Дети кавказа с синдромом дауна
В таких случаях часто говорят, что жизнь разделилась на «до» и «после». Но Альбина Котаева, впервые увидев своего новорожденного сына, решила, что жизнь именно закончилась. Никто не предложил ей отказаться от ребенка и не предложил забрать. Полный информационный вакуум — вот что окружало мать ребенка с синдромом Дауна. Теперь она рассказывает свою историю — чтобы другие родители не оказались в такой же пустоте. И смогли полюбить человека с лишней хромосомой.
Фото: Анна Кабисова
Конец жизни
— Когда я узнала, что беременна, мне было 42 года. Две взрослые дочери — 19 и 16 лет. Беременность стала сюрпризом, да и материальное положение оставляло желать лучшего: муж только потерял работу, но мы решили оставить ребенка — поняли, что хотим его.
У меня были опасения из-за возраста, но врач успокоила: наследственность хорошая, можно даже не думать о проблемах. Скрининг на синдром Дауна, который сейчас проводится всем беременным, сделанный в одной из лучших платных лабораторий, оказался отрицательным. УЗИ и все другие исследования показывали: ребенок абсолютно здоров. Я была счастлива.
Наступил срок родов. Имея двух девчонок, мы очень хотели мальчика. Когда ребенок появился на свет и я услышала: «мальчик» — это было самым главным. Буквально краем уха уловила, что врачу ребенок не нравится. И все. В тот день мне его не показали, никто не зашел ко мне — ни педиатр, ни врач. Родственники, друзья поздравляли с рождением сына.
Фото: Анна Кабисова
Ранним утром следующего дня я прошла в детскую, посмотреть на своего здорового, красивого мальчика. Так и не дошла до кувеза. Два метра. Увидев его личико, всё поняла: ребенок с синдромом Дауна. В тот момент моя жизнь закончилась. Сказать, что она разделилась на «до» и «после», я смогла только через месяц, а тогда жизнь именно закончилась.
Ушла из палаты, даже толком не взглянув на ребенка, — мне не хотелось на него смотреть. Ни намека на материнские чувства… Я жалела себя, о сыне тогда не думала. Увы, моя история именно такая.
Из больницы уехала одна, ребенка забрали в детскую патологию. Все легло на плечи моей сестры, за что ей огромное спасибо. И большое спасибо моему супругу, двадцать лет я прожила с ним и, оказывается, совсем его не знала. Он принял сына сразу — «мой» и все!
Нашего сына зовут Ислам.
Помогла Эвелина Блёданс
— О чем я долго думала уже дома? Об отношении медиков: никто не посчитал нужным поговорить со мной, зайти в палату, успокоить. Мне не предлагали отказаться от сына и не предлагали забрать. Полный информационный вакуум — и он убивал.
Потом мы ждали анализ на кариотип — совокупность признаков полного набора хромосом. Он делается долго, и все это время я лопатила интернет. Круглые сутки сидела перед компьютером, читала абсолютно все о людях с синдромом Дауна. Наконец, наткнулась на инстаграм с фото Семена Семина, сына актрисы Эвелины Блёданс, — и мое сердце екнуло, когда я поняла, что он ходит, бегает, смеется и совсем не похож на ничего не понимающий овощ. Еще в соцсетях мне встретилось видео девочки с синдромом Дауна, которой было 2,5 года, она разговаривала, читала стихи. Я носилась со своим телефоном по всем родственникам и показывала — посмотрите, какими бывают эти дети!
В глубине души я, конечно, надеялась, что диагноз не подтвердится, что это такой фенотип. Но все случилось так, как и должно было случиться. В день, когда мы получили результат анализа, я молча собралась и пошла к своему сыну. С того момента мы неразлучны.
Другой мир
— Сейчас сыну 2 года и 8 месяцев. Ислам — самый любимый человек в моей жизни и в жизни всех моих родных. Он стал главным членом семьи.
Фото: Анна Кабисова
В интернете я нашла неформальное сообщество мам таких детей. Меня там встретили, как будто ждали. Эта группа собрала мам из Италии, Германии, Франции, многие из них русскоговорящие. Потом мы ездили в гости в Испанию — в семью с ребенком с синдромом Дауна — бесплатно. А другая мама, у которой квартира в Москве, пригласила нас пожить, когда в шесть месяцев я повезла Ислама в столицу на обследование — тоже бесплатно.
