей, от которых отказались, почти нет, мы закрыли наш контракт и начали работать с украинским агентством по усыновлению.

А. Г.-С .: Как Вы выбрали Элси?

М. Т .:

— На сайте агентства только одно фото и минимальная информация о каждом ребенке. Посредник прислал нам фотографию Элси и написала: «Я думаю, что этот ребенок вам идеально подойдет». Когда я посмотрела, у меня уже не было вопросов. Я сразу поняла, что это наш ребенок — такой сильной была связь между нами. Когда мы приехали и впервые увидели ее, она так обняла меня… Обхватила меня так крепко, что я говорила — это точно, теперь ничто не может нас разлучить, и мы сделаем все, чтобы скорее ее забрать.

А. Г.-С .: Как происходит процесс усыновления?

М. Т .:

— Сначала ты приезжаешь и подписываешь бумаги. Ты уже знаешь, какого ребенка берешь, но должен посмотреть на него и подтвердить свое решение. После этого начинается процесс подготовки к суду. Ты приезжаешь второй раз на заседание суда. После судебного решения ребенку оформляют паспорт, тогда в посольстве он проходит медкомиссию и получает визу. Наша первая поездка длилась неделю, вторая — месяц. После суда есть 10 апелляционных дней, когда разрешено посещать ребенка, но нельзя забрать. На 11-й день мы забрали Элси домой, где жили, а 9 сентября 2017 привезли в США.

А. Г.-С .: Какая терапия и медицинские услуги нужны детям с синдромом Дауна и кто платит за них?

М. Т .:

— Детям с особыми потребностями государство покрывает все медицинские услуги и терапию, все, что им необходимо и назначает врач. Когда такой ребенок рождается, тебе сразу в больнице предоставляют всю информацию. Кроме того, сообщают в специальный офис, что такой ребенок родился, и тебе сразу звонят — через неделю-две — и спрашивают, что нужно.

До трех лет действует программа раннего вмешательства, которая предоставляет различные виды терапии — физическую, игровую, трудовую, языковую. Раз в несколько месяцев приходят терапевты и оценивают, на каком уровне ребенок, его прогресс. С трех лет они передают ребенка школе.

До года у Филлиппа была только игровая терапия. Терапевт приходила в наш дом, играла с ним, учила пользоваться игрушками. Когда сыну почти исполнился год, она спросила, есть ли другие виды терапии — выяснилось, что меня не проинформировали. Она подсказала, куда обратиться, и мы получили другие услуги. Занятия также были индивидуальные, но на этот раз мы ходили в центр.

А. Г.-С .: А в школе Филлипп учится в классе, где только дети с особыми потребностями?

М. Т .:

— В его классе десять детей. Двое из них полностью здоровы. Государство платит родителям, желающим отдать своего ребенка в такой класс, чтобы они были образцом, примером для подражания, на кого смогут равняться дети с особыми потребностями. На весь класс — один учитель и два воспитателя. Кроме того, если ребенок в инвалидной коляске, с ним постоянно находится ассистент.

А. Г.-С .: Была ли у вас возможность видеть, как у них проходят занятия?

М. Т .:

— Целый день не была, но ходила на обед, помогала во время «тихого часа». Каждый ребенок имеет в школе индивидуальные терапевтические занятия, в зависимости от того, что ему прописали. Их проводят отдельные учителя. Также они учатся, ходят в спортзал, занимаются музыкой — на том уровне, на котором могут понять. На обед их также ведут, и дети гораздо более дисциплинированны, чем дома. Хотя многие из них не говорят, но они знают правила. И вообще это очень трудно для педагогов.

А. Г.-С .: Кроме терапии в школе, у Филлипа есть еще какие-то занятия?

М. Т .:

— Нет, в школе он получает всю необходимую терапию. Ты можешь ее получать в школе или вне школы — страховка покрывает что-то одно. Я думаю, что ему этого достаточно.

А. Г.-С .: Участвуете ли вы в игровых встречах с другими детьми с особыми потребностями?

М. Т .:

— Раньше ходили на гимнастику. Это было на добровольных началах — родители собирались, учительница занималась с детьми, и они веселились. Было несколько детей с синдромом Дауна. Сейчас Филлипп в таком возрасте, что он еще не может, поэтому мы никуда не ходим.

А. Г.-С .: Насколько Элси с Филиппом разные и насколько похожи?

М. Т .:

— Это два разных ребенка. Она спокойная, он шустрее. Элси провела год в детдоме. Там многому научилась. Например, самостоятельно засыпать. Она не любит, чтобы ее укачивали, хочет на руки, но не умеет даже сидеть на руках, потому что не привыкла к этому. Филлипп тоже не всегда был шустрым. Элси еще не ходит, но очень старается быть активной, хочет научиться чему-то новому.

А. Г.-С .: Какие отношения у детей между собой?

