Блэки хол синдром уникума эпилог читать

Блэки Хол

Эпилог

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1

В одну ночь город подвергся нападению. Вторжение готовилось постепенно и незаметно глазу, но, подойдя наутро к окну, я застыла, очарованная зеленым волнующимся морем. Волны еще не набрали силу: легкая дымка листвы покрыла деревья нежным невесомым пухом. Но уже через несколько дней зеленая стихия зашумела сочной листвой. Теперь Мэл оставлял окно приоткрытым на ночь, и в комнаты врывалась весна, пахнущая клейкими молодыми листьями и зацветшим миндалем.

Судебный процесс над Ромашевичевским и Эльзой Штице проистекал при скоплении прессы и любопытных. Нездоровый ажиотаж подогревали адвокаты Эльзушки, раздувавшие скандал из любой мелочи. Они обвиняли следствие в попытках принуждения, давления и в подтасовке улик. В конце концов, премьер-министра, лично отслеживавшего течение судебных заседаний, утомила мышиная возня, и окриком сверху процесс протек быстро, гладко и завершился ожидаемо.

Максимилиана Эммануиловича Ромашевичевского признали виновным в преднамеренном покушении на чужую жизнь особо изощренным способом. Ему назначили наказание в виде двадцати лет колонии с конфискацией имущества.

Эльзу Щтице признали виновной в преднамеренных неоднократных попытках причинения ущерба чужому здоровью. Как особе, вступившей в совершеннолетний возраст, но находящейся на иждивении родителей, ей назначили наказание в виде двадцати лет поселения в северных регионах страны с запретом на проживание в городах и поселках городского типа.

Мы с Мэлом снова посетили Департамент правопорядка, куда нас пригласили для повторной беседы. Следователь — заместитель Мелёшина-старшего — ознакомил с протоколами допросов Штице и со сведениями, почерпнутыми путем сканирования её памяти и внушения. Следствие восстановило каверзы Эльзушки более или менее полно, расставив в хронологическом порядке с указанием приблизительных дат.

— Почитайте на досуге. Попробуйте вспомнить причины, подвигнувшие вас избежать устроенных Штице ловушек, — сказал следователь, вручая список. — Возможно, версия об ангеле-хранителе имеет под собой основания.

Мужчина неожиданно улыбнулся, и мимолетная вспышка обаяния повергла меня в растерянность. Только сейчас я обратила внимание, что следователь неуловимо копировал профессора Вулфу разворотом широких плеч, жестами, манерой держаться, но прежде, во время нечастых деловых встреч, эти нюансы не задерживались в поле зрения.

— Знаешь, есть в нём что-то… хищное, — сказала я Мэлу, когда мы возвращались обратно. Имя Альрика стало запретным между нами.

— Неудивительно. Как написано в известной книжке, ты и он — одной крови, — ответил Мэл, не отрываясь от дороги.

— То есть… хочешь сказать, что он — оборотень?! Самый настоящий оборотень? — Я вывернула шею, словно могла увидеть следователя, хотя мы находились в получасе быстрой езды от ДП. — Почему ты не сказал? Ё-моё!

Живой оборотень в столице помимо меня и Альрика! Я выискивала соплеменников профессора в каждом встречном — и всё впустую. А, оказывается, требовалось раскрыть пошире глаза.

— Скажи я, и ты пялилась бы на него как на снежного человека. Чего доброго, он заподозрил бы неладное. Надо радоваться, что он не учуял тебя, — заметил Мэл.

— Это плохо? — испугалась я.

— Вообще-то он женат, и дети есть. Но кто знает? — вопросил глубокомысленно Мэл. — Поначалу я удивился, почему он не воспринимает тебя как равную, а потом решил, что коли ты недоделанная, то не фонишь флюидами. Поэтому не чувствуешь других оборотней.

Маленькая поправочка: кое-кого из ихней породы я чувствую каждой клеточкой кожи. И это вызывает беспокойство.

— Значит, недоделанная?

— Эвка, ты поняла, о чем я. Не дуйся.

— И не собираюсь. В следующий раз предупреждай, пожалуйста, о мимо проходящих оборотнях. Я хотя бы затаюсь.

Мэл шумно фыркнул, а потом захохотал, не сдержавшись.

— Извини, охотница.

Пришлось ему извиняться весь день, потому что я обижалась по пустякам и оскорбленно воротила нос.

Список происков Эльзушки, презентованный следователем, подвергся изучению. Пусть по прошествии времени память не могла похвастать точностью, всё же кое-какие события мне удалось сопоставить. Не знаю, причиной тому счастливая случайность или помощь мифического ангела-хранителя, но в моменты Икс я либо сворачивала не в том месте, либо притормаживала, отвлекшись на что-то, либо меняла маршрут, либо торопилась или, наоборот, задерживалась — в столовой, в библиотеке, в аудитории, в архиве.

Сегодня строй ангелов вдоль институтской аллеи теснился плотно — без босых ступней и пустых постаментов.

— Ты замечал, что они иногда уходят? — спросила я у Мэла. — Почему?