Если бы не они, я бы не знала, что делать, сидела бы дома и надеялась на чудо. Эти люди живут в каком-то другом мире, и теперь я тоже живу в этом другом мире со своим сыном. Колоссальная переоценка ценностей.
Общаясь с мамами, я собирала информацию о методах лечения, реабилитации. Я делаю все, что в моих силах. С четырех месяцев постоянно занимаюсь сыном. Он знает много букв — не произносит их, но может выбрать правильную, ему знакомы геометрические фигуры, почти все животные, машины. Все это — благодаря работе по карточной системе, о которой мне рассказали в группе. Когда, увидев собаку, Исламчик начал лаять — это было настоящее счастье. Совсем маленькие достижения вызывают фейерверк радости. Ислам пошел в два с половиной — и когда он пошел, мы сделали осетинские традиционные три пирога, пригласили всех родственников.
Каждый день с Исламом — просто другая жизнь. Конечно, я очень хотела видеть его обычным ребенком. Но эта лишняя хромосома есть, и мы учимся с ней жить, и мне кажется, у нас получается жить счастливо.
«Вам не положено»
— Как государство помогает таким семьям, как наша? К примеру, наш педиатр по-настоящему испугалась, что на ее участке появился такой ребенок. Врачи в поликлиниках просто не готовы. Неврологи назначают те же медикаменты, что и детям с явными неврологическими расстройствами, хотя эта практика давно отвергнута в других странах. Нашим детям не требуется медикаментозное лечение — только если есть сопутствующие заболевания. У Ислама не было ни порока сердца, ни других серьезных патологий. По физическим показателям он обычный ребенок.
Фото: Анна Кабисова
Такие дети, как правило, рождаются в гипотонусе, у них большой язык и слабые мышцы вокруг, отсюда проблемы с речью. Им просто необходим специальный массаж и лечебная физкультура — причем постоянно. Это стоит очень дорого. В поликлиниках, конечно, оказывают эти услуги, но их качество меня абсолютно не устраивает. До двух лет я платила за процедуры из своего кармана. Потом от людей узнала, что в республике работает реабилитационный центр для детей-инвалидов «Феникс», а инвалидность можно оформить уже с полугодовалого возраста — хотя многие убеждали меня, что это невозможно.
Сейчас я бьюсь над тем, чтобы сыну выписали специальную ортопедическую обувь, а мне доказывают: «У вас не ДЦП, а синдром Дауна, вам не положено иметь обувь за счет государства». Советуют приобретать самим. Зачем мне эти советы, если ортопед пишет, что у ребенка плосковальгусная стопа? Надо просить, доказывать — это отнимает и силы, и время. Бывает очень тяжело.
Время перемен
— С тех пор, как родился Ислам, я все время думаю о других мамах, у кого появились такие дети. Как избавить их от того, что пришлось пройти мне? Я переживала целых два года и решила, что нам — родителям таких детей — надо объединиться. Без стеснений подходила к женщинам на улице: у меня тоже такой малыш, давайте знакомиться — и мы обменивались телефонными номерами. За полгода собралось тридцать контактов. Мы создали чат в WhatsApp, а потом открыли общественную организацию помощи людям с синдромом Дауна «Время перемен».
В наших планах арендовать помещение и привлекать профессионалов по работе с такими детьми. В перспективе мы хотим помогать готовить своих специалистов, к примеру, через благотворительный фонд «Даунсайд-ап». Педагог Пабло Пинедо живет в Испании и имеет два высших образования — с синдромом Дауна. Его мама занималась его развитием с самого раннего возраста. А дети с синдромом Дауна, живущие в детских домах, могут вообще не начать говорить или ходить. Поэтому мы надеемся отправлять специалистов на обучение. Пусть даже родителей: ведь это люди, знающие проблему изнутри. Лично я обязательно пройду курс обучения на логопеда-дефектолога. Все наши дети и их родители стали мне родными — и всем я хочу оказать квалифицированную помощь.
Фото: Анна Кабисова
Даун — ужасное слово, ставшее в нашей стране нарицательным. Мы хотим показать людям, что эти дети такие же, как все — они так же смеются, радуются, плачут. И это неправда, что они только веселятся и улыбаются. Спектр их эмоций как у обычных детей. Но, может быть, их отличает одна особенность — эмпатия. Они умеют сочувствовать другим людям так, будто это особенная программа, заложенная у них внутри. Если тебе плохо, Ислам просто придет, положит на тебя голову и будет гладить по руке.