М. Т .:

— Филлипп и Элси пока не нашли общий язык, но Эрик с Элси дружат, она его очень любит! Когда в детском доме он взял ее на руки, она прижалась, и у них сразу завязалась дружба. Эрик за нее горой. Вот пришли мы в школу на обед, а он говорит: «Это моя сестренка» и целует, обнимает ее.

Эрик с Филлом дерутся и мирятся, но когда играют с другими детьми, то Эрик им объясняет, что у Филлиппа синдром, и он не сможет так, поэтому давайте медленнее или аккуратнее. Защищает. Объясняет.

А. Г.-С .: В чем заключаются дополнительные усилия, которые нужно прикладывать, когда воспитываешь ребенка с особыми потребностями, по сравнению со здоровым ребенком?

М. Т .:

— Мы ждали рождения обоих наших детей, оба хотели. Однако, когда Филлипп появился на свет — был шок, боль, неожиданность. Это как когда ты заказываешь что-то онлайн и ждешь, что тебе понравится это красивое платье, а получаешь вообще не то, что заказывал. Приходит разочарование — ты не можешь сдать его обратно, ты должен идти с тем, что тебе дали. Я думаю очень многое зависит от того, примешь ли ты это, смиришься ли и будешь искать лучшее, что можешь сделать для этого ребенка. Очевидно, что ты любишь этого ребенка.

Когда родился Эрик, у меня не было вопросов, когда он начнет ходить, когда начнет ползать, когда начнет говорить. Я знала, что это будет. Когда родился Филлипп, я знала, что мне нужно приложить максимум усилий, чтобы он начал ходить, чтобы начал ползать, говорить. Он так и не говорит, только короткие слова, не может сказать, что хочет, и это уже 4,5 года. И это гораздо труднее, когда ты не знаешь, что ребенок хочет тебе сказать. Он нервничает, ты нервничаешь. У некоторых детей есть проблемы с сердцем. В Филлиппа были, и ему делали несколько операций.

Когда у тебя ребенок с особыми потребностями, ты живешь от одного к другому — постоянно как на войне: соревнуешься, соревнуешься, соревнуешься. Волнуешься. Есть над чем работать, и так без конца.

Но и у обычных детей бывают проблемы со здоровьем — это тоже не угадаешь. Заказал и не знаешь, что тебе придет. И ты должен принимать это, жить с этим, дальше соревноваться и идти до конца.

А. Г.-С .: Что самое трудное и лучшее в воспитании детей с синдромом Дауна?

М. Т .:

— Я думаю, самым трудным является то, что у этих детей очень хромает речь и они нуждаются в постоянном лечении. Сложно, когда ребенок не говорит и не может выразить своих потребностей и желаний. Также приходится постоянно ходить по врачам — ни одно, так другое.

А самое лучшее — это каждый ребенок. Ты не думаешь о том, что хуже, а только о том, что лучше — это их личность. На этих детей невозможно обижаться или сердиться. Когда они делают какой-то вред, я не могу просто взять и наказать их, потому что понимаю, что это не со зла сделано, а в игре или на эмоциях.

Дети с синдромом Дауна учат быть другими. Если бы не родился Филлипп, я бы и дальше думала, что инвалид не является полноценным членом общества. Я действительно так думала. Я не понимала, что можно взять с неполноценного человека. А когда у меня появился свой такой ребенок, я поняла, что они такие же люди. Они чего-то не могут, чего-то не могу я. Первое, что я вижу — это их личность, а уже потом — что они чего-то не могут. Но я тоже чего-то не могу. Это для меня стерло границы между человеком обычным и инвалидом.

И не только для меня: появление Филиппа, а затем Элси поменяла многих людей, которые нас знают, в том числе моих родителей. Они видят, что это не так страшно, и в их сознании разрушаются стереотипы.

А. Г.-С .: Какое послание вы хотели донести до родителей, воспитывающих детей с синдромом Дауна или другими особыми потребностями?

М. Т .:

— Поплакать — максимум в больнице, а потом все эти силы направить на ребенка. Когда мы плачем, то жалеем себя, и это нормально. Большинство из нас, кто прошел это, вспоминает какие-то моменты, и нам хочется плакать, но нужно убрать всю жалость от себя и принять этого ребенка как лучший подарок. Когда мы получаем подарки на день рождения, мы не знаем, что нам принесут — что-то хорошее, или не совсем то, чего мы ждали. Так же этот ребенок — такой подарок для нас.

Вложить все лучшее, что мы можем, в ребенка, и любить его. Нужно несколько месяцев — год, чтобы привыкнуть к новой жизни. Будут смотреть, будут спрашивать, кто-то воспримет это, кто-то не воспримет — на это не надо обращать внимания. Знать, что твой ребенок лучший, здоровый или нет — он ​​лучший для тебя. Для других свои дети самые лучшие. Не бояться этого, любить, знать, что с твоим ребенком все будет хорошо. Как бы ни было — в наших руках сделать еще лучше.