— Говорят, у них свой долг — оберегать души.

— Вдруг это ангелы-хранители? — оживилась я, пытаясь вспомнить, совпадали ли отлучки крылатых с каверзами Штице.

— Поверила ему? — хмыкнул Мэл и окинул взглядом каменные фигуры. — Если так, то им надлежало отводить от Эльзы соблазн мести и ненависть. Но вместо спасения её души они защищали тебя. Как солдаты, подчинявшиеся приказу: «Сберечь!»

— Ну да, не хватает по мечу в каждой руке, — поддержала я и вдруг забоялась. То ли тишина подействовала, то ли умолкший шелест листвы, но мне показалось, что каменные лики суровы: холодные губы сжаты, брови сведены к переносице. Это не музей статуй под открытым небом, это военный ранжир. А они — Воины Света.

— Пойдем, — потянула я Мэла, поежившись.

Черт с ними, с кознями Эльзушки и со сказочными хранителями. Будем считать, что я — нереальный везунчик.

Нашим соседом по этажу оказался Рыжий. Алесс Соцкий.

Мы столкнулись с ним как-то утром, торопясь в институт. От неожиданности я споткнулась на ровном месте, и парень с ухмылкой поздоровался. А Мэл не протянул ему руку для приветствия. Рыжий бодренько сбежал по лестнице.

— Обалдеть. Он — и на четвертом этаже! — изумилась я. — Как ему удалось?

— Вот и я думаю, — отозвался мрачно Мэл и приказал: — Чтобы с ним не зналась.

— Почему? Он неплохой парень.

— Просто не общайся с ним, и всё. Неужели трудно выполнить? Забыла о Рябушкине?

Петя Рябушкин забрал документы из института и перевелся в ВУЗ на севере. Я попрощалась с ним по телефону. Даже на расстоянии чувствовались стыд и неловкость парня. Мэл настаивал на удалении его номера из списков телефонных контактов, но я отказалась. Пожелала чемпиону удачи. Пусть начнет жизнь с чистого листа. Подальше от меня.

Я часто думала о Пете и о стремительных изменениях, произошедших с ним с момента нашего знакомства — от скромного парня до рвущегося в дамки молодого человека. Пыталась найти объяснение его поступку с кражей артефакта, и оно выходило запутанным и крайне нелогичным. Чемпион зачем-то притянул меня, хотя, оставляя улику, наоборот, навлек бы на себя подозрения. Правда всё равно вскрылась бы методом перебора лиц, когда-либо побывавших в швабровке. Скорей всего, парень не подозревал, что в двери — замок с секретом, и людей, побывавших в крохотной комнатушке, можно пересчитать по головам. Он планировал замести следы и запутать следствие, а в результате запутался сам. Одинаковые симптомы. Как описал однажды Капа Чеманцев: «Словно что-то подтолкнуло в спину». И Эльза Штице нащупала верно, заявив, что я принудила её напасть на меня.

Это болезнь. На кого-то вирус действует мгновенно, а кого-то разлагает медленно. Петя принадлежал к первой категории. Мой дар нашептывал ему: «Ну, давай, попробуй. Нет ничего невозможного. Это очень просто. Ты сможешь». И парня ударило точно обухом по голове. Опьянило успехом, впрыснуло адреналин, помутило сознание. Семена легли на благодатную почву: ведь втайне Петя горячо мечтал выбиться в люди.

Мой дар или проклятие пробивает защиту дефенсоров и искажает реальность. Люди путаются в фантазиях и переоценивают свои возможности. Их эмоции усиливаются: если ненависть — то разрушительная, если ревность — то обгладывающая до костей, если влюбленность — то идиотически-восторженная, если страсть — то до истощения, если зависть — то черная, с порчей на летальный исход, если стыд — то нестерпимый и тянущий камнем вниз с институтского чердака. Я — открытый ящик Пандоры.

Блэки Хол

Эпилог

     ЭПИЛОГ

     ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

     -1-

     В одну ночь город подвергся нападению. Вторжение готовилось постепенно и незаметно глазу, но, подойдя наутро к окну, я застыла, очарованная зеленым волнующимся морем. Волны еще не набрали силу: легкая дымка листвы покрыла деревья нежным невесомым пухом. Но уже через несколько дней зеленая стихия зашумела сочной листвой. Теперь Мэл оставлял окно приоткрытым на ночь, и в комнаты врывалась весна, пахнущая клейкими молодыми листьями и зацветшим миндалем.

     Судебный процесс над Ромашевичевским и Эльзой Штице проистекал при скоплении прессы и любопытных. Нездоровый ажиотаж подогревали адвокаты Эльзушки, раздувавшие скандал из любой мелочи. Они обвиняли следствие в попытках принуждения, давления и в подтасовке улик. В конце концов, премьер-министра, лично отслеживавшего течение судебных заседаний, утомила мышиная возня, и окриком сверху процесс протек быстро, гладко и завершился ожидаемо.