От статистики никуда не деться — в мире один ребенок из 700 рождается с синдромом Дауна. У этих детей должно быть будущее. И если государство еще не в силах им помочь, мы сами должны делать так, чтобы время перемен для таких детей, как Ислам, наступило.
Милена Сабанова
Источник
В Грузии людям с синдромом Дауна практически невозможно найти работу, для них не предусмотрены пенсии по инвалидности, а в учебных заведениях учителя часто отказываются работать с такими детьми – об этом заявили представители неправительственных организаций 21 марта на акции, посвященной Дню человека с синдромом Дауна. В минздраве корреспонденту «Кавказского узла» 1 апреля заявили, что для нуждающихся государство предоставляет ряд «бесплатных сервисов», но не смогли ответить, каких.
Всемирный День человека с синдромом Дауна в Грузии отмечался 21 марта второй год подряд. Представители неправительственных организаций провели публичные акции в Тбилиси у станций метро и нескольких учебных заведений — прохожим раздавались информационные буклеты, рассказывающие о синдроме и о жизни людей с ним, рассказала корреспонденту «Кавказского узла» представитель НПО «Наши дети» Лия Табатадзе.
«В обществе до сих пор активны предрассудки относительно людей с синдромом Дауна»
«Мы рассказывали о том, что это за день, и о том, что такое синдром Дауна. Наша цель – передать правильную информацию обществу о людях с синдромом Дауна. Также защищать права людей с синдромом Дауна и обеспечить их участие в активной жизни», — рассказала корреспонденту «Кавказского узла» Лия Табатадзе.
По ее словам, участники акции объясняли прохожим, что на сегодняшний день дети с синдромом Дауна «ходят в обычные детские сады, школы, включены в творческую и спортивную деятельность».
«В Грузии есть и детские сады, и школы с инклюзивным образованием. По грузинскому законодательству уже все школы и детские сады должны быть инклюзивными, но на деле это пока не так, и реально работают хорошо около 10 школ. Но все же у детей с синдромом Дауна есть возможность ходить в школу», — говорит собеседница корреспондента.
По данным минобразования и науки Грузии, в стране уже три года действует программа инклюзивного образования, пишет «Грузия Онлайн».
Однако, по словам Табатадзе, в обществе до сих пор активны предрассудки относительно людей с синдромом Дауна, из-за чего такие люди сталкиваются со сложностями.
«Проблема восприятия людей с синдромом Дауна остро стоит в нашей стране. К примеру, некоторые родители в садах или школах не хотят, чтобы вместе с их ребенком учился и ребенок с синдромом Дауна, или же есть множество педагогов, которые также отказываются брать их в свою группу, школу, к сожалению, это происходит очень часто», — рассказала Табатадзе.
Также она отметила, что специально ко Дню человека с синдромом Дауна был снят социальный клип «Пустите, я хочу работать!», в котором принимали участие 62 страны, включая и Грузию.
Этот ролик был презентован в фонде «Открытое общество — Грузия» во время мероприятия, собравшего около 40 человек – представителей гражданского сектора и родителей, чьи дети страдают от синдрома.
«Клип будет транслироваться по телевидению. Название клипа уже говорит само за себя — «Пустите, я хочу работать!» Известно, что в Грузии у людей с ограниченными возможностями одна из самых больших проблем – это безработица. Я хочу отметить, что люди с синдромом Дауна – способные. И если их правильно воспитать, то они могут работать, например, продавцами-консультантами, официантами, и им вполне по силам такой труд», — подчеркнула Табатадзе.
Еще одна проблема, на которую обратила внимание Лия Табатадзе – то, что детям с синдромом Дауна не дают пенсию по инвалидности.
«Людям с синдромом Дауна в Грузии пенсия по инвалидности не полагается. До трех лет вообще никому, а после трех лет — если у ребенка с синдромом Дауна вдруг выявляется какая-то другая побочная патология. Тогда ему назначают пенсию в 70 лари (около 42 долларов США), и раз в год оплачивается путевка на 2 недели или на море (г. Уреки), или в горы (г. Боржоми). В этом году мы собираемся лоббировать законопроект, по которому детям с синдромом Дауна будет назначена финансовая помощь», — сообщила Табатадзе.