Главное — не жалеть себя и не думать, как мне не повезло, а думать, что мне повезло и мне доверена такая ответственная миссия, и почему это доверено именно мне, а не кому-то другому, значит, я справлюсь.

Читайте также на ForumDaily:

Американец с синдромом Дауна заработал состояние на дизайнерских носках

Девушка-аутист, к которой никто не пришел на день рождения, получила 10 тысяч открыток

Как две подруги создали полезные игрушки и внесли свой вклад в борьбу с аутизмом

Как одесский ребенок из неблагополучной семьи обрел надежду и попал в Америку

Хотите больше важных и интересных новостей о жизни в США и иммиграции в Америку? Подписывайтесь на нашу страницу в Facebook. Выбирайте опцию «Приоритет в показе» —  и читайте нас первыми. И не забудьте подписаться на ForumDaily Woman и на ForumDaily New York — там вас ждет масса интересной и позитивной информации. 

Темы накапливаются, а я не успеваю. Сегодня был очень насыщенный день, я обязательно должна его описать, потому что завтра будет новый. Но сперва несколько слов отдельно.
В нашей теме Америка представляется раем — учатся все вместе, работают, художников и артистов полно. Но однажды мне написали под каким-то постом, сейчас уже не найти, что я преувеличиваю, не так уж там и хорошо. Писала женщина, которая там живет, и я не могла ничего ответить.
Но вот на днях пришел комментарий, тоже от женщины из Америки, который я хочу, чтобы не затерялся, вынести в пост:

«Итак, жизнь людей с синдромом ( и с другими особыми потребностями). Как я её вижу в стране. А я её вижу в своей повседневности. Начну с того, что люди с особыми потребностями ( и синдромом) здесь воспринимаются нормально!!! В том замечательном смысле, что никто их не рассматривает, не тыкает в них пальцем , не шарахается от них. Думаю, это заслуга государственных программ,согласно которым все дети, наравне, учатся в одних учебных заведениях. В каждом классе государственных школ ( про частные школы не знаю) есть обязательное количество деток с особыми нуждами (дцп, формы аутизма, синдром и т.п). Деток с нуждами ( в инвалидных креслах, с палочками) привозит утром школьный автобус к отдельному входу. В конце дня их, опять же, вывозят через этот же вход к автобусу на 15 мин. раньше, чем выходят другие ученики. К особо «сложным» детям приставлены соц. работники на весь день. С младшей дочей в сад ходит такой мальчик. Соц. работник не отходит от него весь день, но мальчик, при этом, находится в обычной группе обычного сада и равноценно, по мере своих возможностей, участвует в жизни группы. В 4-м классе дети пишут эсссе на тему » как мы можем улучшить жизнь детей с особыми потребностями». Думаю, что это — специальная программа, расчитанная ещё и на то, что обычные дети, ежедневно общаясь в школе по 7 часов с необычными детками, могут лучше найти какие-то интересные решения, улучшения, усовершенствования. Такой себе «взгляд на проблему изнутри». Мне , как маме, было очень гордостно, когда эссе моей дочери на эту тему оказалось лучшим и провисело на стене почёта до конца учебного года.
Вы как-то задавали вопрос на тему того, действительно ли Вася мог бы полноценно работать, живя здесь. Абсолютно уверена в этом. Из самых свежих примеров ( «знаков»): знаю спортклуб , в котором человек с синдромом складывает чистые полотенца. Абсолютно официальная работа. Совершенно располагающая улыбчивая мордаха не даёт никому пройти мимо, не поинтересовавшись, как дела, и не отбить «пять» (ладошка об ладошку). Мамочки с маленькими детьми не шарахаются от того, что работник пытается дотронуться до ребёночка, потрогать его игрушки (ботинки и т.д).
Буквально на днях в комиссионном магазине искала раму для картины и наткнулась на такой вот замечательный стенд, в самом центре магазина. Что-то типа «работник месяца» ( «наша гордость)».

Мне прислали это фото, я порадовалась, но не знаю, можно ли выставлять, на всякий случай не буду. Но факт! В фильме, который мы недавно смотрели, герой переживал, что хозяин не признает его лучшим работником. Оказывается, все-таки признают, если человек хорошо работает, нет такого предубеждения!
Кроме фото, автор коммента прислала и видео с баскетболистом с синдромом, где все рады за него.
Видео из интернета, так что тут я ничьих прав не нарушу, я думаю.

Ну и привет от моего Васи: вчера он со мной не ездил, зато нарисовал в мое отсутствие еще птичек: дятла, который у него дядел, воробья, кукушку и выпь:

Вне зависимости от качества (мое собственное недалеко ушло) мне нравится, что сам захотел продолжить.