     Максимилиана Эммануиловича Ромашевичевского признали виновным в преднамеренном покушении на чужую жизнь особо изощренным способом. Ему назначили наказание в виде двадцати лет колонии с конфискацией имущества.

     Эльзу Щтице признали виновной в преднамеренных неоднократных попытках причинения ущерба чужому здоровью. Как особе, вступившей в совершеннолетний возраст, но находящейся на иждивении родителей, ей назначили наказание в виде двадцати лет поселения в северных регионах страны с запретом на проживание в городах и поселках городского типа.

     Мы с Мэлом снова посетили Департамент правопорядка, куда нас пригласили для повторной беседы. Следователь — заместитель Мелёшина-старшего — ознакомил с протоколами допросов Штице и со сведениями, почерпнутыми путем сканирования её памяти и внушения. Следствие восстановило каверзы Эльзушки более или менее полно, расставив в хронологическом порядке с указанием приблизительных дат.

     — Почитайте на досуге. Попробуйте вспомнить причины, подвигнувшие вас избежать устроенных Штице ловушек, — сказал следователь, вручая список. — Возможно, версия об ангеле-хранителе имеет под собой основания.

     Мужчина неожиданно улыбнулся, и мимолетная вспышка обаяния повергла меня в растерянность. Только сейчас я обратила внимание, что следователь неуловимо копировал профессора Вулфу разворотом широких плеч, жестами, манерой держаться, но прежде, во время нечастых деловых встреч, эти нюансы не задерживались в поле зрения.

     — Знаешь, есть в нём что-то… хищное, — сказала я Мэлу, когда мы возвращались обратно. Имя Альрика стало запретным между нами.

     — Неудивительно. Как написано в известной книжке, ты и он — одной крови, — ответил Мэл, не отрываясь от дороги.

     — То есть… хочешь сказать, что он — оборотень?! Самый настоящий оборотень? — Я вывернула шею, словно могла увидеть следователя, хотя мы находились в получасе быстрой езды от ДП. — Почему ты не сказал? Ё-моё!

     Живой оборотень в столице помимо меня и Альрика! Я выискивала соплеменников профессора в каждом встречном — и всё впустую. А, оказывается, требовалось раскрыть пошире глаза.

     — Скажи я, и ты пялилась бы на него как на снежного человека. Чего доброго, он заподозрил бы неладное. Надо радоваться, что он не учуял тебя, — заметил Мэл.

     — Это плохо? — испугалась я.

     — Вообще-то он женат, и дети есть. Но кто знает? — вопросил глубокомысленно Мэл. — Поначалу я удивился, почему он не воспринимает тебя как равную, а потом решил, что коли ты недоделанная, то не фонишь флюидами. Поэтому не чувствуешь других оборотней.

     Маленькая поправочка: кое-кого из ихней породы я чувствую каждой клеточкой кожи. И это вызывает беспокойство.

     — Значит, недоделанная?

     — Эвка, ты поняла, о чем я. Не дуйся.

     — И не собираюсь. В следующий раз предупреждай, пожалуйста, о мимо проходящих оборотнях. Я хотя бы затаюсь.

     Мэл шумно фыркнул, а потом захохотал, не сдержавшись.

     — Извини, охотница.

     Пришлось ему извиняться весь день, потому что я обижалась по пустякам и оскорбленно воротила нос.

     Список происков Эльзушки, презентованный следователем, подвергся изучению. Пусть по прошествии времени память не могла похвастать точностью, всё же кое-какие события мне удалось сопоставить. Не знаю, причиной тому счастливая случайность или помощь мифического ангела-хранителя, но в моменты Икс я либо сворачивала не в том месте, либо притормаживала, отвлекшись на что-то, либо меняла маршрут, либо торопилась или, наоборот, задерживалась — в столовой, в библиотеке, в аудитории, в архиве.

     Сегодня строй ангелов вдоль институтской аллеи теснился плотно — без босых ступней и пустых постаментов.

     — Ты замечал, что они иногда уходят? — спросила я у Мэла. — Почему?

     — Говорят, у них свой долг — оберегать души.

     — Вдруг это ангелы-хранители? — оживилась я, пытаясь вспомнить, совпадали ли отлучки крылатых с каверзами Штице.

     — Поверила ему? — хмыкнул Мэл и окинул взглядом каменные фигуры. — Если так, то им надлежало отводить от Эльзы соблазн мести и ненависть. Но вместо спасения её души они защищали тебя. Как солдаты, подчинявшиеся приказу: «Сберечь!»

     — Ну да, не хватает по мечу в каждой руке, — поддержала я и вдруг забоялась. То ли тишина подействовала, то ли умолкший шелест листвы, но мне показалось, что каменные лики суровы: холодные губы сжаты, брови сведены к переносице. Это не музей статуй под открытым небом, это военный ранжир. А они — Воины Света.

     — Пойдем, — потянула я Мэла, поежившись.

     Черт с ними, с кознями Эльзушки и со сказочными хранителями. Будем считать, что я — нереальный везунчик.

     Нашим соседом по этажу оказался Рыжий. Алесс Соцкий.