Минздрав: для людей с синдромом Дауна существует ряд бесплатных услуг
Начальник департамента социальной защиты Гия Какачия заявил в беседе с корреспондентом «Кавказского узла», что детям с синдромом Дауна до трех лет не оказывается финансовая помощь от государства.
«До трех лет ведется наблюдение за ребенком. Если помимо синдрома Дауна выявляются и умственные отклонения, только в этом случае ребенку назначают пенсию по инвалидности. Однако существуют также бесплатные сервисы по оказанию услуг, терапия и т.д., которые можно посещать и без специального статуса инвалидности», — сообщил Какачия.
Предоставить подробности о том, что это за услуги, Какачия не смог, но заверил, что с деталями нуждающиеся могут ознакомиться, обратившись в минздрав.
Как заявил корреспонденту «Кавказского узла» начальник управления регулирования трудовой миграции при министерстве здравоохранения, труда и социальной защиты Грузии Давид Окроперидзе, в стране формируется проект создания рынка труда для лиц с ограниченными возможностями.
«До сегодняшнего дня в Грузии не существовало конкретной программы по трудоустройству лиц с ограниченными возможностями. Сейчас у нас есть проект по стратегии формирования трудового рынка Грузии. Этот проект находится в стадии формирования, поэтому я не могу говорить о нем подробно. Но одно известно точно: сегмент людей с ограниченными возможностями в нем учтен. Будут разработаны специальные программы по подготовке и обучению лиц с ограниченными возможностями для их дальнейшего трудоустройства», — рассказал Окроперидзе, не раскрыв подробности.
«Наши дети»: два учебника-пособия по развитию детей с синдромом Дауна адаптированы под грузинские реалии
Руководитель НПО «Наши дети» Нино Цинцадзе представила в фонде «Открытое общество — Грузия» два учебника-пособия на грузинском языке по развитию детей с синдромом Дауна – книги американских авторов Патрисии Уиндерс «Навыки общей моторики» у детей с синдромом Дауна и Патрисии Олвейн «Как научить ребенка с синдромом Дауна читать книги».
«Это пособия, как для родителей, так и для профессионалов. Я очень рада, что наконец-то эти две книги были переведены на грузинский язык. Книги адаптированы к грузинской реальности. В книге «Как научить читать ребенка с синдромом Дауна» мы учитывали особенности грузинского алфавита», — отметила Цинцадзе.
Подготовка 200 экземпляров книг была сделана при финансовой поддержке фонда «Открытое общество — Грузия». Публикации планируется раздавать бесплатно интересующимся.
По словам Цинцадзе, ее ребенок — также с синдромом Дауна, и публикации уже опробованы на практике.
«В Грузии не было никаких книг, эти мне прислала подруга из США. Я переводила необходимые кусочки и передавала их врачам, чтобы мы ребенком занимались комплексно. На протяжении двух лет эта книга была настольной для нас. И хочу отметить, что грузинское общество тоже с годами развивается в этом вопросе», — отметила Цинцадзе.
По ее словам, 5-10 лет назад «матери отказывались от детей, узнав, что у тех синдром Дауна, а сейчас такое практически не происходит».
Официальной статистики по больным синдромом Дауна в Грузии нет, отметила представитель НПО. По мировой же статистике, синдром проявляется у каждого 600-800-го рождающегося ребенка.
Источник
Таких детей называют «солнечными». Они от природы не могут быть злыми или на кого-то обижаться. Но в тоже время за улыбкой скрывается доверчивость, которой могут воспользоваться злые люди. 21 марта по всей планете отмечается День человека с синдромом Дауна. К этой дате приурочены лекции, медицинские семинары и даже флешмобы в соцсетях. Все — чтобы привлечь внимание к проблемам, с которым сталкиваются люди с подобным диагнозом.
Однако родителям, которые растят «солнечного» ребенка, не нужна специальная дата в календаре, чтобы узнать о трудностях жизни их детей. «КП-Коми» пообщалась с сыктывкарскими семьями, которые воспитывают детей с синдромом Дауна, и узнала, с чем им приходится сталкиваться каждый день.
«Что ждет сына, когда нас с мужем не станет?»
Семья Некрасовых уже знакома читателям «Комсомолки».Фото: Ольга СОЛОВЕЙ
Семья Некрасовых уже знакома читателям «Комсомолки». В октябре прошлого года Екатерина Некрасова позвонила в редакцию и рассказала, что вместе с сыном Павлом хочет участвовать в проекте «Сам себе волонтер». Уже год они на добровольных началах преображают поселок Верхняя Максаковка: чистят соседние леса от мусора. При этом мама Павла не скрывает, что у сына синдром Дауна, и именно он вдохновляет ее на такие «рейды».
— Сам подходит ко мне летом и говорит, мол, пойдем мама мусор убирать. А я и рада! – признается Екатерина. — Хоть будем жить в чистом месте.
Павел появился на свет, когда маме было уже 42 года. Всю жизнь, проработав в Микуни фармацевтом, она была в предвкушении появления второго ребенка, ведь уже и не надеялась забеременеть.
— Во время беременности я не делала каких-либо специальных тестов на определение синдрома. Так что, когда он родился, я была удивлена. Правда, увидела его только спустя 10 дней после родов. Врачи какое-то время его от меня почему-то прятали, — вспоминает мама Павла.
Развивался мальчик быстро: в 2,5 года знал буквы, в 3 года писал и читал.
Развивался мальчик быстро: в 2,5 года знал буквы, в 3 года писал и читал. С такими успехами Паша готовился к детскому саду, но в 5 лет заболел лейкозом.
— Мы лечили его два года. Из-за болезни он утратил много навыков. Например, к нему так и не вернулись способности к письму, — сетует Екатерина.
С 8 лет Павел занимался дома с учителем, а в 10 начал ходить в школу, где учился по индивидуальной программе. Два года назад Некрасовы переехали в Сыктывкар и, по словам Екатерины, Павел ждал этого путешествия.
— Микунь ему не нравился. Там он практически не общался со сверстниками. А когда мы ему рассказали о переезде, то все спрашивал, когда же мы уедем? – вспоминает она восторг сына.
Наша собеседница признается, что сейчас Павел ленится, и его не всегда уговоришь погулять или почитать. Хотя при этом день у юноши расписан по часам: еда, фильм, сон.
— Временами становится трудно. Я уже размышляла, что ждет сына, когда нас с мужем не станет. Один жить он не сможет, старший брат постоянно на вахтах. Наверное, найдем опекуна, который будет за ним приглядывать, — рассуждает Екатерина Нестерова. – Время еще есть.
«Врачи предлагали отказаться от Яны»
Пятилетняя Яна Попова по своей энергии обставит любого взрослого. Днем она ходит в детский сад, а по вечерам на тренировки по гимнастике, при этом нужно успеть забежать на занятие к логопеду и психологу. Яна родилась с синдромом Дауна, но каждый день семья радуется ее ослепительной улыбкой.
Мама Яны с ужасом вспоминает, что ей предлагали отказаться от ее «солнечного» ребенка. О синдроме дочери Алена Попова узнала после родов. Во время беременности она проходила различные тесты, но они не выявили каких-либо отклонений.
— По внешнему виду, а потом уже по анализам врачи поняли, что у дочки синдром Дауна. Я нисколько этому не испугалась. Это — мой ребенок. Врачи предлагали отказаться от Яны, но я даже не думала об этом. Меня повторно вызывали к врачу на разговор, но я все для себя решила, — вспоминает собеседница.
После рождения у Яны обнаружили порок сердца. Врачи пугали Алену, что им с мужем придется спать по очереди и постоянно дежурить у колыбели, ведь сердце может остановиться в любой момент. Только кардиолог приободрила молодую маму, мол, у малышки легкая форма порока сердца, и он пройдет в течение года. Так и произошло. Но Алена до сих пор приходится выслушивать стереотипы о болезни дочери.
— Подруга сказала, что если ты посмотришь на ребенка с синдромом Дауна, то станешь такой же, — не в силах сдержать улыбку вспоминает Алена Попова. – Что за бред? От неграмотности люди делают странные выводы. Причем это делают именно взрослые. За год занятий гимнастикой мы ни разу не столкнулись с тем, чтобы дети считали, что Яна особенная. Наоборот, они воспринимают ее как обычного ребенка.
«Для особенных детей не проводят занятия по интересам»
Каждый понедельник актовый зал бывшего корпуса КГПИ в Сыктывкаре превращается в репетиционную площадку, где царит особая атмосфера. Именно здесь инклюзивный театр «Радость моя» при СГУ готовит постановки, которые вскоре увидят зрители Коми и даже других стран.
Сейчас актеры ставят спектакль по рассказу Чехова «Хамелеон». Роль «виновницы» всех бед в нем играет 15-летняя Александра, которая три года постигает театральное искусство. Саша родилась с синдромом Дауна, но жизнь «солнечной» девочки мало чем отличается от будней сверстников. Ее мама Татьяна пытается разнообразить жизнь ребенка походами в театр, кино, поездками, занятиями в различных центрах. В отличие от предыдущей истории, Татьяну в роддоме врачи не отговаривали отказаться от ребенка.
— Правда, генетик, не скрывая, рассказала, что нам предстоит. Назвала больше отрицательного, чем положительного. Но и подсказала, куда обратиться за консультацией, назвала полезные сайты, — вспоминает Татьяна.
У Саши нет заболеваний, которыми нередко страдают «солнечные» дети. Также наша героиня опровергает стереотипы, что школьникам с синдромом Дауна доступно только индивидуальное обучение и им тяжело влиться в общество.
— Нас без проблем взяли в детский сад. А когда встал вопрос подготовки к школе, то сразу решили, что пойдем в обычную, а не в коррекционную. Первый год было тяжело влиться в коллектив. Саша действительно другая: более ласковая, жаждет общения, иногда непонятно произносит слова. Но эти проблемы быстро решились, и через год одноклассники стали оберегать Сашу. У нее появилась подружка, — рассказывает Татьяна.
Вопрос зачисления Саши в обычную школу был принципиальным:
– Для нас на первом плане стояло общение. Мой ребенок читает, считает, любит биологию, ее хвалят учителя. С 5-го класса она пошла в коррекционную школу №40. У них есть предмет «Социально-бытовая ориентация», который, как мне кажется, должен быть в каждой школе. Там детей учат готовить, рассказывают, как сходить в магазин, как заполнить бланк на почте, учат стирать. Подобным навыкам все учатся сами в течение жизни, но направленно об этом никому не рассказывают. А может стоит? — поднимает важный вопрос собеседница.
Школа №40 в Сыктывкаре перегружена, поэтому дети учатся в две смены. Однако корень бед заключается в том, что особенному подростку в Сыктывкаре негде найти увлечение.
— Все развивающие центры ориентированы на подготовку к школе ребят 7-10 лет. Для особенных детей организуют группы в различных центрах, но туда ходят только особенные дети, а это неправильно. Важна социальная адаптация ребенка, общение с обычными детьми, — подчеркивает Татьяна.
Спасательным кругом для семьи стал инклюзивный театр «Радость моя», где Сашу тепло приняли. Сейчас актеры готовят постановку «Хамелеон» к международному конкурсу театров особых людей в Бресте. У Саши одна из главных ролей – борзая, из-за которой на сцене разгорелись нешуточные страсти. Татьяна приводит дочку на репетиции, а домой Саша зачастую возвращается сама.
— Ей это нравится. Она чувствует себя взрослой. Знаете, она даже не боится оставаться дома одна. В последнее время увлеклась музыкой, поет, танцует, — радуется Татьяна успехам, но переживает за будущее. – 9-й класс Саша закончит не с аттестатом, а со справкой об окончании школы. С ней в вуз не принимают. Если она и пойдет на работу, то важна не сама профессия, а как ее примут в коллективе. Ведь не каждый возьмет к себе в штат человека с особенностями.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
Под Сыктывкаром парень с синдромом Дауна убирает мусор за автомобилистами
Молодой человек задаст фору в человечности и доброте многим ровесникам. Павел — инициатор уборки загрязненных улиц в поселке Верхняя Максаковка. «Пошли уберем мусор», — то и дело он напоминает своей маме, которая и рассказала нам историю борьбы за чистоту села (подробности)
Разноцветные ленты и шпагаты: участница проекта «Может быть по-другому» мечтает стать гимнасткой
Яна Попова родилась с синдромом Дауна, но это не мешает ей жить обычной жизнью и заниматься любимым делом (подробности)
Источник